Надежда Астафьева

     Живёт и работает в городе Ростове-на-Дону. Пишет стихи и прозу со школьных лет. Рассказ "Любимые" – первая публикация автора в "Мозаике Юга".

ЛЮБИМЫЕ
Рассказ

                … Только до женщин когда вырастают,
                до женщин любимых подруги сердец,
                тогда только мудро они понимают,
                и жизнь, и тебя, и себя, наконец.
                А.Богза

     Сумерки приближались к городу быстро и настойчиво.  Одинокий луч солнца, хватаясь своими огромными лапами за верхушки деревьев, плыл по стенам домов, заглядывая в окна, и мягко ласкал всё, что попадалось ему на пути. От его нежности не укрылось ни старинное здание времен царя Николая II, ни хрущевская коммуналка и даже двадцатиэтажная напыщенная гостиница с отблесками современных назеркаленных окон. Он щипал вздернутые носики детей, по которым высыпали веснушки навстречу  долгожданному весеннему солнцу. Трепетно трогал ноги женщин, только что снявших высокие сапоги и длинные шубы, слепил в автомобилях водителей, которые ехали, прищуриваясь или пряча глаза под очками, спеша успеть окончить  дела уходящего дня.  Божьему дару было все равно,   кто ты, олигарх или маленький ребенок, взрослый мужчина или только что встретившая жизнь молодая женщина, подросток или    пожилая дама с собачкой, а может и без неё, как читателю будет угодно, в какой степени  разыграется  его воображение.
     "Человеческая душа может знать о своей судьбе на земле уже с рождения, а вернее, намного раньше,  с момента выбора своих родителей, и только ей, бессознательной, известно будет ли диаграмма  жизни без крутых взлётов и низких падений", - философствовала Валерия, возвращаясь домой. Мысли блуждали где-то далеко в мироздании, она ощущала гармонию всего, что её окружало. Не хотелось думать о предстоящей одинокой ночи, в которую невольно заставляет войти надвигающийся вечер. "Наверное, есть совершенно счастливые люди, скорее всего это те, кто не озадачен постоянным поиском удовлетворения  своих потребностей: инстинктивных, приобретенных, хотя с другой стороны - это очень сложно и, вероятнее всего, в мирской суете шумной цивилизации это невозможно", - хаос сопровождал ее рассуждения.
     "Завтра не пойду на работу, ну может, заскочу на некоторое время, чтобы без меня не расслаблялись. Хи-хи!" - подбодрила себя Лера. Её внутреннее хихиканье выдавало детскую сущность в деловой, строгой маске молодой женщины тридцати пяти лет. Не озабоченная домашними делами, свободная, как птица, она парила по Садовому бульвару среди множества движущихся людей. Льняной шарф развевался по ветру, придавая её походке еще большую легкость  и грацию. Окидывая взглядом витрины, она восхищалась европейской красотой новых магазинов: "Всего пять лет назад этого ничего не было. Жизнь прекрасна в любом своём исполнении, красота!"
     Неожиданно порыв ветра отвлек  от философских  рассуждений и окатил беспокойством: холодок пробежал по спине, сердце  в груди забилось с невероятной силой. Валерия остановилась, и, сделав несколько глубоких вдохов, восстановила сердечный ритм, но в голове теперь сидела одна единственная мысль о предчувствии чего-то неожиданного, о том, что её интуиция ещё не подводила никогда.
     - Глупости всё это, - сказала она вслух, не обращая внимания на прохожих.
     - Вам нехорошо? – услышала Валерия голос. Рядом стояла пожилая женщина, с вопросительным взглядом. - Вы очень бледная. Присядете? Чем я могу вам помочь?
     - Нет, нет спасибо, вы и так уже многое сделали. Вернули меня к реальности.
     Светлое лицо пожилой дамы улыбалось искренне, нежно. Глаза излучали столько трепета и поистине  материнской заботы, что Валерию одолело желание обнять этого постороннего человека, поделиться своим ощущением радости от встречи с "крёстной-волшебницей".
     - Спасибо вам. Вы замечательный человек. Желаю, чтобы близкие люди очень дорожили вами, - Лера ещё раз задержала взгляд на лице женщины и, простившись, пошла своим путём. Вспоминая каждую морщинку, даже самую глубокую, которая пыталась забрать последние нотки далёкой молодости этой женщины, Валерия  поняла , что годы не могут тронуть красоту души, молодость и чистоту сердца .
     "Я очень соскучилась за мамой и Андрюшкой, приду до-мой, позвоню им обязательно. Море морем, а я здесь одна. Думаю, они обрадуются моему звонку, мы не слышали друг друга целую вечность, конечно если не считать, что это было позавчера" - подбадривала себя Лера и продолжала разглядывать витрины. Остановившись у магазина игрушек, она не смогла посмотреть сквозь стекло, изнутри на неё уставились несколько десятков пуговичных глазок. Снизу доверху в витрине были рассажены плюшевые медведи: большие и маленькие, розовые и коричневые, сказочные и  коллекционные. Лера, не сомневаясь, решила к приезду сына купить большого рыжего медведя, о котором он давно мечтал. "Мам, ты так часто бываешь в командировках, а я здесь один, если бы у меня был медведь, я обнимал бы его и чувствовал, что ты всегда рядом", - желание младшего Романова – закон. Лера редко баловала его, но такие откровенные речи ребёнка заставляли задумываться о быстротечности времени, в котором живёт человек, и о том, что немного нежности сыну никогда не помешает, скоро ему вообще не понадобятся её ласки. Сыновья вылетают из материнских гнёзд настолько стремительно, что иногда не успеваешь понять, а было ли у него детство? Был ли этот взрослый, мужественный человек ребёнком?
     - Добрый день, я хотела бы купить вот этого медведя.
     - Проходите к кассе, я сейчас принесу,- ответила девушка лет шестнадцати. Ей, по-видимому, было немного больше, но за счёт невысокого роста, больших голубых глаз, поглощающих мир детским взглядом, она и выглядела подростком.
     Лера направилась к кассе, но услышала позади себя знакомый голос. Боясь повернуться, чтобы не прервать речь человека, которого взгляд её ещё не коснулся, она медленно, но всё смелее и смелее оборачивалась. Да, это был он. Это мужчина, которого Валерия забыла на целых десять лет, нет не забыла, просто пыталась это сделать. Она настойчиво смотрела на него – он был в другом конце магазина, на его жесты, мимику, всё осталось в нём, как и прежде, как будто этих десяти лет и не было. Её мысли, одна за другой, возвращались обратно – к единственной радости видеть, слышать, чувствовать любимого человека. Неожиданно для неё мужчина повернулся в её сторону и невольно встретился взглядом с изумленной Валерией.
     - Лера?! – растерявшись от неожиданности, он не мог произнести больше ни слова.
     - Да, Димочка, это я. Сколько лет, сколько зим, - пытаясь быть сдержанной, улыбнулась Лера.
     - Лет и зим не счесть, хотя кажется, видел тебя вчера. А ты что здесь делаешь?
     - Да вот, покупаю сыну медведя, а ты?
     - А я здесь работаю, - улыбнулся Дима, - осуществил твою мечту – быть там, где много игрушек.
     - Я помню о твоей мечте. И давно ты стал исполнителем  фантазий?
     - Уже больше года. Сначала арендовал это помещение, а потом выкупил и теперь я полноправный   хозяин игрушечного магазина, - он улыбнулся своей особенной улыбкой, напомнив Валерии о ямочке на левой щеке, - Ну что мы всё обо мне, а как ты? Ты спешишь? Пойдем, посидим в пиццерии, поговорим, я на тебя ещё немного посмотрю.
     - Я не спешу, но уже хочется что-нибудь перекусить, - Лера пыталась казаться невозмутимой. - Только заберу своего медведя, подождешь?
     - Ты хочешь купить игрушку? Себе или в подарок?
     - Своему сыну, - нежно ответила Лера и прошла к кассе, где ждал уже упакованный медведь.
     - Анюта,- обратился Дима к "девушке-подростку",  - закроешь сегодня всё сама, буду завтра с утра, остаёшься за главную. Слышали, куколки мои? – засмеявшись, проговорил  он, обращаясь не то к игрушкам, не то к молоденьким консультанткам.
     Весь путь от магазина до пиццерии провели в молчали. Дрожь, охватившая каждого из них, становилась всё сильнее, они понимали, что через несколько минут будут сидеть
друг против друга, смотреть в глаза, как много лет назад, и уже точно знали, что не смогут сбежать от пробивающегося пламени, когда-то потушенного или заваленного грудой тяжелых обязательств и обещаний.
     В кафе тихо играла музыка, за столами при свечах сидели люди, каждый был занят своими делами: кто-то пил кофе и обсуждал деловые вопросы, кто-то просто обедал, и лишь пара в самом дальнем углу плакала, глядя друг другу в глаза. Мужчина и женщина, какой огромный мост между ними, мост длиной в разность полов, длиной в ушедшее.
     - Девочка моя, - нарушил молчание Дима, если бы только знала, сколько раз я мечтал сказать тебе эти слова, почему ты ушла? Почему?
     - Дим, ты ведь всё знаешь, я не могла  по-другому, не могла пойти против родителей, единственное, что могу тебе сказать. После смерти папы я стала думать о прошлом.
     - Папы нет?
     - Он умер пять лет назад, сердечный приступ, мама очень страдала оставшись одна, но благодаря внуку она ожила, сейчас они на море. Недавно мама сказала мне, что не вправе была вмешиваться в мою судьбу, диктовать условия.
     - Прости её и отпусти прошлое.
     - Мы, люди, не вправе прощать или не прощать, на это воля Господа, нам необходимо любить друг друга. Я люблю маму, она хороший человек и желала мне добра, но я смотрела на мир своими глазами, жила своими сложившимися стереотипами. Я знаю, надо стремиться вперёд, не жалеть о былом, но иногда, оставшись наедине с собой, пытаешься прокручивать плёнку назад и просматривать знакомые кадры, мечтая переписать сце-нарий прошлой жизни. Теперь, воспитывая сына, я пытаюсь дать ему немного свободы выбора, тем более что он мужчина, и единственный мужчина в моей жизни.
     - Сколько ему?
     - Одиннадцать.
     - Взрослый парень. Ты сразу вышла замуж?
     - Да, папа в Париже познакомил меня со своим партнером, мы поженились, прожили пять лет вместе, но он провернул аферу и папа обанкротился, мечта о семейном бизнесе рухнула, и нам пришлось вернуться в Россию. Развод получила быстро, без проблем, мне от него ничего не надо было, скорее хотелось избавиться от этого человека.
     - Узнаю свою Лерку, - прошептал Дима.
     Люди приходили и уходили, только два человека – мужчина и женщина – сидели, не замечая времени, держась за руки, пытались остановить счастливые минуты, но сердца стучали, отсчитывая секунды.
     - Скоро кафешка закрывается, - очнувшись от подобия сна, сказала Лера, - И тебе, по-видимому, пора домой. Её не интересовал вопрос о семейном положении Дмитрия, хотя он несколько раз пытался рассказать о том, что у него нет детей, о том, что его брак за семь лет превратился в отношения дружбы между братом и сестрой. Валерии это было незачем знать, теперь она была уверена, что судьба, когда-то сыгравшая злую шутку с ними, вернула их обратно на круги своя.
     - Не прощайся со мной, я не могу больше тебя потерять, – неожиданно для Леры и для всех окружающих Дима опус-тился перед ней на колени, обнял за ноги и, уткнувшись лицом в живот, шептал, - Я не отпущу теперь тебя, ты моя, слышишь, моя девочка!
     Лера целовала его голову и плакала навзрыд, прося прощения, даже не зная за что.
      Вечерний город. Огни в окнах домов. Сотни машин на дорогах, и в одной из них двое, закутавшиеся друг в друга. Водитель такси привык к ежедневным выходкам клиентов, поэтому то, что происходило на заднем сидении автомобиля, его мало волновало, он крутил баранку в направлении маршрута, указанного пассажирами.
     Два тела, две души стали единым целым, две стихии, которые друг без друга не могли существовать – воздух раздул огонь, разгорелось пламя, так долго тлевшее в пустоте.
     - Дима, Димочка, мужчина мой! Я знаю, почему всё так случилось, я росла для тебя, взрослела, набиралась опыта, люби меня, я теперь навсегда твоя!
     - Ну что ты, не плачь, я рядом, я не уйду, - обнимая Валерию, шептал Дима, - спи, я рядом, я навсегда рядом, пока ты этого будешь хотеть.
      Солнечный зайчик пробивался сквозь задёрнутую штору и искрился, отражаясь в хрустальном бокале с шампанским, недопитом вчера. Настойчивое щебетанье птиц, доносясь из открытой форточки, заставило Валерию открыть глаза. Наслаждаясь пробуждением, она повернулась, ощупывая постель. Ужас, который она испытала от отсутствия Димы, ударил потоком слез.
     - Дима! Ты где? Ну где же ты, я ведь просила, прости меня, зачем, зачем ты так, -рыдая она извивалась по ковру, как зажатая в угол змея. Лера не знала, долго ли длилась её истерика, но вот прозвучал щелчок открывающегося замка. Она кинулась в коридор и не могла поверить увиденному. В раскрытых дверях стоял Дмитрий, держа огромный букет розовых роз, как в тот последний день, когда он пришел проводить её в аэропорту, с букетом из двадцати пяти роз – ровно столько, сколько ей было лет. Он всегда говорил, что его радует каждый день, прожитый на этой земле с того момента, когда она родилась.
     -Что случилось? Что с тобой? Девочка моя, я здесь! – шипы  роз кололи руки, но это было ничто по сравнению со слезами Леры, - я съездил на работу, купил тебе цветы, ну что же ты как маленькая, - вытирая ей слезы, говорил Дима.
     Лера успокоилась. Лежала на кровати, свернувшись калачиком, не выпуская руку любимого человека. Розы были рассыпаны от коридора до спальни, и казалось, будто Афродита оставила здесь свои следы.
     - Дим, мне хочется прожить жизнь как последний день, будто бы знать, что завтра нас не станет, а сегодня радоваться каждой минуте, секунде, слышать пение птиц, наблюдать красоту и величие деревьев, наслаждаться бесконечным разнообразием всего того, что мы не замечаем в этой сумасшедшей жизни.
     - Так и будет, мы запомним каждый прожитый день, - Дмитрий сидел, боясь пошевелиться и не замечая, что рука затекла. Он рассматривал нежные черты её лица, покрытые мелкими красными пятнышками от недавно пролитых слёз, пухлые сердцеобразные губы слегка приоткрывали белые зубки, и ощущение восторга и непреодолимой любви ох-ватывали  его всё больше и больше. Постепенно мысли о наполняющемся счастье заполнили комнату,  пробрались мелкими шажками ближе к двери, к улице, ко всей Вселенной.
     Его взгляд коснулся стены, на которой висело полотно розовых роз. Пространственное изображение цветов выдви-гало их из плоскости картины, казалось, подойдешь ближе и почувствуешь запах этих цветов.
     - Розы на картине, как живые, - произнес Димка
     - Да, это копия Ван Гога. После свадьбы муж повёз меня путешествовать, и мы попали в Копенгаген, в глиптотеку Карлсберга - это художественный музей. Там я и увидела его картину. Перед моими глазами возникло воспоминание о розах, которые ты привёз в аэропорт. Мы вернулись, и я попросила заказать копию этого холста. Это одно из последних произведений художника, тогда он стал писать более реалистично. Французский поэт Жерар де Нерваль сказал:

Рассудок у зверей не погружен во тьму,
есть у цветов душа, готовая раскрыться,
в металле тайна спит и хочет пробудиться.
Всё в мире чувствует. Подвластен ты всему...

     - Он прав, нам надо учиться чувствовать душу всего, что окружает. Иначе черствеем, забываем детские эмоции и медленно, незаметно подкрадывается старость. Сказать простыми словами, надо искренне радоваться, радоваться и радоваться,- Дима пощекотал ей коленку, Лера взвизгнула от неожиданности. Расхохотавшись, они повалились на пол, поглощая друг друга долгим глубоким поцелуем.