Посвящаю ко дню бобеды

Эта поэма написана под впечатлением
рассказа очевидца...

 

 
 
 Не видала войны я, на поле сражений в огне
 Я ребёнком, малышкой в то время была,
 Но я помню, как в путь, собираясь, доверили мне,
 Что бы чайник с водой, я в дороге, с собою несла.
 Но я помню отца и шинель его, и вокзал,
 Пальцы мамы моей, что к нему прикасались дрожа,
 Не поняла бы я, если б кто-нибудь мне рассказал,
 Что бывают рождённые горем, у женщин глаза...
 Мне запомнился, с неба тишину обрывающий вой
 И гудков заводских, грозной песни щемящий мотив,
 Начинал наш завод, а другие, его подхватив,
 Весь, наверное, мир, заполняли в то время собой.
 И когда моя мама с сестрой, что постарше была,
 Взяв, какие то вещи, из дома пошли на вокзал
 Я тащилась за ними и чайник с водою несла,
 И своё удивленье, застывшее в детских глазах...
 Я не помню войны ни пожарищ, ни крови её,
 Но я помню теплушки, в которых отправили нас,
 Помню скверы вокзалов, где составы держали подчас
 Там купали детей и стирали в дороге бельё...
 Поезда наши ждали, когда им отправиться в тыл
 Нам на встречу на фронт, проносились составы солдат
 И не знала война, кто в то время счастливее был
 И кому суждено, эти вёрсты отмерять назад.
 Я не помню войны, но я помню, как вздрогнул состав,
 Как, визжа и скрипя, распахнулись теплушек бока,
 Как детишек своих и чужих на ходу расхватав
 Отшвырнула их, в поле она, в материнских руках!
 И запомнилось мне, как срастаясь с прохладной землёй
 Я, горячего лба, не могла оторвать от неё
 Моя мать поднялась, но окрасилось кровью жнивьё
 От недвижного тела, рядом матери, чьей то другой...
 И я помню, как детские пальцы, купая в крови,
 Так как я, ничего не успев ещё толком понять,
 Поднимала, крича, отрывала с трудом от земли,
 Рядом с нами девчонка, свою не подвижную мать...
 Не забылось и то, как склонившись, затем моя мать
 Над сестрёнкою новой, что нам приписала война,
 Задыхаясь от слёз, осторожно пыталась отнять
 Горе маленьких рук, от войны непробудного сна...
 Я не знала войны, что врывается в гул батарей,
 Но я помню как мы, выбирались с прострелянной ржи
 И слепые глаза, похорониных в ней матерей,
 И ручонку в руке, что мне мать прошептала, держи...
 Мне запомнился хлеб, что делила нам поровну мать
 Ломти слаще, чем мёд, в эти злом порождённые дни
 И когда окуратно, на стол попадали они
 Первый, новой сестрёнке, давала кусок выбирать.
 Положив на ладони, кусочек, чернее земли
 Как на чаши весов, что б измерять, какой тяжелей,
 Мы видали, как слёзы по щекам нашей мамы текли,
 Что бы влиться в народное горе, других матерей.
 Нас работа ждала, усложняясь, день ото дня,
 Нас взрослили часы, по утрам оторвав ото сна
 Я не помню войны, только помню отчётливо я,
 Как не детское детство, мне отмеряла в жизни она...
 У войны два лица, оба грозных суровых лица
 И не просто измерять, какое для жизни сложней,
 То ли фронта лицо, опалённого в битве бойца,
 То ли тыла, в роботе и горестной скорби своей.
 Это было в тылу, нас стрельба пробудила от сна
 И не верилось мне, да и всем, что войны больше нет,
 Что омылась в слезах и очистилась в горе весна,
 Словно выплеснув в небо, кровавые капли ракет.
 Я не помню войны, но я помню, составы встречать
 Вчетвером мы ходили, повторяясь, день ото дня,
 Ожидала отца, не от лет, постаревшая мать
 И мечталось мне, как отец мой, обнимет меня.
 Был народною кровью, моей родины вымыт порог
 В эти светлые дни, влились горе и слёзы и смех,
 Двадцать пять миллионов, не вернулись с военных дорог,
 Двадцать пять миллионов, дорогих для сердец человек.
 Мне запомнились множество глаз, в эти мирные дни,
 Ожидающих глаз, утонувших, в надежде немой
 И случалось когда, загорались счастьем они,
 Только мы, не дождались, возвращенья отцова, домой...
 Так бывало, что весть, словно взрыв, оглушала дома,
 Синевою листка, что погиб, ваш родной человек,
 А вот маме моей, была скидка судьбою дана,
 Без листков, без сообщений, оставив надежду на век...
 Я не помню войны, но лежит неизвестный солдат,
 Может быть мой отец, не угаснув под вечным огнём
 Может, чей-нибудь сын может, чей-нибудь муж или брат
 И поёт мой народ, беспокойные песни о нём...
 И нельзя повторить, и нельзя нам забыть этих лет,
 Красным маком взошли, брызги крови, прострелянных дней
 И зажглись там, когда-то убитых, глаза матерей
 Высоко в небесах, посылая на землю свой свет...
 И нельзя нам забыть, ни гудков, ни огня, ни тревог
 И нельзя нам простить, не доживших под небом своё
 Не зажили рубцы, проторённых войною дорог,
 Почти в семьдесят лет, отделившие нас от неё!