Стучат колеса...

               

Стучат колеса – чувствуют все стыки.
Тук – тук, тук – тук – выдерживают такт.
Но раздирают душу, словно крики,
Гудки, что нарушают мирный пакт.

В окно смотреть – одно лишь наслажденье.
Кроссворды испещрены давным - давно.
С недавних пор, явилось увлеченье –
В вагонах ездить, засыпая лишь в депо.

Меня все проводницы уже знают.
Частенько чай им помогаю заварить.
Как «зайца», меня больше не ругают.
И никогда не думали ссадить.

Мне интересна жизнь в экран вагона,
Когда, в ночи, вдруг тормозит состав.
Там, люди – мураши, бегут перроном
И на сиденья, рядом, падают устав.

О скольких судьбах узнавал в пути я:
Кто счастье мне откроет, кто печаль.
Как велика в рассказах тех Россия!
Но замыкаются все, выйдя, это жаль.

Купе пустеют и на миг стихает,
Рутина жизни, в маленьких мирках.
Тепло, ушедших пассажиров, тихо тает
И запах снеди, что лежала в рюкзаках.

Но миг прошел и вновь оно – движенье,
В проходах, в тамбуре, вокруг.
Состав стоит, внутри – головокруженье,
Мелькание тел и напряженье рук.

Все снова стихло. Весь багаж на полках.
Еще чуть – чуть и дергает состав.
Расселись все, сидят, как на иголках.
Кто машет за окно, а кто билет достал.

Поехали! Девчонка прячет слезы,
Мать за окном бежит - платок у глаз.
Какие – то скрывает она грезы…
Колеса застучали: в добрый час!

Вот потихоньку присмирели люди,
Что едут вдаль не ведомо куда.
А семафоры - знающие судьи,
Указывают путь: туда, туда…

Я вышел в тамбур, а там курят,
Два мужика, девчонка среди них.
Стал спички жечь, ну, белорусы, дурят -
Ну не горят, иль нет средь них сухих.

Мне протянули мирно зажигалку.
Кивнул я в благодарность, прикурил.
Как сотни лет назад, огня не жалко.
Нас видно этим Данко одарил…

Разговорились – не легка житуха.
Ни там где были, ни - куда бредем…
Тут проводница – добрая старуха,
Нас пригласила к чаю. Мы идем.

Горячий чай сжимает мое горло
И я сижу, уставившись в окно.
Но, от чего – то, вдруг дыханье сперло
Да слезы по щекам, как от кино.

Уткнулся я в стекло вагонной рамы,
Как в хрустале, назад летят поля.
И телеграфные столбы шлют телеграммы,
Куда – то вдаль колонной уходя.

Вон, город мой, за дымкой тепловоза,
Мелькает вереницами огней.
Закончилась дороги моей проза.
И, может, стих, вернется вслед за ней…