Поезд

Страсть моя к путешествиям сформировалась очень рано, фатально сказавшись на моем сегодняшнем местопребывании, с которого меня теперь не так легко сдвинуть. Из своей прежней жизни я запомнил два больших путешествия, оба в Среднюю Азию. Первое я совершил в 1972 году, лежа на верхней полке пассажирского поезда Москва - Чарджоу и взахлеб читая толстый синий, еще довоенный том графа Монте Кристо. Поездка та продолжалась пять суток, становясь все более и более интересной по мере продвижения на юг моей необъятной и такой оказывается разной Родины. Тогда, еще ребенком, я впервые почувствовал что-то вроде любви к российским женщинам. Это ощущение, появившееся во время 20 минутной стоянки в Мичуринске, я сохранил до сих пор. Я знал, кто такой Мичурин, и мне было интересно, что за чудо-яблоки он выращивал. Возле вагонных ступенек стояли женщины, все в платочках и обычных платьях в узор. У их ног стояли ведра с краснобокими мелкими яблоками. Женщины протягивали нам на вытянутых руках эти ведра. Они внизу, а пассажиры вверху, и я подумал, что вот стоят они здесь с этими ведрами, ждут поезда, и в этом проходит вся их жизнь в городе, который мы сейчас покинем, и я их больше никогда не увижу, а они останутся стоять, а потом уйдут собирать свои яблоки.

Поезд шел и шел по степи, и однажды оказалось, что это уже не степь, а бесконечная безводная и коричневая равнина. Мы ехали по пустыне. Вдоль путей тянулась и тянулась ограда, и вскоре я увидел зачем она там. По пустыне шли верблюды. Их было немного и были они все облезлые. А вся пустыня была покрыта сверкающими на солнце снежно-белыми гигантскими блюдцами. Это были высохшие озера, обнажившееся дно которых было покрыто слоем соли. На остановках в вагоны заходили странные, закутанные несмотря на страшную жару, дикого вида женщины и продавали почти задаром соленую рыбу, каждую размером с меня самого. Люди неохотно брали ее, хотя она была фантастически вкусна: в поезде не было питьевой воды. На станции вагон заправлялся, а через час воды в баках уже не было. Было так жарко, что когда на меня лили воду, чтобы я не перегрелся, мне казалось, что на спину мне сыпят горячий песок.

Вскоре вагон стал заполняться туркменами. Все они были обуты в черные остроносые сапоги из мягкой кожи. Одеты они были в халаты. Лица у них были желтые и коричневые, на головах тюбетейки и у пожилых - чалма. Тогда я узнал, что синий цвет ее означает, что человек совершил хадж, т.е. паломничество к святым местам. Эти люди были молчаливы. Они сидели на верхних и нижних полках и читали какие-то свитки и рукописные книги, тоже желтые. Исписаны они были восточной вязью.

В Чарджоу мы вышли.