Эмили Дикинсон

         * * *   
Я дважды повидала смерть,
И вот опять она.
Неужто я и в этот раз
На жизнь обречена?...

И будет вновь огромный мир
Мучительно изжит…
Разлука – всё, чем страшен ад
И всё, что рай сулит.

          * * *
День съежился, обложенный вплотную
Сутулой ночью,
Бросая желтую недолговечность
В глубокий вечер, -
А ветры отмаршировали,
У листьев – передышка…
Ноябрь повесил свой гранитный кивер
На бурый гвоздь.

         * * *
Я слышала, что раненый олень
В агонии на диво грациозен:
Он вдруг взлетает выше всех других –
И тут же со всего размаху –оземь.

Фонтаном бьет пробитая скала,
Сталь раскаляется от жаркой ковки…
А щеки делаются розовей
У тех, кто умирает от чахотки.

Как часто буйная веселость – щит!
За ним мучительная рана скрыта,
Чтоб кто-нибудь не обнаружил кровь
И в ужасе не вскрикнул: «Вы подбиты!»

         * * *
Нет корабля, который перенес бы
Подобно книге нас через века.
Нет скакуна, которому уступит
Гарцующей Поэзии строка.
Она умчит в любую даль без пошлин
Любого прощелыгу, словно пух.
Ах, до чего ж доступна колесница,
Безропотно везущая наш Дух!

           * * *
Глазами светлыми на прошлое гляди. –
Он сделал всё, что смог, но близок вечер…
И – медленно Его заходит солнце
На западе природы человечьей.

       * * *
Ущербной речью так легко
Веселье омрачить!...
И чью-то святость точит ржа
От надобности жить.

      * * *
Как мало понимаем то,
Что видим явно.
А что не видим – зыбкий дым
Для нас подано.

Пусть всё закроют на замки!
Но чтоб отмычки – даром!
Наш мир – подложный дивиденд,
Полученный Адамом.

           * * *
Как отличить отчаянье от страха? –
Сравнить пожар в своём родном жилище
С тем, что останется довольно скоро
От огненного дома, - с пепелищем.

А в благоденствии застывший разум
Воистину сродни глазам горячим
Над медленно ползущим обнищаньем,
Что ведает: они давно незрячи.

            * * *
Как часто беспощадно-ослепительной
Бывает слава, бросив на мгновения
Всевластье обездоленному имени,
Чтобы учтиво перейти в забвение.

              * * *
Усни! Погас огонь свечи –
Наверно, ветерок в ночи
Задул…  Эх, знал бы ты, мой друг
Как долго ангел с вышины
Дышал на этот светлячок…
Теперь он для тебя потух.
Быть может, это был маяк,
А где-то в шлюпке греб моряк,
Молясь на окоем. –
А, может, вспыхнул вдалеке
Зажженный трубачом фонарь –
И просветли подъем.

        * * *
Прошло много сотен лет. –
Уже никто не отыщет
Место былых агоний
Затерянного кладбища.
Победоносный бурьян.
Какой-то бродяга пришлый
Силится осознать
Смысл эпитафий почившим.
Припоминают путь
Ветры с весенних склонов,
Инстинкт поднимает ключ
Памятью оброненный.

          * * *
Нет, ты не Смерть: ведь я стояла,
Когда все мертвые упали.
Но и не Ночь: язычным звоном
Колокола пробили Полдень.

И не Мороз: я ощущаю,
Как в плоть вползает Ветер знойный,
Но и не Пламя: камни-ноги
Святилище хранят холодным.

Но ты их всех напоминаешь…
Вот ближе Призраки подходят
И начинают погребенье –
Похоже, что меня хоронят…

Как - будто Жизнь с меня содрали,
Потом на пяльцы натянули…
Да так, что ни вздохнуть, ни охнуть!
Ты – Полночь потайная, что ли?

Глазет отовсюду бездна,
И всё безгласно, как в могиле…
Нежданно-жуткие Морозы
Дыхание Земле забили…

И всё ж, мне кажется, ты – Хаос.
Без Мачты и Надежд. – Стихия
Без Весточки с материка,
Чтоб оправдать ОТЧАЯНИЕ.

           * * *
Случись, вернуться снегири, -
А тут меня и нет.
Ты крошек не забудь, сыпни
Им в память обо мне.

Как благодарна я тебе –
Бессрочными ночами
Я попытаюсь рассказать
Гранитными устами.
               
          * * *
Мой враг с годами одряхлел –
И мною взят реванш,
А вкус к вражде давно исчез…
Кто мстить желает, - Шанс!

Как пища, станет пресной месть,
Когда она нетронута.
А гнев пресытившийся – мертв.
Он крепок лишь от голода.

        * * *
Принявший смерть за красоту
Могилу обживал,
А по соседству был вселен
Тот, кто за правду пал.

Он прошептал: «Ты здесь за что?»
«За красоту» - в ответ.
«А я за правду отдал жизнь…
Мы братья, пору нет».

В беседе породненных душ
Струилась тишина… -
Мох губы им сперва покрыл,
А после – имена.

            * * *
Изобретать жизнь очень просто. –
Бог занят этим каждый миг.
Неисчислимые созданья,
Как бы резвясь, творит старик.

Уничтожать жизнь тоже просто, -
Стал бы расчетливый Господь
Одаривать бессмертьем всякий
Плодящийся без меры род?...

Он весь в делах, не замечая
Отброшенных творений наст.
То вдруг зажжет небрежно солнце,
То вечность человеку даст.

       * * *
Толпа – это пушка сначала,
А потом – барабан,
Колокола – в подмогу, -
И под конец – шалман.

Кто тебя вспомнит завтра?...
Прошлое – тьма.
Царство твое – канава,
Вознагражденье – тюрьма!

         * * *
То был малюсенький челнок,
Качаясь, шел он из залива.
То было вежливое море,
Что увело его игриво,
То жадная была волна,
Что навсегда его слизала…
Не догадались корабли,
Что лодочки моей не стало.

          * * *
Отбили своё барабаны. –
Забился в петле злодей,
Законном приговоренный… -
И был он ада черней.

Потом подошла, шатаясь,
Его злосчастная мать…
Вскричала: «Вот всё, что осталось!...
Синюшная благодать.»

        * * *
Дом на горе, куда ни разу
Ни пеший не дошел, ни конный…
Ни днем ни ночью до сих пор оттуда
Не выносился ни один покойник.

В нем пустотой зияли окна
И не дымили трубы… Первым
Он всякий раз встречал восходы,
Закаты провожал последним.

Что же вершилось там, чьи судьбы? –
Как - будто связаны обетом,
Соседи сумрачно молчали:
Он не рассказывал об этом.

       * * *
Первый шаг – Находка.
После второго – Потеря.
Третий – экспедиция за Золотым Руно.
Четвертый – нет открытья.
Пятый – команда сбежала. –
Финал: Руна не будет,
Да и Ясон не тот.

        * * *
Я – никто, а ты ведь тоже –
Никто? – Вот уже двое нас. –
И – хорошо.  Но помолчим:
Выставят на показ.

Как утомительно кем-то быть,
Как скучно, разинув рот,
Державно выквакивать имя свое
На зависть окрестных болот.

           * * *
Настолько быстротечна стужа,
Зима настолько коротка,
Что в кокон кутаться не нужно,
И птиц не стоит отпускать.

Чуть-чуть подремлешь у камина –
Доносится грачиный ор…
Опять распахиваешь окна
И расставляешь свой шатер.

Морозы – это лишь потуги
Остановить весны приход…
Оно-то так, но с голодухи
Зимой минувшей вымер скот.

Вот и Потоп когда-то Землю
Взял и слизнул, но Арарат
Все принимают за легенду
И верить в Ноя не хотят.

        * * *
Опять колокола кустов,
Прибой, листва покой коробят,
И не укрыться мне нигде
От сторожей природы.


А что, если забиться в грот, -
Но тут начнут шептаться стены –
Я на обзор обречена
В огромной трещине – Вселенной!