Баллада о христианском мыслителе

Баллада о христианском мыслителе

Когда опускается ночи покров
такой, что хоть выколи око,
на черных фасадах уснувших домов
лишь редкие светятся окна.
За ними, я знаю, порою не спят
больные – кто сердцем, кто астмой.
Я верю: пойдут их  страданья на спад
под действием добрым лекарства.
А там, где сумятица теней в окне,
там, верно, внезапные роды…
Но чаще и явственней видятся мне
страдальцы особого рода.
Болеют они за хоккей и футбол,
а телом – в здоровье и силе.
Ночами их гложет душевная боль
за судьбы родимой России.

Я взором своим проникаю во тьму
и вижу: окно на Арбате.
Не ясны предметы в табачном дыму,
не смята постель на кровати,
неяркая лампа горит на столе.
Пред ней человек аскетичный
с высокою думой на бледном челе.
Повсюду окурки и спички…
То тяжко вздыхает он грудью худой,
то бороду гладит сухою рукой,
то крестным знаменьем себя осеняет.
Лампада пред тёмной иконой сияет…

Он хочет нащупать спасительный трос,
увязнув в сомнений трясине.
Он ищет ответа на главный вопрос:
откуда все беды России?
…Сильна, велика и обильна страна,
а люди живут в ней убого.
Роптать ли на власть? Но она нам дана
за наши грехи – нам от Бога.
Конечно, грешна наша слабая плоть,
но духом мы праведней прочих,
и нас не за вины карает Господь,
а хочет очистить от порчи.
Но что же мутит нашу ясную глубь,
которая чище елея?
И, как озаренье, срывается с губ:
Евреи! Конечно, евреи!
Они замутняют наш праведный быт,
бродя и бурля в нем, как дрожжи,
и нам, чтоб очиститься, нужно избыть
ту примесность  -  завтра, не позже!
И мысль, шевельнувшись, встает и растет,
она горячеет, твердеет, и вот
эрекция гневных мозгов возникает
и синяя вена на лбу возбухает.

И вот предо мной не отшельник, а член
идеей сплоченного братства.
За ним, вдохновенным, забывши про лень,
пойдет вдохновлённая паства.
Загорск и Лубянка
и служащий банка,
полковник Генштаба,
горластая баба,
художник-эстет,
математик-аскет,
философ, филолог
и партидеолог,
сантехник из ЖЭКа,
калека спецВТЭКа,
историк, ученый,
писатель крещеный,
редактор Главлита –
народ и элита –
идейные братья отныне
сольются в единой лавине.

Она воскипит, забурлит, потечёт,
и пастыри этой лавины
предъявят евреям решительный счёт
за их преступленья и вины,
за их неуёмную тягу и вверх,
и вниз, и в серёдку, и в стороны,
за их сотворенье сомнений и вер,
за их соучастье в Истории.
Припомнит Христа им иной горлопан,
рванувши от шеи рубашку,
а кто поумнее – эсерку Каплан,
кто выстрел ее, кто промашку.
Раскроется заговор жуткий опять,
и в мрачных подвалах газетных
их будут на каждом столбце распинать
держащих ответ, безответных.

Напрасно Россия грозит мне крестом –
я сам распинался пред нею лет сто
в любови своей беззаветной,
в любови своей безответной.
И ныне, отвергнутый ею еврей,
не злобствуя и не грубя,
на благо России хочу я скорей
очистить ее от себя.
И, взгляд воспалённый вперяя во тьму,
«Прощай!» - говорю я стране
и мыслью своей обращаюсь к тому,
кто будет наследником мне,
кого этот праведный русский народ,
угрюмо и мрачно добрея,
в козлы отпущенья себе изберет,
когда утекут все евреи.

А там, на Арбате, в окне силуэт
того, кто на этот вопрос
в раздумьях мучительных ищет ответ.
Да будь ему в помощь, Христос!

…Он в профиль ко мне, словно моется,
еврею распятому молится…
….х….х…х