Самолёту-музею на ВДНХ

Не поднятся в небо, не начать сначала
Жизнь в летящей песне ветра и мечты...
Я когда-то тоже на тебе летала,
Ну, не на тебе, а на таком, как ты.

А теперь, прикован к серому асфальту,
Ты лишь сердцем можешь рваться к высоте,
Вспоминая телом дрожь в сигнале к старту,
Ты ночами грезил: ты, как будто те,

Те, что лопастями влажный воздух режут,
Что встречают солнце в ясной синеве,
А тебе закаты и рассветы - те же,
И всё те же блики в утренней траве...

Ах, скорей бы утро, став закатом ярким
Возвратило б грёзы бедам всем назло,
Но приходит кто-то, и, добывши маркер,
Мерзостью изгадит белое крыло...

Но в прикосновеньи этих хулиганов
Новая идея трогает скорей:
Вот бы я поднял бы их над океаном,
Стали б они лучше, чище и добрей...

Но добра не будет. Только холод звонкий.
День. У любопытных вновь горят глаза,
Лишь одно спасенье - детские ручонки
Трогают, смеются... Мать кричит: нельзя!

Мать! Позвль же сыну и смотреть, и трогать,
Может быть, он хочет быть, как лётчик - ас,
Может быть, он тоже стать захочет богом,
И с земли поднимет одного из нас...

Не поднятся в небо, не начать сначала,
Не расправить жизнь навстречу вышине...
Я когда-то тоже на тебе летала,
Может быть в каком-то позабытом сне.

Для меня ты сказка, для меня ты тайна,
Для меня ты - песня, что зовёт в полёт,
А для всех ты просто выбранный случайно,
Сделанный музеем старый самолёт.

По тебе гуляют дети, дяди, тёти,
И одно желанье жжёт тебя тебя бедой:
Лучше б ты разбился в первом же полёте,
От удара в землю сделавшись звездой...
        1987