На Эпитафию Дмитрия Мельникова

...выколол сердце, не знал он, что с ним и делать -
читал он книги, а жить по ним он не мог и
когда возвращался домой, оставалась - смелость,
а дальше - лакуны огромной, большой дорогой.

но он - не сдавался, боролся, боролся крепко:
хотел просветленья за жизнь, как архат, достичь и
порою казался поэтом совсем нелепым:
ходил, говорил и курил анашу - по птичьи.

к учителю ездил, не спал, когда надо - думал,
с собратьями вежлив был, но сердился часто...
он выколол - сердце, а мозг он - не тронул - умный,
и в прозе его, говорили, бывало мясо,

но схлопнулось небо, внезапно, совсем как в степи,
когда предан был легионом барон фон Унгерн,
и сорок эпикурейцев, солдаты в крепе,
собрали всё то, что осталось в большую урну,

но урна к нему отношенья имела - мало,
и Богдо-Геген отказался в неё впечать
на вязи монгольской фразу "миро, чаворалэ,
на дыкхес, на дыкхес ту сар камав мро лачо"* -

его пустота любила, её он - тоже,
но он не Чапаев был, она - не Пелевин.
...и год 90-й опять нам всем строит рожу -
Растрелли тогда на Арбате был им расстрелян.

*мой мальчик, не видишь, не видишь ты, как люблю я тебя, (мой)хороший (цыг.)