О себе, о милой поэтессе

От меня останется только голос,
Как закладка в книге, как тонкий волос,
Как перо, зажатое в кулаке,
Только голос, песня о ямщике.

Мы не рады братьям, как мы не рады!
А братан берется и рвет гранату,
Он спешит к любимым, ему видней:
— A la guerre, товарищи, на войне

Мы с пером привыкли ходить, и люди,
Что едят блины на красивом блюде,
Скрипачи, поэты и офицеры
Все поют эту песню о пионерах,

Что же с голосом? Он в руке, наверно,
Был зажат. Перо очиняет нервы.
В этой сказочной сказке, где мы остались,
Только ангелы смертные и усталость,

Только кошка угрюмая когти точит.
Что, поэт, или смерть себе не пророчит?

От меня останется только голос,
Голос piano и violin, точно полость,
Накрывая ноги, опять надета.
Этот голос, однако, не ждет рассвета.

Этот голос видит, почти вслепую,
Как братан, вставая, идет под пули
И, не зная ангелов и бессмертья,
Плачет тихо и горько, как плачут дети.

Ах, холмы, холмы по моей России.
Вы же песню эту не попросили.
Зритель — что? И скажи, что такое читает
Вся страна? — Отчего корабли летают?

И воздушных вихрей нельзя сберечься.
Мы уходим в прошлое с «Частью речи»,
С Бродским, с Пушкиным, с Мандельштамом.
Вот и Муза старая перестала.

Мучит новая Муза. Летает проза.
Я опять прихожу, покурив, с мороза.
Я не знаю, Бог, все Сибирь да волость…
От меня останется только голос.

Голос хриплый, прокуренный. Этих башен
Вид безбашенный только что бесшабашен.
Я иду с мороза и, покуривши,
В подражанье Бродскому кропаю вирши,

В подражанье Пушкину и поэтам
Покурив — когда же настанет лето?
Чтоб тогда ходить мне под той березой,
Что со мной стояла во все морозы…

28 февраля 2009 года