Миледи-7. Три дня, чтоб вырваться из ада. Фраг. ро

   (предыдущий шестой фрагмент: http://www.stihi.ru/2010/04/17/6660) 

- ...Что ж вы не пререкаетесь – раскисли?
     Куда ж девался  праведный ваш пыл?..
Сестрица трепетала вся от мысли,
что в силу приговор уже вступил,

и если не сейчас, то завтра утром
её отправят к чёрту… кораблём,
быть может, на судёнышке столь утлом,
что и двойным,  полУторным  узлом

корыту ограничат скорость в море!
Уж ей местечко в трюме отведут
не то что не в каюте, а в каморе!
За долгий путь  съешь с коком  сОли пуд,

ведь подружиться выгодно лишь с коком,
чтоб, обезумев, вдруг не сгрызть во сне
от голода свой  пАлец  ненароком
и чтобы не присох  пупОк  к спине.

Выходит, это – крах её надеждам!?
По воле расторопного суда,
тот малый шанс, что был ей тут  допрЕжь дан,
сейчас она хоронит навсегда.

Потом она, конечно, отовсюду
сбежать  сумЕет,  охмурив народ,
но сколько  лЕт  до этого пройдёт!?
К какому попадёт ещё и люду!?

Она начнёт стремительно стареть,
и кожа лика станет, как папирус.
От нежных черт  останется ль хоть треть?!
И вдруг… лицо миледи осветилось.

О, радость!  Где ж тут подпись и печать!?
Их нет под приговором и в помине!
КлючАми  лишь от карцера бренчат
горазд барон, её пугая ныне.

Итак, есть время, и остался шанс…
Лорд  уловил  всю смену настроенья:
– Смирение, сударыня! Смиренье!
   Всё это – вашей участи аванс.

   Я понял вашей  рАдости  причину.
   Но завтра ж  отошлю с письмом гонца.
   Приказ, как и положено по чину,
   лорд Бекингем подпишет с утреца,

(не вникнув даже,  кто вы) послезавтра
по этой резолюции суда.
И все потуги вашего театра
закончатся ничем и навсегда.

Дня три-четыре есть у вас в запасе,
чтоб Англию  дыханьем  отравить.
Я знаю, вы не будете в экстазе
от суммы лишь в пять шиллингов, но выть

от горя всё ж  не станете.  Богатство
всё ваше – в чарах  без рукоприкладства.
Распорядиться им, как нужно вам,
вы сможете, привыкнув к островам.

Возможно  ль – но вы всё-таки поплачьте –
отмыть слезами совесть добела?..
Миледи, став бледнее, чем была,
уж в мыслях  к корабельной жалась мачте.

Дела её отнюдь не хороши.
Одно  приятно: Джон её не выдал.
Дано ей, коль упрётся этот идол,
жить где-нибудь в глуши и на гроши.

С уходом лорда страх подкрался снова:
а если  Джона  граф пошлёт гонцом,
что станет и  надежд  её концом!
Ведь непрерывность чар и   Есть  основа

воздействия на Джона, чтоб успеть…
Успеть набросить лишь за трое суток
на Фельтона не рвущуюся сеть,
чтоб он уже не  вЫрвался,  ублюдок!

Она для Джона – дьявольский подсыл,
но он не должен  видеть в ней угрозу…
Кончались силы – дЕверь  подкосил.
Кончался день, принесший жуть прогнозов.

И той же ночью  Фельтон устоял
от искушенья вновь войти в   контАкт с ней.
«У парня  темперАмент  просто вял.
И вечно-то он  хмУр,  как день ненасытный, –

подумала миледи. – Даже гимн,
исполненный мной с должным фанатизмом,
увы, не отозвался в нём благим
намереньем заняться альтруизмом».

Устойчивым традициям верна
и в чувствах вся подобна острой бритве,
поужинав, миледи провела
весь вечер на коленях и в молитве.

Ну,  гдЕ  ж он, фанатичный идиот!?
Загадками её заинтригован,
ей Фельтон обещал, что он придёт –
порыв его был  вЕрно  истолкован.

Молитвы пролетели, как одна.
Прислушиваясь к шагу часового,
в конце концов, услышала она
и Фельтона.  Не трогая засова,

за  двЕрью  притаился лейтенант,
с дверным окошком породнившись ухом.
Вновь ангельский свой певческий талант
задействовала весь  единым духом

она, как для мыша  бесплатный сыр.
Увы, зверёк остался диковатым –
в ту ночь так ничего и не спросил
в несбывшемся  контАкте  их приватном.

А что ей остаётся делать впредь? –
в нём зародить  сумЯтицу  скорее
её желаньем  смЕртью  умереть,
которой люди в петлях околели.
                *              *             *
        (Продолжение следует)