Сборка наугад

*   *   *
Сентябрь, суббота,
На девятый круг
Идет судьба,
весна уже не снится…
Мне холодно, мой друг,
В руках синица
Тревожно бьет крылом
И просится на юг.

*   *   *
        Безобразно напился
и жаркою летнею ночью пел о снеге,
вино колыхалось в стакане, а ложечка в чае
тускло звякала в такт колыханию.
Стол наклонялся, но все же не падал.
         Так я встретил рассвет,
ругая себя, но без страсти;
изливая проклятья на тонкое тело бумаги
называл их стихами, а после,
сжигая над свечкой,
тихо плакал…

*   *   *
Всего-то расстоянье — до вокзала,
Да по пути к приятелю заехать,
Что денег даст взаймы, и торопиться,
Поскольку поезда — они, как птицы:
Вспугнешь неловким шагом и дорога
Вдруг станет только линией на карте,
Декартовым проклятьем разных точек —
«Икс», «игрек», Нижневартовск или Сочи,
Всего-то две иль три координаты,
Плюс время, что кончается когда-то
Печальным расставаньем на вокзале…


*    *    *
Пить кофе в не проснувшемся кафе —
Такая редкость, но порой приятно
излиться в элегической строфе,
такой простой, возвышенно-понятной
и брошенной под стол салфеткой смятой,
забытой… Вьются тени на стене
стремясь укрыться от зимы проклятой.
Когда устанешь, вспомни обо мне.

В кармане мелочь — звон за упокой
беспечной жизни. И опять заботы
за ворот схватят цепкою рукой,
привычкой ждать и провожать субботы
и напиваться до сухой икоты
и оставаться снова в стороне
от жизни, убежавшей за ворота…
Когда устанешь, вспомни обо мне.

И возвращася по своим следам —
удел тех многих, что бредут со мною
по тихим и усталым городам
провинциальным, с древнею стеною.
Я привыкаю к суетному рою,
к рассвету, отраженному в окне,
там где-то высоко над головою.
Когда устанешь, вспомни обо мне.

Любимая, и все же не без цели
мы доживаем в этой стороне…
И в дикой, волком воющей метели,
когда устанешь, вспомни обо мне.

 
*  *  *
Птицы к югу, а люди в дома.
На земле и на небе
Опустело,
И я к пустоте не спеша привыкаю,
Сигареты транжирю,
Но экономлю на хлебе,
Приучая себя хоть к родному,
Но все-таки краю.

Плачет осень о том,
Что наряд ее пышный — от лета обноски
Слишком ветхий, к зиме облетит
И уже не согреет.
Дождь рисует на стеклах
Смешные косые полоски,
А за ними рябина дрожит
И безмолвно стареет.

*   *   *
Я болен приближением зимы,
Я холоден дождем на перекрестке,
Тончайшею струною, жарким воском
Я просочусь из тягостной тюрьмы
Твоих дорог, проклятый, нервный город,
Твоих дворов и линий.
                Но прими
Последний дар, рожденный от семи
Ветров моих стекающих за ворот.

 
*  *  *
Я чёрной кошке перешёл дорогу
И колея моя не знает круга
Моя мораль расшатана любовью,
И хвою сносят в жаркие костры…
Я снова дом от пустоты избавлю,
Часы замедлят ход свой от испуга,
Но за окном темнеет понемногу
И взгляды звёзд по-прежнему остры.
А где-то в стороне земного края
В беспечности от пустоты сгорая
Сейчас меня не помнит королева
Хмельного танца огненной воды.
Печаль её, как гидра семиглава,
Спокойствие её, как змеи рая,
А мысли у неё, как птичья стая —
Вспугнёшь не вовремя — и ожидай беды.
Умеренность её не беспредельна,
Уверенность её почти безвольна,
И потому её немного жалко,
Что где-то там не помнит про меня…
Меня не жалят ревности осколки
И от тоски уже почти не больно…
Я с сумкой на плече чересседельной
Иду искать не своего коня.
Я, как и все, индеец резерваций,
Я, как и все, мечтаю отогреться
И сбросить груз ненужных сновидений,
Оставить бред бессонниц и тревог
В объятиях её дремучей лени
Понять, что больше некуда мне деться,
Прильнуть и никогда не оторваться,
И, будь, что будет, помоги мне Бог…

*   *   *
Если так неизбежно,
То пусть это будет не больно.
Воля вольная вечно меня
Поджидает за дверью.
Неистраченной нежностью
Стиснет мне горло невольно
И прощаньем
не обременя,
Обрету я потерю,
Если так неизбежно…

ПИСЬМО.

      «Среди миров, в мерцании светил
      Одной Звезды я повторяю имя…»
            Ин. Анненский.

Говорю сбивчиво, но прости,
Был воспитан без старой няни…
Я всё так же жду твоей любви
И судьбы благосклонности.
Меня упрекают в склонности
К алкоголю и прочей дряни,
Но это пройдёт, просто
Не привык я к такой вольности.
А все те, кого выбросил я
И те, кто не смог остаться,
Во снах моих плачут, кричат,
И просят подать руку…
Ну, а мне за тобой не угнаться
И не дождаться.
В остальном всё так же —
Несмотря на скуку,
Успеваю за день так устать,
Что на сон не хватает ночи:
Только ноги вытянешь,
А пора уж кормиться ими…
Так и бегаю, то к одним, то к другим,
То к прочим…
Впрочем, я не жалуюсь,
Просто «темно с другими»…

*   *   *
Твой рай картонный,
Мои притоны
В похмельных стонах
Всё переполнят.
На кубометры
Любовь не мерят
И клочья веры
Уносят ветры.
И я не понял,
И я не понят –
В глазах бездонных
Укор иконы…