Последняя вписка

Радуга обоссался и был этому рад. Потому, что проснулся, когда теплая струйка мочи потекла в промежности. Потому, что если бы она не потекла, то он бы замерз на этой холодной январской скамейке. Судя по звездам, (а Радуга уже давно привык определять время по звездам, потому что часто терял часы или их крали),  было около полуночи. Он посмотрел по сторонам.  По бульвару, по направлению к нему, шли три девчонки. Весело смеясь, кидаясь снежками, они приближались, и он видел их юные лица. Когда они оказались в свете фонаря, Радуга увидел на руке одной из девушке фиолетово-желтую фенечку. «Привет, герлушки», - сказал Радуга. «Привет, пипл», - сказала одна из девушек, с удивлением глядя на него. « Куда путь держите?»,  - поинтересовался Радуга. «Сэйшен на  флэту»,  - ответила та, что с фенечкой.  И добавила через секунду: «А ты кто?». Он помолчал немного, а потом отчетливо сказал: «Дима Радуга».  Девчонки остолбенели. Удивление появилось в их взглядах.
 -Тот самый Радуга? Который вместе с Юрой Солнце и Красноштаном….
Радуга весомо и кратко сказал:
- Да.
Одна из девушек спросила:
- А ты что здесь сидишь? Холодно же.
Радуга ответил, как бы нехотя:
- На небо смотрю. Настоящий хиппи всегда должен любоваться красотой мира. А потом на вписку.
Девчонки пошептались.
- Пошли к нам. Ну ты понимаешь. Мы олдовых то не видали почти. Ну видали то есть, но таких олдовых как ты, легенд системы, нет. А вообще, все думали, что…
Радуга спросил:
-Что думали?
- Ну что ты умер. Лет десять как уже. Давно тебя не было видно. Думали урла убила, или замерз где на трассе.
- Нет. Просто я удалился от суетности мира. Много думал.
Девчонки восхищенно закивали.
- А сейчас решил коммуну создать. Вас как звать-то?
Та что с фенечками сказала, что ее зовут Линда и, показав на подруг, добавила:
- Та, что рыжая Скво, а та, что черненькая – Нэнси.
Радуга кивал. Сколько этих Линд, Скво, Нэнси было в его жизни. Очень много. Красивых, с бездонными глазами…
-Так что, Радуга, пойдешь с нами.
Радуга сделал вид, что думает.
- Пойду. Только сначала надо поаскать. Без подарка на вписку нельзя.
Они пошли и у первого попавшегося магазина Радуга насобирал у прохожих мелочи. Купил пакет пряников и сунул в рюкзак.
-  Наркотики и спиртное разрушают смысл системы.
Флэт оказался грязной двухкомнатной квартирой, битком набитой молодежью. Когда герлушки, представили его, все оживленного загалдели. Ему было приятно, что его помнят пионеры. Радугу усадили на единственное кресло, налили портвейна. Он поотнекивался для приличия, но потом согласился. Голова с похмелья болела страшно. Он медленно потягивал вино и рассказывал, как в один прекрасный день Юра Солнце сказал «Системе быть», а Красноштан кивнул, и так началась система. Он рассказывал, как они тусовались на Гоголях, как аскали, как Багира кидалась на урлу с ножом, как умер от разрыва Сердца Лерон, когда гопники стали отбирать у него гитару.
- Он так и не отдал гитару. Так и умер прижав ее к себе. И Умка посвятила ему песню.
Он не стал говорить, что от водки и наркотиков у Лерона было никудышное сердце и он был живым трупом. И что будь Лерон здоров, то он бы просто разбил это гитарой головы урле. Но тогда не было бы легенды.
Его слушали затаив дыхание. Некоторые герлушки плакали. А потом Радуга долго рассказывал про будущую коммуну. Как там будет хорошо. Радугу положили спать на единственном диване. А под утро он почувствовал как к нему под одеяла забралась какая- то герлушка. Это была Линда. Он знал это. Он видел, как она смотрела на него и фиолетово-золотая фенечка переливалась всеми цветами радуги в свете грязной лампы под потолком. «Я хочу тебя, Радуга», - сказала она. Он тихо сказал:
- Ты еще слишком маленькая Линдочка.
И обнял ее. Она заплакала от нежности. У него же просто не стоял. Уже давно. Он снова начал засыпать, согретый ее телом. И ему снилось, как он идет по Гоголям, как все кричат ему: «Привет, Радуга». Он молодой и все впереди. И Гауя манит его своим теплом и впереди белый песок и беспредельно синее озеро и волшебная радуга показывается сквозь рассыпающиеся облака….
…превращающиеся в ночные звезды. Судя по звездам, (а Радуга уже давно привык определять время по звездам, потому что часто терял часы или их крали),  было около полуночи. Он посмотрел по сторонам.  По бульвару, по направлению к нему, шли три девчонки. Весело смеясь, кидаясь снежками, они приближались и он видел их юные лица. Когда они оказались в свете фонаря, Радуга увидел на руке одной из девушке фиолетово-желтую фенечку. «Привет, герлушки», - сказал Радуга. «Какого *** тебя надо, бомж?», -сказала одна из девушек, с удивлением глядя на него. Радуга решил не обращать внимания. « Куда путь держите?»,  - поинтересовался он. «А тебя ****, алкаш?»,  - спросила та, что с фенечкой.  И добавила через секунду: «А ты вообще, кто?». Он помолчал немного, а потом отчетливо сказал: «Дима Радуга». Девчонки захохотали.
-  Какая на *** радуга? Обосанная разве только. Сиди, а то ****юлей навешаем. Ненавидим урлу и алкашей. А Радуга, чтобы ты знал, замерз на стопе как настоящий хиппи.
И они ушли, а он остался. Радуга замерз. Он помнил, что где-то недалеко в деревянном доме живет его системная подруга. Из олдовых. Он целый день искал ее дом. Он не помнил адрес. Пятнистая амнезия – жуткая штука. Раз и провал на многие годы. Радуга встал и снова пошел искать дом. Около магазина он попробовал аскать. Но никто не подавал. От него разило мочой и все морщились. Тогда Радуга встал на колени перед какой-то компанией, поющей водку и попросил налить. Ему дали пластиковый стаканчик и налили. Он пил под брезгливыми взглядами жалких алкашей и думал о Христе, вытерпевшем все. Вытерпит и он.  И потом ему будет награда. Вписка. Радуга с трудом поднялся с колен и пошел бродить по району, искать нужный дом. После водки ему стало тепло. Но Радуга знал, что это ненадолго. Максимум на час. Когда он был готов снова сесть на первую попавшуюся скамейку отдохнуть и замерзнуть навсегда, дом сам оказался перед ним. Как будто ниоткуда. Радуга огляделся. Он помнил, что во дворе должны быть качели. Так и есть. Есть качели. Все окна были темные. Радуга пошатываясь зашел в дом. Второй этаж, налево. это он точно помнил. Останавливаясь через каждые две ступеньки, он все же добрался до второго этажа и нажал кнопку звонка. Ответом была тишина. Радуга постучал. Никто не открывал. Радуга заплакал и в отчаянии толкнул дверь. Она открылась. Радуга зашел и ощупью двинулся по темному коридору. Он нащупал дверную ручку и открыл еще одну дверь. За ней была комната, залитая лунным светом. На полу валялся матрац. Около стены был старый гарнитур. Радуга обследовал всю квартиру. Судя по бардаку в ней никто не жил. Света не было. Батареи не работали. Радуга застонал и сел на матрац, прислонившись к стене. Напортив, на облезающих обоях было написано красным: «Где ты, Радуга? Я жду тебя». Наверно, помадой. Линда любила пользоваться помадой. Значит, он пришел туда. Рука бессильно упала на пол. Нащупала какие-то гладкие бумажки, помаду. Он взял холодные картонки. Фотографии. Он смотрел на них при свете луны. Гусь. Он открыл помаду и поставил красный крестик. Пешеход. Еще крестик. Юра солнце. Под конец жизни он  работал в обезьяньем питомнике в Сухуми. Умер от цирроза. Крестик. Красноштан. Он умер вообще непонятно как. В последние годы был как бомж уже, на костылях, все от него шарахались, даже свои. Еще крестик. Багира. То ли из окна выкинулась, то ли выкинули. Папа Леша - все органы отказали. Поня. Два крестика. Многие подыхали на вписках никому не нужные. Так вот умерли легенды системы. Он последний. Радуга разложил фото перед собой и смотрел на частокол красных крестов. «Я помяну вас всех», - решил он. В куртке, за подкладкой, было три дозы и шприц. Радуга еле нашел вену и когда по телу пошла волна, начал читать «Отче наш».
Он пополз по полу, собрал старые газеты, лег на матрац и укрылся ими. Линда скользнула под них.
- Ты знаешь. Стоп, Гоголя, асканье, Гауя, нароктики, вино… Мы ебли сами себя, Радуга. Что мы получили? Пятнистую амнезию? Разлагающееся тело?
Он обнял ее.
- Ты всегда была матерщинницей, Линдушка. Да…Но, зато мы были свободны от условностей. И сколько было счастливых деньков. 
- Я, помню, милая.
- Я хочу тебя, Радуга.
- Ты знаешь, Линда, у меня не стоит. Давно уже.
- Все у тебя, получится милый.
И у него все получилось. Под шорохом газет. Под свет красных крестов. И давно сдохнувший в притоне Джон кричал, как тогда в подъезде, в их первую ночь:
- Давай, Радуга, давай… Действуй. Ты разве не хочешь ее? Может мне?
Он улыбнулся. Не радостно, как тогда. И не крикнул Джону, как тогда:
- Иди на ***, советчик.
Он лишь печально сказал:
- Там, на небесах, у тебя много подружек, Джон.
И Джон растворился в воздухе.  И остались лишь он и Линда. И красные кресты. И фиолетово-золотая фенечка переливалась всеми цветами радуги в свете грязной луны. И ему казалось, как они идут по Гоголям, как все кричат им: «Привет, Радуга, привет, Линда». И они молодые и все впереди. И Гауя манит его своим теплом и впереди белый песок и беспредельно синее озеро и волшебная радуга показывается сквозь рассыпающиеся облака….
…превращаясь.