Восьмое чудо света. глава03

                Невозможно всегда быть героем,
                но всегда можно оставаться чело-
                веком.
                И. Гете

С востока,
Сонно и лениво,
Вставала полная Луна,
Рябым лицом своим пугая
Чуть задремавшего
                под стогом
                петуха.
Собаки
Не по злОбе брешут,
Кидая редкие рывки,
Им вторят
Лишь мычаньем здешним
По стойлам телки,
                да быки.

Дорога вдоль домов разбита,
Тарантасами изрыта,
И вот , по этой столбовой
Идет наш парень,
Наш герой.
Шел до дома
Под горой,
Весь усталый,
Даже злой.
И конечно же –
Бухой.

Спотыкался по канавам,
Лужи вплавь брал, перевалом.
Пугал, уснувших было кур,
Пинал, в сердцах, горластых дур.
Как сапожник
Всю округу материл,
А, впрочем,
Он и был ведь таковым.

Тот хлопец был –
Петруха,
Голова-два-уха,
Ремеслом владел по духу,
Зарабатывал краюху.
Тачил людЯм сапожки
В подвале, под окошком.
В сырой и душной комнатке,
На Малой Дармовой.

Сапожник он от бога,
В халупочке убогой,
Творил там чудо-чудное
Под свет слепых окон.
К нему даже из Глупова,
От графа Козалупого,
От Марка Калистратыча
Ответственный приказчик
С заказом приезжал.
Орал-стращал, каналия,
Сибирью угрожал,
И кулаком пудовым
Пред мордою махал.
«Ах, ты…!!
Кабацка рожа!
Чтобы с персидской кожи
Мне англицкие поножи
К субботе растачал!!!
Не то, сгною на нарах,
Да подзаборных ларах…
Наешься своей кровушки,
Собакой будешь выть!!!»
Схватил Петра за шкирку,
Саднул разок в утырку,
Метнул пятак на водку
И сдунул, был таков.
Оставив дверь скрипучую,
Ведро свалив, вонючее,
Луну в окне колючую,
Да скорбный треск сверчков.

Сапожник призадумался,
Быстрехонько притих,
Что-то надломилося
В душонке в этот миг...
Там – лишь пустота,
Тоска,
Скорбь
И тьма.
Кромешная  зыбкая мгла,
Не видно ни верха, ни дна.

Ни сотни сапогов,
Ни самовары,
Ни город Глупов,
Ни Малые Бухалы,
Ни ветка сирени,
Ни подруга-гармонь,
Лишь стакан самогона
Разобьет эту боль.

«Вот стакан,
А вот гармошка,
Да на яйцах мандавошка..!
Что тут делать?
Как тут быть?
Стоит пить?
Али не пить?»
В лице появилось
Чего-то такое…
Ну как вам сказать,
Что-то там неземное…
Широко раскрыв рот,
Как беззубое мертвое «А-а-а!!»
На Петюню обрушилась
Звонкая,
Смертная
И тягучая тишина.
Поглощая его с сапогами,
Стаканом, с кругами
Под усталыми бездонными глазами,
Щипцами,
Гвоздями,
Молотками,
Расколотыми губами
И вот этими грубыми,
Деревянными,
Тяжелыми руками-корнями.

«Вот жИзня!
Доля русская!
Наелся хер капустою…
Какая-то ершистая,
Но все же оно – жисть!...
Зажал елду под мышкою,
Гонял блоху припрыжкою…
Залупился –
Словно прыщ,
Неудобно, но держись!!»

Залил самогона
Он штоф, или два
И вот - хорошо,
Лепота пришла…
В груди растекается
Сладостный яд,
В душе распускается
Благостный сад.
Пичуги пищат,
Верещат канарейки,
На волю запросятся
Песни-жалейки.
Песни о жизни
В подвале кургузом,
О том, что и жизнь
Для него лишь обуза.
Душа просит счастья,
Любви и гармонии,
А ему
Так и норовят все
Надавать по физиономии.

Только растянул
Он меха у гармошки,
Как тотчас явился
Урядник Тимошка.
Ревел блАгим матом,
Что мешает жильцам,
Ну и как повелось
Надавал по мордам.
Застряла обида
У Петра на весь свет,
Хочется жить,
А житья-то и нет.

«Эх, как бы взять,
Да спалить этот дом,
А с ним и проулок
(Гори он огнем).
Да что там проулок, -
Весь город к чертям!
Спалить, развалить,
До чиста, к ****ям!
Урядника Тимку
Во первый заход,
Да Мавра Пердоныча
В тот же помет.
Пашку СерУнова
Сразу б убил,
Он два разА
За заказ не платил.
А Сашку с ****овки
Так бы урыл,
Прошлый раз пили –
Да я все платил.
У Лушки, Мандушкиной
Косу б резанул…,
Уж больно красива…
Я бы ей вдул.
Все лыбится, стерва
(Эх,хороша!),
А замуж собралась
За торгаша.

Суки кругом!
Не могу их терпеть!
Где бы взять силу
Да всех растереть?!»