Полночный бред

Скрипнула, щелкнула, отвалилась у очков дужка.
А за окном снег такой белый.
И зима — седая подружка крошит на землю белым мелом.
Фонарь под тяжестью мыслей о завтра согнулся.
Мне бы вылететь ввысь ли в небо, как голубь где-то когда-то метнулся.
Спросить тебя. Где бы ты ни был, ты меня слышишь.
А знаешь, мне зима — лето.
Ты знаешь. На вопросы ответы мои читаешь.
Быть может на трех краях света
Ты складываешь изо льда смыслы.
Быть может там, где ты раньше не был,
Тебе поют песни лисы.
Бьют хвостами, трутся о ноги.
А знаешь, если и есть боги, то они непременно там, где ты.
И я ночами делю с тобой свои песни, строю мосты.
Я знаю, ты меня слышишь.
Ты снегом в окошко дышишь.
Скажи, если любишь и пишешь, пишешь букву за буквой.
И не стираешь, потому что видишь, потому что знаешь.
И сердца стуки считаешь. И сутки тоже считаешь, —
Можно считать? Бежать? Не оглядываться, знать, знать,
Стучать каблучками о пол паркетный и не бояться упасть,
Потому что дышишь. Можно?
Ведь если есть она, та, о которой поют песни, стихи пишут,
Ты ее, наверно, знаешь.
И если есть жизнь, лишенная смысла, то без нее.
Скажи мне, я верно ступаю? И снова пишу на стекле и стираю, стираю.
Снова спрошу тебя и в ответ замираю — разве можно, сердце замком запирая, жить?
Не знаю, что ты ответишь.
Наверно, сядешь так, вполоборота, постучишь по столу, в пальцах что-то повертишь и скажешь:
"Жизнь один раз дается. Знаешь — делай. Веришь — верь же".
Не скажешь...