Программа Гениализации Боряры, Часть 13

"Вижу нечто странное... Книга вторая"  Часть 13

Вторая лекция Боряры о "Программе гениализации".

 -- Итак, никто из слушателей "домашнего задания" не выполнил, как я погляжу. Или не хочет предлагать своё толкование? Ладно, оглашаю развитие сюжета, сделанное Рамоной Альбертовной.

(Кусочек из критического анализа Рамоны стихотворения «Шаги Командора», изъятый автором, (с целью сохранения целостности и компактности основного повествования) из главы «Эпохальная поэзия» в книге «Вижу нечто странное...»)

Настежь дверь. Из непомерной стужи
Словно хриплый бой ночных часов,
Бой часов: Ты звал меня на на ужин?
Я пришёл. А ты готов?

К чему, -- спросил Дон Жуан, -- к ужину?

Вестимо, -- ответил Командор, и, потирая замёрзшие от «непомерной стужи» руки, спросил, -- А что на ужин? Я-то знатно проголодался, стоя на кладбище...
.
Да  вот, ужин на столике, у кровати, -- растерянно сделал приглашающий жест Дон Жуан, -- правда остыл он немного. Сейчас ведь уже утро...

Не беспокойся, -- фамильярно сказал ему Командор, -- ужас, как есть хочется.  А желудок у меня стойкий, каменный, -- рассмеялся он собственной шутке, -- ещё не то приходилось переваривать! Я тут у краешка кровати устроюсь на кресле. Донна Анна спит, так что постараюсь не звенеть ножами и вилками, не хочу будить человека. Устала она, наверно, за день. Всё хозяйство теперь ведь на ней одной, бедняжке. Намаялась за день! Ты бы, Дон Жуан, помог ей, по - человечески! Ведь мужчина же, а она - слабая женщина.
Винцо, надо сказать, очень неплохое! Где покупал? У меня, помнится, в погребах, такого не было... Ах, у Дона Антонио! Хорошее вино, да дерёт, помню, он страшно! Я у него редко покупал, жулик он, всё-таки...  У него брать, так не то что «на троих», на пятерых не «сообразишь»!
Ну, что ты стоишь рядом навытяжку, как слуга какой-то. Ведь ты же, аристократ! Дворянин! Гидальго! Из знатной семьи! Присаживайся рядом, хоть вина выпьешь заодно, на брудершафт, и мне веселее будет!
А то сижу и ем в одиночестве, как будто где-нибудь в дешёвой столовой!
А на кладбище стоять, скажу тебе, Дон Жуан, тоска страшная! Ну, никаких развлечений, прямо. Одни плачущие вдовы и детишки, носами шмыгающие! Иногда собачка какая забежит или кошка, памятник «пометят»  и прощай-до свидания! Люблю зверюшек, хоть пейзаж оживляют! А так, без них, вообще скукотища!
Пробовал я с другими статуями поговорить, о природе, о поэзии, о женщинах... Какое-там, молчат, как в рот воды набрали. Ангелы всякие сидят на надгробьях, пригорюнившись. Я их на разговор вызываю, утешить хочу, мол, «всё пройдёт, как с белых яблонь дым.»  А они - никакого реагажа!  На скорби своей совсем зациклились!
Бывает, конечно, иногда и полюднее. Прощание с усопшими. И ведь сколько раз мимо шествия всякие похоронные проходили, и вижу я, я же зоркий, у многих то ли карманы оттопыриваются, у других сумки чрезплечные. Понятно же, выпивка и закусочка! И вот, поверишь ли, усаживаются прямо супротив меня, отпев покойника, и начинают, понимаешь, закусывать! Поминки, вроде бы прямо у могилы! Поминают усопшего добрыми словами, между винцом и водочкой.
И ни один подлец не предложит и мне с ними  выпить-подзакусить! Можешь такое свинство себе представить! Ведь ни один! А я – человек воспитанный, ежели не зовут меня, сам не лезу! Стою себе, как каменный, неподвижность монументальную  изображаю!
А вот ты, Дон Жуан, единственный, человеком себя показал, пригласил, спасибо тебе! Хороший ты человек, всё-таки! Ты – первый меня как друга на ужин позвал, не то, что те, поминающие!

Простите, -- спросил Дон Жуан, -- может слуг разбудить, что-нибудь ещё, на сладкое Вам принести?

Нет, спасибо. Довольно! Не обжора я! Вот, Донна Анна проснётся, спроси у неё, много ли я ем... Она женщина хорошая и честная! Не соврёт! Да и слуг зачем будить? Ведь тоже устали, пусть себе спят.
Ладно, Дон Жуан, спасибо тебе премного за ужин, хороший, калорийный. Мне пора на службу заступать. Сделай милость, вызови по телефону такси. А то брести на кладбище далеко, а меня после сытного угощения твоего слегка разморило, спать хочется!
И напоследок, вот, понимаешь, один вопросик деликатный, задам. Только не обижайся, пожалуйста, хорошо?
Могу ли к тебе наведываться на обед, ужин или хоть завтрак, как тебе удобнее, не в одноразовом порядке, а так, периодически? Не побеспокою? Не обременю вас
излишне?  Ты не стесняйся, ведь не чужие мы!

Нет, -- ответил Дон Жуан, -- конечно, добро пожаловать, к нашему столу. Уверен, что и Донна Анна тоже будет очень рада! Такой гость! Такой почёт!

Да, забыл тебе сказать: Ты, Дон Жуан, не думай, что я -- Каменный Гость! Мол, пришёл и не уходит! Помнишь, у Ильфа в книжках такая шутка хорошая есть.
Я человек приличный и воспитанный. Поем, попью малость, поговорим тоже и ухожу! Мне ведь на службу, понимаешь...
Значит согласен, и Донна Анна, ты не буди её сейчас, тоже согласится?
«На заре ты её не буди,
На заре она сладко так спит...» -- пошутил каменным юмором Командор, громыхнув приглушённо добрым смешком.
Ну, спасибо, дорогой! Уважил старого знакомца!
Так я пошёл, вон, такси уже с улицы гудит!
В общем, спасибо и до скорого свидания!
Привет сердечный Донне Анне!
Ну, давай лапу, попрощаемся!

Дон Жуан: О, тяжело ты, пожатье каменной десницы!

Да, уж, друг прости, забылся, в следующий раз пожимать руку тебе буду осторожней! Ну, пока, друг!
Между прочим, -- Командор, остановился в дверях, -- этот Шлакоблок опять всё напутал! Ты посмотри только, что наворотил про меня! Злодея каменного из меня сделал! За что? И Пушкин тоже хорош! Туда же, заодно с Шлакоблоком! Вот, попались бы они мне, я бы им руки поганые, такое написавшие про меня, действительно, отдавил бы. Пусть впредь гадости про хороших людей не пишут, пасквилянты-потёмщики!
Кроме того, «туманная ночь» не согласуется с «непомерной стужей» От такой стужи туман должен превратиться в снежную пыль и осесть, или висеть в воздухе миллионами искрящихся ледяных пылинок, создавая светящееся галло вокруг фонарей и диска Луны. Это же элементарно! Ведь верно! Не знает этот Шлакоблок физики атмосферы, так чего лезет с путанными объяснениями!?
Ещё раз, будь здоров, до свидания!

Из зала: Простите, Боряра, Вы считаете это «продолжение» Рамоны Альбертовны чем-то лучшим, чем у Пушкина или Блока в их стихах и поэмах?

Я не понимаю Вашего вопроса. При чём здесь «лучше-хуже»? Я же сказал, придумайте некую вариацию на тему вот этих четырёх строк. Для «тормошения» ваших синаптических контактов,  в  ваших,  в ваших мозгах! Сравнивать, что лучше и что хуже здесь просто неуместно! И в оригинальной легенде, и у Пушкина, и у Блока – ситуация развивается в сторону трагического конца – гибели Дона Жуана «от рук Командора»! «Проваливаютс в ад». Г-жа Вайскопф  повернула этот сюжет в неожиданную сторону, в комедию-фарс. В этом я вижу результат открытия в мозгу новых контактов, не традиционных, не шаблонных, к этому я и стремлюсь в своей лекции. Привить у слушателей желание и возможность думать неординарно. А критерии «лучше она сделала, чем Пушкин или Блок, или хуже» здесь не нужны. Нелепо применять такие критерии в данной ситуации!  Пушкин и Блок шли по традиционному пути, по мере таланта художественно пересказывая легенду, а г-жа Вайскопф, изменила ход этой «легенды» в сторону необычную, вот и всё! 

Имитация хода мысли гения.
Другой пример: Как на основании некой суммы общих знаний по физике плюс (и это главный тригер-инициатор!!!) обдумывание опыта Майкельсона,  САМОМУ дойти до идеи Специальной Теории Относительности, как будто не зная о том, что Эйнштейн её уже создал!
                ..............................................

Слушание хорошей талантливой музыки. Её «впитывание». Тоже неоднократное! И думание, думание, думание о прочитанном, увиденном и услышанном, по возможности свободное от предубеждений и установок, доминантных в данном стаде.
Много мысленной игры с той или иной идеей, формулировкой, утверждением, литературным отрывком, визуальным образом, музыкальной фразой или целым «абзацем».
Тут возникает вопрос – как индивид может установить (для себя), какое произведение литературы, живописи, музыки, науки действительно талантливо, а какое – заурядность, но поданная Доминантной в данном стаде идей за нечто неординарное?
Настоящая интересная идея – это, часто, немодность произведения (но не всегда!), внешняя его «Незаметность», «Неброскость». «Некрикливость», «Немассовость»  поклонения (исключение гипноза группового мышления, обычно всегда стандартного). Талантливое произведение обычно несёт в себе некий идейный и/или эмоциональный заряд, который надо почувствовать.
Не всякая неординарная идея –талантлива, но всякая талантливая идея – неординарна.
Почему восприятие по-настоящему талантливых идей (в литературе, науке, музыке и в любом другом виде умственной деятельности) способствует пробуждению и определённых способностей у восприимчивого индивида? То есть почему упомянутое чтение хороших книг, слушание настоящей музыки, талантливые картины, скульптуры, архитектура, почему вообще, соприкосновение с творениями талантливых людей пробуждает и в нашем сознании нечто необычное? Повторяю!
Талантливые произведения  -- нестандартны, неординарны. Для того, чтобы их воспринять и осознать, необходимо, чтобы в мозгу реципиента открылись некие, обычно закрытые контакты-синапсы! Если мысли в каком-то произведении действительно неожиданны, то они стимулируют развитие вот этих  закрытых до сих пор связей, открывают синаптические переходы, у большинства перманентно наглухо закрытые. Ведь понять красивую идею – значит почувствовать её неординарность, установить в своём мозгу такие контакты, которые до сего момента не существовали.. Для такого открытия синапсов необходим медиатор – Гениалин. То есть, некое вещество, выбрасываемое в межсинаптическую щель (область контакта двух нервных клеток-нейронов). Гениалин открывает контакты в мозге до сего момента закрытые или вообще не существовавшие как актуальные. Они, эти контакты, существовали лишь анатомически, но часто, за всю жизнь индивида, никогда не функционировавшие!
Чтение талантливых книг, многократное, игра мысли над идеями, в них высказанными, (а это и есть «думание»), впитывание прекрасных призведений искусства, музыки, всё это связано с более интенсивным выделением в мозгу Гениалина. Так начинается стимуляция выделения Гениалина. внутри нервных клеток. Многократные стимуляции, вызванные приёмом и «перевариванием интересных, нестандартных идей, приводят к тому, что выработка Гениалина начинает становиться упорядоченной для данного конгломерата нейронов и его продуцирование становится более частым и «лёгким».
Тогда, когда индивид напрягает свой интеллект, стараясь решить какую-то проблему, неважно, в какой области, это для мозга означает, попытки открытия новых синапсов, новых, не существовавших доселе контактов. А поскольку выработка необходимого для этой операции Гениалина в мозгу уже «налажена» (хоть её самая малость), то Гениалин начинает вырабатываться и выбрасываться в межсинаптическое пространство, открывая совершенно новые контакты. Т.е. мозг находит какие-то решения проблемы и, обычно, совершенно неожиданные, неординарные, отличные от всего, над чем мозг «работал» до сих пор, по «старой методе».
Вот почему чтение талантливых книг с обязательным и многократным перечтением их, такое же слушание талантливой музыки, восприятие произведений искусства и науки (но не тупо пассивное, а активное, с обязательным и уже непроизвольным обдумыванием и выработкой собственного отношения к ним) приводит к активизации и собственного творческого мышления! Мышление постепенно перестаёт быть налаженно-стандартным и заурядным. Надсознание всё активнее начинает вмешиваться в Сознание и помогает ему ПРИВЫЧНО думать неординарно! Это не то натужное выпендривание, вымученное «оригинальничение», которым страдают многие псевдоинтеллектуалы.
Это настоящее и вполне искреннее «думание не как все».И не потому, что «очень хочется» прослыть оригинальным, а потому, что мозг сам по себе уже не думает шаблонно, по стандарту. Это и есть путь к гениализации мышления. 

А вот эта упомянутая натужность особенно заметна, в частности, у журналистов. Многие из них, беря, скажем, интервью у человека, чем-то известного, вовсе не собираются выявлять его мысли и пути мышления. Это интервьюируемый вначале по наивности так думает. Настоящая же задача журналиста-интервьюера -- это показать публике, какой он (или она) умный, незаурядный и какой дурак и ноль собственно вопрошаемый! То есть – это не интервью с кем-либо, а с самим собой, с журналистом, распушивающим перед публикой все свои пёрышки. А распушивать-то, собственно, нечего. У интервьюера – мысли убогие и плоские как, очевидно, вся поверхность его мозговых полушарий. Весьма часто используется один избитый и дешёвый приём для демонстрации СВОЕЙ «оригинальности» мышления: Метод инверсии понятий. То есть – говорить наоборот. Если вопрошаемый говорит на белое, что это белое, то «умный» журналист всегда будет твердить, как попугай, что «это», не белое, а чёрное, ну, в крайнем случае, тёмносерое! Скажем – интервью с известным врачом, разработавшим оригинальный метод лечения какого-то заболевания или метод диагностики. Отвечая на вопрос этот врач произносит заурядную истину, вроде того, что, для того, чтобы жить, человек должен дышать. Наш журналист тут же вцепляется в эту фразу как клещ. (Он в медицине ничего не понимает и даже весьма популярные объяснения медика до него не доходят. Зато эта невинная банальность журналисту понятна и тут же над ней начинаются «псевдоглубокомысленные рассуждения.)
Профессор, -- смело вопрошает журналист, -- а вы уверены, что для жизни необходимо дыхание? Ведь, можно, и не дышать! Например, когда человек ныряет под воду без акваланга, он же не дышит! – гордо побивает профессора-специалиста этот невежда в медицине, -- Или киты и тюлени, они ведь не дышат, а находятся под водой давольно долго, -- продолжает развивать свои «оригинальные» мысли журналист. Профессор растерянно пытается объяснить, что запас воздуха в лёгких, а также, способность к переходу на анаэробное (то есть, безкислородное) дыхание помогают этим животным находиться под водой долго. Куда там! Журналист тут же его перебивает, задавая новый вопрос! Ещё один простенький приём сбить человека  и показать, какой он дурак! Дурак –профессор начинает отвечать на него, а наш бойкий пострел опять его обрывает:
Профессор, -- с лёгкой иронией говорит он, -- наши слушатели, зрители или читатели, не все окончили мединститут или не стали докторами медицины, объясняйте, пожалуйста, попроще!
Бедный профессор и так старается объяснить как можно проще, а ему -- уже следующий вопрос и опять не дав возможности на него ответить! И, вот,  тогда наступает звёздный час «умного» журналиста!
Спасибо, -- с нескрываемым сарказмом, говорит он, -- вам, профессор, за ваши объяснения.
И все слушатели, читатели или зрители ясно видят, что журналист этот - умница, остроумный человек, великолепно разбирающийся во всех сложных проблемах науки,  и вообще, незаурядность, а вопрошаемый профессор – полный идиот! Эффект достигнут! За журналистом закрепляется репутация чётко, ясно и неординарно мыслящей личности! Что и требовалось доказать!         

Вопрос Боряре: Вы говорите о психологии. А  где имена Сеченова, Павлова, Орбелли, Бехтерева, Корнилова, Занова, Леонтьева, Фройда, Юнга, Фромма и тому подобных корифеев психологии, физиологии и медицины?
Ответ:  Подобно Симону Лапласу могу ответить: Я в этох гипотезах не нуждался!

Вопрос: Кто из Авторитетов науки, например, психологии,  принимает Ваши, гипотезы и спекуляции? Соглашается с ними.
Ответ: Не знаю. Никто, наверное. Я с ними просто вовремя не посоветовался.

Вопрос: Прослушал  ли сам Боряра хоть какой-нибудь захудалый курс биохимии и психологии, если берётся рассуждать о таком сложнейшем вопросе, как психология творчества!!!??? И какие это медиаторы вырабатываются в мозгу?  Многие корифеи психологии десятилетия, если не столетия, ломали себе головы над этим вопросом, а Боряра, вообще не биохимик, не психолог, вдруг взял да нашёл требуемые ответы!
Ответ: Прослушал. Но зачем? Самого термина  «Психология творчества» и стоящего за ним понятия в современной психологии нет. Есть физиологическая психология, клиническая, социальная, когнитивная (то есть психология обучения), промышленная психология. 
Выкрик из зала: Так Вы только что упомянули «познанвательную психологию», это что, не связано с творческим мышлением?
Ответ: «По идее» должна быть связана. Но когнитивная психология занимается изучением процессов обучения, и я ни разу не встретил в литературе по этому разделу «Психологии творчества» или упоминание о хоть какой-нибудь технике или программе развития творческих способностей.

Моя гипотеза «Гениализации», судя по практическим результатам, вполне работоспособна. «Общественная практика» это подтверждает!
Так зачем  терять зря время на прослушивание лекций, которые ничего к моей программе не добавят. Ибо, если бы конвенциональные «теории», описываемые в курсе «Психологии Творческого Мышления» существовали бы и реально работали бы, то мои дилетантские потуги (как вы правильно заметили) вообще никому не потребовались бы! Все желающие могли бы прослушать такой курс, прочитать книги и стать гениями! Однако этого как-то не замечается. Значит нет  такого курса о «Творческом мышлении и его развитии», нет вообще такой тематики в психологии,или, если есть, то методы, ими предлагаемые – совершенно неработоспособны. Иначе зачем бы вы все, уважаемые люди, специалисты в своих областях, учёные и инженеры, зачем вам потребовалось прийти на эту лекцию «дилетанта»?

Вопрос: Насколько нам известно, Боряра, Вы сейчас аспирант сразу на трёх кафедрах: теоретической физики, философии и психологии. Неясно, правда, как Вы смогли стать аспирантом на кафедре теоретической физики, если не смогли освоить даже университетский курс этой самой физики?!

Ответ:  Это очень распространённое заблуждение, что новое в физике, скажем, могут открыть только физики, в медицине – только медики, в астрономии – только астрономы. Есть целый ряд проблем, которые как раз решаются не «на плоскости» той или иной научной дисциплины, а на стыке разных областей знания (на линии пересечения этих разных плоскостей), а иногда, вообще, за пределами этой «научной специализованной плоскости», в неком третьем, четвёртом и так далее мыслительном пространстве-измерении... 

Вопрос: Вы, Боряра, очевидно, считаете себя ГЕНИЕМ всех времён и народов, стоящим намного выше нас, бедных умом, «заурядных» ведущих инженеров, научных работников – кандидатов и докторов наук, аспирантов и, уж, конечно, студентов?

Ответ: В Вашем вопросе есть два аспекта: О теорфизике я говорить не буду, это не столь важно и вкратце я уже ответил.
Первый – моё мнение о самом себе.
Второй –  Ваш  вопрос, так, как Вы его сформулировали -- это пример стандартного стадного мышления. Не по порядку отвечу сначала на вторую часть вопроса.
Я не считаю себя ВЫШЕ или НИЖЕ кого - либо! Именно такое мышление, ставящее всех нас на некую лестницу социального, умственного или любого прочего статуса, есть стадное  мышление, подчинённое иерахии ступенек стадной лестницы. А если человек просто вне стада и вне иерархии? Куда его поставить? Он не выше, он не ниже, он ВНЕ!
Выкрик из зала: А вот великий мыслитель и философ, Владимир Ильич Ленин, писал и не раз, что: «Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества!» Имеется в виду – мыслить не так, как принято в этом обществе.

Отвечаю на это замечание: Оно частично верно, частично неверно.
Для большинства стадно мыслящих индивидов – да, нельзя!
Но для некоторых особей это возможно, ибо физически жить в обществе, ещё не значит и мыслить «как все». Если бы Ленин был прав абсолютно, то есть это высказывание безусловно включало бы ВСЕХ существ, составляющих общество,  без малейшего исключения, то не было бы ни учёных, открывающих в науке новую страницу (ведь они должны думать так, как думали все до них! Следовательно, никакой новизны в их мышлении быть не может!), не было бы великих преобразователей природы, первооткрывателей и революционеров в общественной жизни, то есть, не должно было быть и самого Ленина!

Теперь я отвечу на первую часть вопроса о том, кем я себя считаю.
Никоим образом не «ГЕНИЕМ всех времён и народов» и это я говорю не из ложной скромности! У меня её нет!
Смех в зале и замечание: Это явно видно, Боряра! В излишней скромности Вас не упрекнёшь!
 
Боряра: Юлиан Тувим тоже в своё время заметил: Скромность – это достоинство при отсутствии других достоинств.

И ещё один мой довод в качестве апологии: если кто-то не приемлет моих рассуждений и идей, на здоровье! Пусть предложит СВОИ, которые будут лучше моих. Если такое произойдёт, я сразу стану внимательнам слушателем этих, лучших, чем у меня, идей. Из оратора мгновенно превращусь в благодарного слушателя...
Я не боюсь конкуренции. Не потому, что считаю СВОИ идеи чем-то абсолютно гениальным и неподражаемым. Всё и вся превосходящими! Ведь моя конечная цель – это ответ на вопрос: может ли индивид с исходно самыми средними способностями сделать себя более способным, может быть не гением, но чем-то достаточно незаурядным. Причём незаурядным не обязательно с точки зрения официально-общественной, а хотя бы со своей собственной, но трезвой и самокритичной. Поэтому, если кто-то предлагает ответ на поставленный вопрос лучше и эффективней, чем моя попытка – я могу быть только рад – ведь таким образом достигается цель!

Так вот, я считаю себя индивидом средних способностей, ни сверхталантливым, ни сверхбездарным.
Но я  как-то заметил, что всякие интересные мысли и вопросы появляются у меня в то время, когда как раз нельзя на это тратить время! В предэкзаменационной лихорадке, когда сроки подпирают, а надо ещё многое прочесть и запомнить. Возникает противоречие между желанием «остановиться- оглянуться», подумать о прочитанном, поиграть в мыслях с ним, и, с другой стороны, требованиями  подготовки к экзамену, когда материала много – а времени на хотя бы ознакомление с ним – мало! И, как назло, именно в это время мне лезли в голову разные забавные мыслишки, и часто я не мог удержаться, чтобы не поиграть с ними. Такое повторялось не раз!  (На экзамены, как результат, я являлся неподготовленным и часто их проваливал! Был «двоечником»!)  И я задал себе вопрос: в чём дело? Почему в это совершенно неподходящее для трат время, я начинаю думать не о том, что следует выучить, понять, запомнить и воспроизвести на экзамене, почему разбазариваю дорогое время на разные размышления, лишь косвенно связанные с темой экзамена? А потому, что я лентяй и бездельник! Во время семестра я плохо готовился к семинарам, коллоквиумам, практикумам и контрольным, как-то переползал. А вот перед экзаменом, когда брал в руки учебник, я обнаруживал в нём немало тем, стимулирующих мышление, толкающих к осмысливанию и к творческому их преобразованию. В результате – экзамены я сдавал еле-еле, переползал или не переползал через них, зато придумывал всякие  свои толкования к темам, описанным в учебнике.
Но их-то от меня никто не требовал и о них – никто на зачётах и экзаменах не спрашивал!
А надо было бы!  Так можно было бы выявить среди студентов, кто просто способный и прилежный школяр, а кто, хоть и не силён в усвоении учебного материала, но обладает способностью вносить что-то своё! Новое! Способностью к творчеству!

Вопрос из зала: Так что, Вы, Боряра, предлагаете? Мало того, что студент должен запомнить, понять и изложить выученное, он ещё и творить должен в нервной обстановке экзамена?
Или наоброт, бездельничать во время семестра и перед экзаменом, не учить заданный материал, а «творить» свои безграмотные «открытия»?

Нет. Не должен! Это не обязательно, но если способен сказать и что-то своё, преподавателю следует заметить у него эту способность и в дальнейшем  её стимулировать и поощрять.
У меня такое случилось, наверно, раз за время обучения в институте.
Надо было сдавать экзамен по теме «Свойства полупроводников» на кафедре физики твёрдого тела. Как обычно, подготовился я к этому зачёту (по-лени ли, по-нехватке времени ли, не помню)  весьма поверхностно.  Получаю билет, там два вопроса по теории и один по технике измерений. На первый вопрос я по счастью мог отвечать, что-то вспомнилось. На второй вопрос – очень смутно. А третий вопрос – вообще не имел представлений о методах и технике измерений. Сижу, готовлюсь. Сразу решил заняться третьим вопросом, ведь что отвечать на него – понятия не имею. Но ведь надо же что-то нарассказать преподавателю! Тут я начал придумывать разные «техники» и «методы», которые, по моему мнению, могли дать информацию о тех или иных свойствах полупроводников.
Пошёл отвечать. Первый вопрос, который знал, старался растягивать, чтобы выиграть время, создать у преподавателя хорошее мнение обо мне, вникал в детали и т.п. А профессор – он тоже не дурак, мою игру раскусил. Прервал меня, сказав, что этот вопрос я знаю, и перешёл ко второму. Я понял, что влип, начал невнятно что-то мычать, напрягая память, но безуспешно. Тут преподаватель меня снова прервал. Перешёл от слов к делу. «А  вот, скажите- ка мне почему..., -- и тут последовал вопрос, о котором я даже не имел представления, -- вот при таких условиях ток через образец увеличивается, а при таких-то уменьшается? (Понятия не имею!) Тут я прибегнул к последнему оставшемуся приёму. Я начал раздумывать-придумывать вслух! И всё время на профессора посматриваю. Если одобрение на лице, значит я двигаюсь в правильном направлении, если кислеет – значит  ляпаю что-то неверное. Преподаватель Сам втянулся в эту игру!!! Не только кивал на мои рассуждения, но и начал задавать мне наводящие вопросы! Так, общими усилиями, добрались до ответа.
Третий вопрос. Начинаю свои фантастические рассказы о придуманых мной только что методах измерения.  Преподаватель послушал несколько минут, всё понял, махнул рукой. Ладно, мол, врать, идите. Отлично!!! И добавил: «Знаете, мне очень понравилась Ваша манера размышлений! Ход Вашей мысли был интересный и красивый. Вы должны были  знать ответ! Объяснение есть во всех учебниках. Но Вы его не знали! Не подготовились! И вот как раз то, что Вы додумались до него сейчас, последовательно и логично развивая мысль, мне очень нравится! За это и «отлично»! И постарайтесь всё-таки больше усваивать знания из учебников, а не придумывать на экзамене всякие фантастические техники и приборы!»