Бледная женщина...

Бледная женщина в образе сучки, неукротимой в природности течки, ты, задыхаясь, доходишь до ручки, в пальцах сжимая округлости свечки…
Юный послушник в сиротской сутане так возбуждающе кроток и нежен, губы, подобные розовой ране шепчут молитву…
Сыреет промежность… ты проклинаешь себя, заклиная бога и всех, кто тебе не поможет этого сладкого сына Синая, как жеребёнка слепого стреножить…
В снах, где святому не вымолить места, в розовом кружеве белого платья, то ли распутница, то ли невеста, всем отдаёшься, кто страстью заплатит.
Здесь же, в часовенке низкой и тесной на монастырской ночной литургии, ты притворяешься искренне честной, впрочем, едва ли честней, чем другие.
Случай привёл, или грех окаянный, только с тех пор, как  таинственный инок стал для тебя, как небесная манна, вдруг зачастила к иконе старинной,
и за колечком колечко снимая, ты отдаёшь их святой Ефросинье, чтобы сказала святая немая, как побороть то, что стало всесильем.
 Глупая, глупая… бог не поможет. Ведь за грехом - это к дьяволу в лапы. Это к гадалке, что карты разложит - красное к черному жертвенным крапом.
Не проститутка - умелица радовать, всё же ты аду с рожденья завещана, детством без матери, юностью адовой...
бледная женщина…
бедная женщина…