опять ты

                сны снятся сентиментальные, обезоруживающие.
                сопли текут ручьем, я себя в кучу пытаюсь собрать - ничего не выходит.

Ты приезжаешь ко мне
и я забываю, кто из нас
первым назначил встречу.
Проходим вдоль рынка
и я понимаю, что
нужно опять что-то изображать,
а мне так хочется наплевать
на то, что ты обижал меня,
я помню: ты обожал меня,
звонил до шести за полчаса
и говорил о любви.
У меня были еще друзья, но
избегать наши голоса было нельзя,
как у Бродского:
 мы слышали даже не друг друга,
а эти интонации, шепот, песни.
Мы идем с тобой
вдоль каких-то слившихся воедино людей,
не держимся за руки,
соблюдаем дистанцию,
но толкаемся случайно плечами
на поворотах и отводим взгляд,
не смотрим в глаза, но и в сторону:
смотрим перед собой, молчим.
И все вокруг смотрят на нас
и спорят, кто мы с тобой.
Мы в пальто, у тебя такое изменчивое
выражение лица -
то детское, то ты походишь
на последнего подлеца,
как в жизни.
Но я, ослепленная ощущением
тебя рядом, как ледяной водой из
ведра облитая из-за присутствия,
никак не пойму, что все это – сон
и детского в тебе ни на грош.
Проходим по площадям,
стоим почему-то вечером
на остановке,
и ты приближаешься,
хватаешь меня за руки, пальцы,
волосы,
а я просто стою как вкопанная,
смотрю сквозь тебя и думаю:
"Боже, пусть это все никогда не закончится,
пусть неловкая пауза длится,
длится, наступает на горло,
только пусть я - с тобой
этим вечером
в этих пронзительных сумерках"
А потом опять день,
мы все еще идем вперед,
почти не разговариваем
у тебя короткие волосы,
а я выгляжу как недовольный гном,
пытаюсь курить, но сигареты ломаются
у меня в руках,
мы запаздываем, стоим в разных местах,
ждем друг друга и снова встречаемся.
По дороге встречаем какую-то девочку:
темные кудрявые волосы, каблуки -
совсем на меня не похожа,
ты стоишь и болтаешь с ней,
а я случайным прохожим
умираю поодаль.
Выхожу из-под крыши -
на улице дождь и солнце:
волосы становятся совсем мокрыми,
а ты не обращаешь на меня внимания,
я хочу броситься на нее
с воплем,
у меня не хватает терпения,
сил и, главное, – понимания,
почему я тебя простила.
Я смотрю на вас, вы – веселые,
а меня разрывает грустище
и растаптывает изнутри.
И я делаю выбор:
я просто иду, не оглядываясь,
ухожу, с гордо поднятой головой.
Вы стоите, счастливые,
и ухода не замечаете.
Мы с тобой замолкаем опять.
В школе снова пересекаемся,
я даю себе слово, что это – конец.
На автобусе еду домой,
пробки в городе,
остановка пропала.
И я еду, повиснув на поручне,
я стараюсь не плакать:
тут люди, тут много людей.
Я люблю тебя.
Я так люблю тебя, что готова отдать
Насовсем.
Просто хватит мне снится.