Алексей Дубровин. Мемориальная страница

* * *
Сентябрёвый задумчивый вечер.
Каждый грустно в кого-то влюблён.
Вот берёзку за тёплые плечи
Обнимает печальный клён.
Завернусь в полушалок неба
С голубыми кистями осин,
Чтоб не видеть, как плачут вербы,
Стоя в лужах на пятках босых.
Под окном догорают липы.
Это в детстве считал я бедой.
Чтоб деревья в огне не гибли,
Я б хотел их костёр золотой
Ключевою залить водой…
Это всё и теперь мне знакомо.
Но я знаю: жалей не жалей,
Пролетевших высоко над домом
Не удержать журавлей.


* * *
Лето тихо за осень хоронится,
Лебединую песню сложив.
Черноглазая милая скромница,
Вспомни ты деревенскую жизнь.
Речку Люлех, село Волокобино,
Хороводы и плачи берёз,
И церквушку с названьем особенным,
Со щемящим названьем – погост…
Стоги сена курганами древними.
Сторож-чибис на топкой гати.
Льются песни вокруг над деревнями.
Я не в силах отсюда уйти.


* * *
Светка, спой мне ту песню, ну, спой.
Стебли ржи задрожали струною.
Глаз твоих васильковой тоской
Опоясалось поле ржаное.
Светка, спой мне ту песню, ну, спой.
Тёплый сумрак с усталых берёз
На лицо моё медленно льётся.
Соловьи… им обидно до слёз,
Что твой голос не отзовётся.
Оттого им сейчас не поётся.
Наша юность хоронится в рожь.
Тихо в поле иду провожатым.
Светка, где ты? О чём ты поёшь?
Скоро, скоро ведь всё будет сжато,
Только я лишь иду провожатым.
Улыбается сонная рожь
И прощально кому-то кивает.
Светка, если ты после придёшь,
То её ты уже не тревожь,
Это – только однажды бывает.
Ведь не зря ж васильковой тоской
Опоясалось поле ржаное,
Захлебнулись колосья волною,
Словно песней, не спетой тобой…
Светка, спой мне ту песню, ну, спой.


* * *
В.Н.
Твои глаза своими трону.
Ведь мы одних с тобой кровей.
И наш знакомый жаворонок
Ночует в ласковой траве.
Я знаю, не расскажешь в слове,
Как в одиночестве всегда
Шумит над грешным изголовьем
Беда, как в поле лебеда.
И как черёмуха тоскует,
Любовью позднею пьяня,
Чтоб целовать могли другую,
Не изменяя – изменять.
Есть у любви свои законы,
И знай и помни… только верь,
Что наш знакомый жаворонок
Ночует в ласковой траве.


* * *
Не стерпится, не слюбится,
Быльём не порастёт…
Уж осень жжёт по улицам
Рябиновый костёр.
А облака тоски моей
Плывут к тебе, плывут,
Забыв, зачем покинули
Свой ласковый приют.
Ах, выйди, выйди во поле,
Да на небо взгляни,
Да их руками тёплыми
Обратно поверни!
Но нет – невозвратимые
Уплыли облака.
Лебяжья, лебединая
Опустится рука.
Не стерпится, не слюбится,
Быльём не порастёт.
Ведь осень жжёт по улицам
Рябиновый костёр.


СНЕГ
Нежный снег, синий снег,
Ноябрёвый.
Ты ж опять на весь свет
Хмуришь брови.
У полей и дорог
Утром ранним
Тёплый, тихий снежок
Лечит раны.
Лёгким мягким бинтом
Забинтует,
Долго кружит потом
И колдует.
С ним мне так хорошо,
Словно с песней.
Милый, милый снежок –
Мой ровесник.
Ты ж опять на весь свет
Хмуришь брови…
Да ведь нынче же снег –
Ноябрёвый!


ТУЕСОК
В туеске берестяном,
Лёгком и красивом,
Помнишь, Колька, в детстве мы
Ягоды носили?
Ах, какие ягоды –
Яркие, как солнца,
Нежные, как радуга,
Что в дожде смеётся.
С мягким хлебом ели мы
Да с водой живою,
С запахами хмельными,
С кашкой межевою!
Матери бранили нас –
Зря, мол, в лес пустили,
Коль приносим каждый раз
Туески пустые!
…Были там не ягоды,
А вода живая,
Небо, солнце, радуга,
Кашка межевая…
И сквозь годы песнею
Пронесём мы вместе
Туесок берестяной
Солнечного детства!


КОЛОКОЛА ДАЛЁКИХ ДНЕЙ
Зимы серебряные дверцы
Сегодня настежь – и сильней
Звонит бунтующее сердце
В колокола далёких дней…
И наплывают в лунных звонах,
Не упрекая, не грозя,
С неизъяснимым вечным зовом
Её осенние глаза…
…В пушистом инее Поречье.
Ракиты дремлют у моста.
Как этот деревенский вечер,
Она божественно проста.
Со мною на морозе стынет
И так смешно в ладошки бьёт,
А я сцеловываю иней
С ресниц испуганных её!
…Сейчас слышней в ночах морозных,
Среди тоскующих снегов,
Как россыпью искрится звёздной
Прощальный звук её шагов!
По-своему умея греться
От тех негаснущих огней,
Звонит бунтующее сердце
В колокола далёких дней…


ФЕРГАНА
Ни позабыть, ни вспомнить не стараюсь я,
Чем сердце живо – то и берегу.
Была ты экзотическою странностью
В моём родном ромашковом лугу.
Тогда над грустной сентябрёвой нежностью
Неприхотливой нашей стороны
Взошли вдруг ослепительно нездешние
Чарующие очи Ферганы.
Они светили для меня – тревожные,
Затмив все наши тридцать жёлтых лун…
Но было что-то странно невозможное
В самом названье даже – поцелуй…
И лес был добрым нам тогда кудесником,
Фатой тумана укрывал нас луг…
А вот сегодня лебединой песнею
Мы называем наши тридцать лун.
Сейчас – сквозная даль. Но только синяя
Вовеки не увидит Фергана,
Как платит здесь за песню лебединую
Берёзка чистым золотом сполна.
Ни позабыть, ни вспомнить не стараюсь я,
Чем сердце живо – то и берегу.
Живёшь ты экзотическою странностью
В моём родном ромашковом лугу…


НА РОДИНЕ
По берегам, зелёным берегам,
Что берегут серебряное чудо,
Моя тропинка в детство пролегла,
И быль, и небыль странно перепутав.
И научилась память ворожить,
Знакомой роще тонко подражая –
Года, как листья, падают с души,
Обряды обновленья совершая…
И снова наплывает синева,
Хмельная синь небес моих весенних,
И всё сильней кружится голова
Под облаками белыми сирени!
Неуловимо на вершину лет
Возносит их таинственная сила –
Что точно так же душу возносила,
Смахнув с неё усталый отсвет лет!
Я тайну силы этой не постиг.
Она вошла в меня, как заклинанье,
Всем тем до боли близким и простым,
Чему одно лишь – РОДИНА – названье.
С живой водой струится там река,
И бродит юность, годы перепутав,
По берегам, зелёным берегам,
Что берегут серебряное чудо…

Опубликовано:
Солнечная пряжа : Научно-популярный и литературно-художественный альманах / под общ. ред. И.Ю. Добродеевой. – Иваново ; Шуя : Издатель Епишева О.В., 2009. – Вып. 3. – С. 31-33.