На протезе, в потёртой тужурке
Дед, пугливо глядящий на свет,
Собирал у вокзала окурки
В целлофановый мятый пакет.
Ничего в мире не было проще,
Чем копаться в дерьме, как в дыму.
И была привокзальная площадь
Вместо матушки кровной ему.
Выпал жребий. А может так вышло-
Испоганило душу навек.
...Словно фраза, лишённая смысла-
Этот старый, больной человек.
Прелым мусором площадь дышала.
Шевелились БОМЖи по углам.
И горбатилась туша вокзала,
Угол свой отдавая БОМЖам.
Этой жизни нелёгкой изведать
За почтение я не сочту:
Кто-то выкрал окурки у деда
И унёс их с собой в темноту.
26.11.96г.
Нищий
© Copyright: Виктор Тихомиров-Тихвинский, 2010
Свидетельство о публикации №110041207577
Свидетельство о публикации №110041207577
Рецензии
Из http://stihi.ru/2008/06/17/1888
* * *
I
В дверях общежития вился клубком
Холодный, искрящийся пар.
Он вышел, раскрыв их небрежным пинком,
И принял метели удар.
В унтах, полушубке, с зарядом тепла
В разбавленной спиртом крови,
Он вышел. Его поджидали дела
Дороги, работы, любви.
А там, где он тамбур неспешно прошел,
Куда снегопад не проник,
Ничком повалившись на каменный пол,
Рвал пальцами сердце старик.
Он молча лежал у белесой стены,
Колени поджав к животу,
В пальто не последней уже новизны,
С дрожащей таблеткой во рту.
И что же тот, первый, на помощь позвал?
Помедлил? Нагнулся? Помог?
Увы. Старику прямо в спину попал
Его залихватский плевок.
Он шел осторожно в морозной ночи,
На гладкой дорожке скользя,
Ворча про себя: "Расплодились, бичи.
Из комнаты выйти нельзя".
II
Вот он, бич — дитя шабашки,
Горе северных широт.
В жизни щедрой на поблажки
Завершен его полет.
Разлетелись очевидцы:
Вся родня и все друзья,
Не решится подступиться
И милиция моя.
Вот он встал у магазина,
Кинул шапку на асфальт,
У него такая мина,
Что лица невольно жаль.
Словно сели батарейки —
Глаз потухшая игра.
Он сшибает по копейке
На "фанфурики" с утра.
Зимовал он, где придется,
Без забот и налегке,
В сантехническом колодце,
Да на пыльном чердаке.
Переждать мороз и вьюгу
Все же стоило затей,
Он нашел себе подругу,
Тоже мать своих детей...
Были страсти очень пылки:
До зеленых фонарей.
И пошел искать бутылки
У других он у дверей.
Без жилья, без теплой пищи,
Где там баня! Где там душ!
Он стоит — последний нищий
Посреди каких-то луж.
Ничего в нем не меняет
Пробегающий народ.
Он стоит себе, воняет
И хорошего не ждет.
Жизнь проходит не в обиде,
Пролетает сгоряча.
Ах, когда ж мы не увидим
Ни бичевки, ни бича!
III
Измучен последним запоем,
В заботе о новых долгах,
У самой судьбы под конвоем
На хладных сибирских снегах.
Ты смотришь больными глазами
На мир, как на вечное зло.
Какая-то дрянь под ногами:
Щебенка, тряпье и стекло.
От оклика спрятавшись робко,
Ты в этот зашел закуток.
С флакончика свинчена пробка
И сделан последний глоток.
Закуски-то нет, еще ладно.
Вот плохо — карманы с дырой...
А печень болит беспощадно,
И жизни не будет второй.
Сергей Сметанин 12.04.2010 22:05 • Заявить о нарушении
* * *
I
В дверях общежития вился клубком
Холодный, искрящийся пар.
Он вышел, раскрыв их небрежным пинком,
И принял метели удар.
В унтах, полушубке, с зарядом тепла
В разбавленной спиртом крови,
Он вышел. Его поджидали дела
Дороги, работы, любви.
А там, где он тамбур неспешно прошел,
Куда снегопад не проник,
Ничком повалившись на каменный пол,
Рвал пальцами сердце старик.
Он молча лежал у белесой стены,
Колени поджав к животу,
В пальто не последней уже новизны,
С дрожащей таблеткой во рту.
И что же тот, первый, на помощь позвал?
Помедлил? Нагнулся? Помог?
Увы. Старику прямо в спину попал
Его залихватский плевок.
Он шел осторожно в морозной ночи,
На гладкой дорожке скользя,
Ворча про себя: "Расплодились, бичи.
Из комнаты выйти нельзя".
II
Вот он, бич — дитя шабашки,
Горе северных широт.
В жизни щедрой на поблажки
Завершен его полет.
Разлетелись очевидцы:
Вся родня и все друзья,
Не решится подступиться
И милиция моя.
Вот он встал у магазина,
Кинул шапку на асфальт,
У него такая мина,
Что лица невольно жаль.
Словно сели батарейки —
Глаз потухшая игра.
Он сшибает по копейке
На "фанфурики" с утра.
Зимовал он, где придется,
Без забот и налегке,
В сантехническом колодце,
Да на пыльном чердаке.
Переждать мороз и вьюгу
Все же стоило затей,
Он нашел себе подругу,
Тоже мать своих детей...
Были страсти очень пылки:
До зеленых фонарей.
И пошел искать бутылки
У других он у дверей.
Без жилья, без теплой пищи,
Где там баня! Где там душ!
Он стоит — последний нищий
Посреди каких-то луж.
Ничего в нем не меняет
Пробегающий народ.
Он стоит себе, воняет
И хорошего не ждет.
Жизнь проходит не в обиде,
Пролетает сгоряча.
Ах, когда ж мы не увидим
Ни бичевки, ни бича!
III
Измучен последним запоем,
В заботе о новых долгах,
У самой судьбы под конвоем
На хладных сибирских снегах.
Ты смотришь больными глазами
На мир, как на вечное зло.
Какая-то дрянь под ногами:
Щебенка, тряпье и стекло.
От оклика спрятавшись робко,
Ты в этот зашел закуток.
С флакончика свинчена пробка
И сделан последний глоток.
Закуски-то нет, еще ладно.
Вот плохо — карманы с дырой...
А печень болит беспощадно,
И жизни не будет второй.
Сергей Сметанин 12.04.2010 22:05 • Заявить о нарушении