Ведьма. Панночка померла! Гл 2. Казаки и Фома. По

 

.Фома вернулся в Киев утром рано,
Солнышко едва на четверть поднялось на небо;
Уж слишком много  с Брутом было  ночью странного,
Но странность странностью, а брюхо требовало хлеба.

Брут не мог подолгу быть не жрамши,
Но сейчас налаженные связи оборвАлись
И до рождества богородицы христовой нашей
Из бурсы даже тараканы  разбежались.

И куда пошёл философ? На базар само собой.
Прошёлся по рядам туда, сюда;
Перемигнулся с молодой вдовой
И быстренько уладились его дела.

Он в белый домик в садике вишнёвом приглашён
И усажен был за стол богатый,
И варениками с курицей и чаркой  угощён,
И до  утра не выходил из хаты…

Затем Фома в корчме на лавке с люлькою лежал
И люльку не спеша по обыкновению курил,
И попивал горилку, и полу-золотой в руке держал,
И про ночные приключенья с ведьмою забыл.

Но Фому ночные приключенья не забыли,
Клубилась над Фомой нечистой силы мгла
За ведьму собирался легион  нечистой силы,
А за Фому был сам добряк и весельчак, и плут Фома.

А между тем по Киеву народ разнёс молву,
Что возле Киева у сотника несчастье  дочь постигло молодую
И что нынче она при смерти желает, чтобы Брут Фома
И никто другой три ночи, после её смерти, правил отходную.

Ректор разыскал через посыльного  Фому
И, когда Фома явился в канцелярию пустую,
Ректор дал ему  большую книгу и приказал ему,
Ехать с казаками к сотнику читать там отходную.

«Я не поеду,  я не дьяк, пошлите как положено дьякА» -
«А тебя никто не спрашивает domin Фома, а будешь упираться;
Вон видишь, заготовлен пук березняка,
Напарю так тебя,  что всё лето не захочется купаться»

Domin  Фома не стал упорствовать и ректора отрывать от дел;
Он решил, что выберет момент удачливый в дороге
И заставит поработать снова свои ноги,
А бегать,  как оказалось, он хорошо умел.

Во дворе философ увидал кибитку величиной с овин, но на колёсах
Вокруг, которой хлопотало несколько  не молодых, но дюжих казаков…
«Здравствуйте  товарыши» - Сказал Фома -  « А так это ты должно и есть философ»-
Некоторые казаки отвечали:  «ну будь тоди и ты здоров»

«Ах!  Какая очень славная у вас, панове, брика, 
В неё наверно влезет пятьдесят  жидов  с товаром,
Под уклон она бежит наверно очень лихо,
А на бугор наверно двух лошадок мало».

«Не бойся пан философ:   под уклон у нас есть тормоза» -
 «Да и кони могут дышлом вес держать надёжно,
А на бугор так это пан философ ты лошадкам будешь помогать
И может, кто ни будь из нас, кто послабей тебе поможет.

А вот и ректор тут  «Слухайте добродии за Брутом нужен глаз,
Всегда его, чтоб  был он на виду  держите,
А то он плут и убежит с бесовской помощью от вас,
А лучше вы его к кибитке привяжите».

И вот кибитка наконец в пути,  все расселись по мешкам,
Двое на козлах, чтобы править лошадьми сидели
И как-то незаметно,  но философ оказался там,
 Откуда бы попытки убежать успеха б не имели.

«А  нагрузить бы брику солью, или железным клИном например;
Сколько бы лошадей потребовалось, чтобы товар везти на ней»? -
«Я думаю» - помолчав, сказал казак на облучке – «тогда наверно,
Потребовалось бы, чтобы везти, достаточное количество коней»

Получив такой ответ, философ  захотел у казаков узнать
О сотнике:  что он за человек,  какой он в горе и печали,
Женат ли, как звали его дочь, как сотника хотя бы звать,
Но казаки, словно философы, сидели, курили люльки и молчали…

Один только сказал: «Оверко старый ты разиня не забудь, смотри,
Как будешь проезжать мимо шинка, что на Чухрайловской дороге;
Ты нас, если мы будем спать, то разбуди
Перекусим в том шинке немного».

 Все казаки:  кто на  мешку,  кто на тюку,  кто  на  соломе  захрапели,
Да таким разнообразным храпом на все тона и голоса
Что казалось,  это они хором и не просто хором, а с присвитами  пели
И громче и забористее всех храпели те, кто на козлах.

Фома подумал радостно: « вот оно и заявилось время
И час,  так ожидаемый Фомой настал,
Пора вставлять удаче ноги в стремя»,
Но у самой двери брики казак за шиворот Фому достал.

Казак не, открывая глаз,  Фому за шиворот достал
И не, меняя позы,  одной рукой отвёл его на место,
А сам храпел всё также,  и всё также спал
И это не понравилось Фоме, но меньше чем удивило если честно.

А лошади в который раз, у которого уже шинка остановились
Остановились правильно на этот раз,
У казаков у всех  одновременно глаза открылись
Словно казаки и не смыкали глаз.

«Вот это обучение» - Фома  подумал с восхищенным удивлением  -
«Что у лошадей,  что у этих вот неповторимых казаков,
Что у жида,  который выбежал встречать возок ещё до появления
Наверно, что похлеще, чем у самых ушлых бурсаков.

КазАки хорошо в шинке сидели
Не гаяли как говориться час
Горилку пили кружками, закусывая ели
Отламывая шматы свиных колбас.


«Что ты шинкарь от колбасы свиной воротишь нос,
Что говоришь свинья животное не чистое?
Не то нечистое,  что в рот, а то что изо рта -  учил Иисус Хрисос
А у тебя в шинке грязнее, чем в свинарнике и всё прокислое.

И что-то у тебя горелка прямо с первой кружки валит с ног:
Наверно ты настаивал её,  дитя израилево,  на табаке,
Вот погоди - загнёт тебе салазки за твои проделки бог
Или знак коростой нарисует на твоей руке».

Фома любил при случае над людьми поиздеватья,
Но не со злом, а так слегка и с полуюмором
И это получалось у него  надо признаться
Хорошо,  как у современных  юмористов  в Юрмале.


А если пир по настоящему раскладу начат,
То каждый из малороссийских казаков
Или челомкаются друг с другом,  или в одиночку плачут
И слёзы настоящие стекают с их усов.

Один казак, который был старее всех,  подперев щеку рукой
Рыдал,  навзрыд  вопрошая, кто ему ответит
Почему он без отца и  без матушки родной
Несчастной сиротинушкой один живёт на свете.

Другой был резонёр большой и друга утешал,
«Не плачь чего уж так оно конечно уж дорога
А если я вот посмотри когда то и к примеру стал,
А это что оно конечно да, но ради бога».

А , которого все звали Дорош хотел во всём увидеть суть
И досаждал Фому, чтоб рассказал, что, почему и где и как
Тому ли учат в бурсе,  что читает дьяк или ещё чему ни будь
И что он сам пойдёт учиться в бурсу если так.

Остальные  говорили про панов, про небо и луну на нём,
И что луна важнее для людей, чем солнце,  между прочим:
Солнце светит когда и без того светло,  а это значит днём,
А вот луна не только светит днём,  а очень часто ночью.


Фома решил,  что вот опять пришла минута та,
Подсказанная ему на этот раз наитием,
«Братцы  я ведь тоже один на целом свете сирота
Ну зачем я нужен вам – пожалейте,  отпустите».

«Отпустим?  Он ведь тоже сирота - отпустим». 
И казаки уже собрались Брута с миром проводить,
Как любознательный казак остановил их:  «Стойте!  Я о бурсе
В, которую пойду учиться хочу с Фомой поговорить».

И вновь попытка убежать у Брута провалилась,
Да и ноги у Фомы ослабли и не могли стоять
И дверь в шинок троилась и даже четверилась
И правильную дверь теперь  не  отыскать.

К вечеру казаки решили отправляться
Далее в дорогу,  что к селу ведёт
С шинком,  конечно, жалко было расставаться,
Но пора и меру знать,  да ещё и сотник ждёт.

На усах добрались казаки до брики,
На своих местах уселись,
И сосредоточив глубокомысленные лики,
Песни украинские запели.

И если бы не знали лошади дороги,
То поющая кибитка бы на перекрёстках заблудилась,
Шарахались от брики небольшие дроги,
По хуторам собаки гавкали на брику,  между хуторами волки выли.
 
Три  полные луны  за брикой плыли в небесах,
И втрое больше звёзд  светились в небе и мигали,
И Фоме казалось, что черти прятались по над дорогою в кустах
И над кибиткой ведьма на метле летала.

Фома, конечно, мог свалиться в темноту с кибитки и заснуть в кустах
И никто бы разыскать его в кустах и не пытался,
Но Фому обуревал,  как это не печально, пьяный страх
Фома со старой ведьмой встретиться боялся.

У него ещё болел загривок от ведьминого  зада,
Болели рёбра от тычков её костлявых ног,
Пока что никакой свободы философу не надо,
Сейчас он убегать не стал бы,  даже если б мог.

И всё ж, какая то неясная  тяжёлая тревога
Исходила и от сотника и от незнакомого села:
Эх семинаристская судьбинушка, бурсацкая дорога!
Куда ж ты Фому Брута  завела.

Наконец они спустились за полночь с горы в долину,
По сторонам теперь тянулся частокол,  деревья, а за ними хаты.
Въехали во двор широкий,  словно улица и длинный,
С сараями по сторонам и судя по всему богатый.

Фома как не старался  так   ничего понять не мог;
Он видел ректора вместо трубы в плывущей полутьме,
Огромным медведЁм ему казался стог
И с дыркачём в руках сидела ведьма на луне.


Фома проснулся и не сразу понял, у какой это сегодня он вдовы,
Но тут услышал  полный горя голос -  «панночка померла»
И отовсюду слышалось, «панночка померла», «панночка померла»
И у Фомы сейчас же засветилось проясненье головы.

Он вышел. И слышалось «панночка померла»  по двору всему
И слуги плакали,  а трезвым казакам тем полагалось хмуриться
И вскоре «панночка померла»  понеслось по улицам
И вскоре «паночкка померла»  известно стало по всему селу.


Фома оглядывал широкий двор выглядевший довольно скромно
С большим количеством построек и сараев и подвалов
С большими промежутками  между построек  - всё крытое соломой -
Что б обезопаситься хоть как то от пожаров.

И разрисованные фронтоны хат,
По нескольку амбаров и подвалов,
Говорили всё же, что хозяин был богат
И всякого добра имел не мало.

И  рисунки с надписями типа «Вино - казацкая  утеха»
У ворот со стороны двора стояли две казацких пушки -
Говорили,  что пан любил повеселиться, ему мила была потеха
И он не редко во дворе своём устраивал пирушки.

Двор зарос  травой калачиками, шпорышом, ещё травой пушистой,
Были цветники, кУщи мяты и ночной фиалки с запахом душистым
За двором росли сады разнообразные, богатые
Далее в садах роскошных нежились чужие хаты.

С севера село стояло под горой,
С юга неоглядная равнина простиралась,
Днепр на западе широкой синей полосой
И меандрами озёр и стариц разливался.

Фома подумал:  «Какое место для хорошего житья!..
Равнины хлеборобам, бугры для сенокосов и выпаса скота
И для охоты и рыбалки и для обжорства и питья
Да и просто так, какой пахучий воздух какая красота».

Фома ещё подумал: «Пока что все не выплакали глаз
И о нём забыли казаки возможно,
Надо попытаться убежать от них прямо сейчас.
А то потом наверно будет поздно»!

И по над тыном он пошёл тихонько в глубь двора,
«Вот так» - ободрял себя Фома – «Вот так»
«А вот она, как раз где нужно в тыне и дыра» -
Он сунулся в дыру, а там с дымящей люлькою во рту стоял казак?..