Из отравленного копытца

О.К.

Как искусна рука, как испуганны облака.
Как коровка ходила по вечеру кушать воду.
Как печаль-ные острова.
На ладонях поля и реки.
Линия жизни ошмёточного клубка.
Как крепка малина в глуши медвежьей.
И доверчива капелька молока.

Строчки, вернувшиеся из небытия,
Выпавшие из пасти чавкающей смерти.
Умирают и камни.
Во сне умирает память.
Осторожен испуг и тонок.
За оградкой щеночьей дети,
Даже в святости непослушны.
Терпких рек набухшие берега.
Кол осиновый посреди золы.
Словно ветер по волнам сносит.
И удушен в трюме предатель-парус.
Не узнавший любви помилован без суда,
И отпущен внутрь одиночества своего.
В лабораториях ангелов пробуются красители
Оперений стрел новорожденных купидонов.
Мотыльку не влюбиться в муху,
Даже будь она реактивна.
Не оставишь свой след ли, зарубку, рану.
Не оставить ли песни в стихах пологих?
Вот сверчок искомый, целебен плесень.
Вот крутой обзор, надзиратель правды.
Лесоповалы несчастных мифов.
Сумасшедших медведей психиатрия.

Ты не помнишь меня, а я всё ещё есть...

Выбивающиеся из строчки, раздражающие гравёра.
Необратимый счёт.
Кто изволил испить истому?
Кто поджёг под костьми сомненья?
Пьёт вода текучие отраженья.
Не ко сну не беда торопит.
Копит время в стогах терпенье.
Душу проклятую не скосишь...

(31 октября 2007 г.)