Наваждение. Метаморфозы любовной связи. Фраг. рома

  Одиннадцатый фрагмент онегинской главы "Наваждение"

...Не в состоянии свернуть
С пути лишь в шаге от милашки
И устремляя взор на ляжки,
Он с упоеньем тронул грудь
Сквозь лён белеющей рубашки.
Юнца направили на путь
Не просто барские замашки.
Герой вознёсся на крыльцо,
Чтоб пасть в объятья… Жар в лицо!
Игра открылась без затяжки…
В игре пока что неваляшки.
Обоих похоть душит, жмёт…

Пусти Пегаса я в намёт,
Любой ханжа, цензурный жмот,
Мне никакой не даст поблажки.               
Пусть моралист, словесный мот,               
Извечно ханжеским мотивом               
Наложит сплошь, иль хоть с разрывом,         
Слои сусальных позолот               
На вздыбленные ветром гривы!               
Зря только  зОлото  прольёт.               
               
Тела в бесстыдстве столь игривы,               
Что мне рвать откровенья плод               
Сам Бог велит:  рвИ,  рифмоплёт!               
Ханжам напомню, как припрёт:               
«И лицемерны, и  хитрЫ вы!               
А эротизм – земной приплод»…               

В одном пропущенном сквозь плоть,             
Помноженном на страсть, порыве               
Безумцы встретились на ниве               
Любви и… к  нЕбу  вознеслись.               
Она и он из-за кулис               
На сцену страсти ворвались               
Стремглав в объятия друг друга.               
Огонь всесильного недуга               
Вмиг пламя свечки загасил.               
Объятия прервать нет сил.               
И на крылечке невысоком               
Любовь свои пустила соки…               
               
Онегин! В беге дней и лун               
Ты – бог в любви, а не шалун.
Займись любовью в мхах, в осоке,               
Прибрежный облюбуй валун,               
Но сам себя ты переплюнь,               
Побив в любви  рекОрд  высокий.               
               
Как много раз гость не засунь               
В отмерянные силой сроки               
Приспособление для стока,               
Я не скажу, что он – форсун.               
               
А ты, ханжа, мой критик-дока,               
Нос в эротизм  порЕже  суй!               
Любовь – театр без режиссуры.
Спонтанен каждый поцелуй.               
Он и она – любви питомцы –               
В войне полов и миротворцы               
И боги в сказочном лесу.               
Невесть в каком ночном часу
Их пыл высок: им вновь неймётся.

Для ощущений и эмоций
Взят идеально наш герой
В чертог любви ночной порой.
Найдя в объятьях совершенство,
Он словно создан для блаженства,
И новых требует чудес
Хозяйка, пылкая как бес.

Герой, незримый визуально,
Как ни был юн, умел похвально
Попридержать любовный слив.

«Как ты неистов и красив! –
Шептала в искреннем восторге
Партнёрша, подводя итоги
Уже под крышею в избе. – 
Да, не ошиблась я в тебе».

По меркам русского подхода,
И сам барчук не Квазимодо,
И ждёт похвал его прибор…
(В среде любовниц до сих пор
Хвалить мужчин не вышла мода.)

Восполнить силы хлебом с мёдом
Усажен баловень судьбы
За стол… пока лишь для еды.
Подруга, пряча мимоходом
Прошедшей оргии следы,
Свой взор в окошко из слюды
Не раз бросала к лунным водам.
Потом, всё так же на ходу
Прикрывши наспех  наготу
(Чтоб не сорвать дружку застолье),
За молоком сошла в подполье.
В окне забрезжил уж рассвет…
Любовник, с «ведьмой» тет-а-тет,
Во тьме  приглядывался  к Поле.
(На месте гостя Полю б вы
Ловить бы стали на пароле?)

Остыв, устав от чувств любви,
И прозревая в новой роли,
Он, осмелев в своём настрое,
Любовь  вопрОсом  лобовым
Смутил: «Нас двое или трое»?
Ужель повальным групповым
ГрехОм  запахло тут с лихвою?

И что ж? Прикинувшись глухою,               
Не повернув и головы,               
Открытому ответу Поля               
Предпочитает тишь подполья,               
Во тьме хранилища жратвы.               
«Видать, глаза мои правы! –               
Опять башка у Женьки кругом. –               
Ни обоняньем я, ни слухом,               
Не ущемлён был до поры.               
Ужель заполучил я нюхом               
Дурманящие мозг пары?               
Иль колдовством на самом деле               
Со мной творили, что хотели»…               
               
Онегин выглянул в окно.               
Ему почудилось давно,               
Что кто-то есть ещё снаружи,               
Кто был хозяйкой обнаружен               
Без страха, судя по тому,               
Как улыбалась та ему.               
А точно ль, собственно, Полина               
В  избЕ  с ним? Может быть и нет.               
Так кто ж, податлива, как глина,               
И мастерица на минет,               
Была в любви с ним воедино?               
Не целка, но и не ундина,
Под лунный вышедшая свет…               
Девчонка? Ведьма? Что за бред!               
С крестом… И  снЕдь  перекрестила…               
Не носят ведьмы крест, вестимо:               
У нечисти на крест запрет.               
               
Герой сметлив в тринадцать лет.
Пришло на ум ему иль нет,               
Что он обманут маскарадом               
И приплюсованной к нарядам               
Сплошною мистикой, но свет               
Уже пролился на предмет:               
«Она тут прибиралась рядом…               
Мне примерещилось тогда:               
Не столь уж девка молода…               
А днём была совсем другою.               
И у воды, когда спиною               
Была ко мне обращена               
В девичьей наготе она»…               
Покоя нет в душе у Жени               
И вкус застольных подношений               
Ему претит, хотя с рожденья,               
Не привлекаемый в наём,
Был аппетит всегда при нём.               
Мозг от подсчётов и сложений
Кипит: ужель мы тут втроём?
Ярмо своих предположений
Гость рад бы сбросить – тяжко в нём.
Час подозрений и слеженья
Совпал с рассветом за окном.
Вдруг, в подтвержденье мыслей Жени,
Та, что была отнюдь не сном,
К окну прильнула смуглым лбом.
Гость как пример умалишенья
Иль как объект для устрашенья
Содрогнулся, застыл столбом.
У Вас бы тоже при любом
Раскладе сердце б оробело.
«Когда ж ты выбраться успела
Сейчас из погреба за дверь?
Прям хоть глазам своим не верь»! –
Подумал Женя и не сразу
На шум из погреба вновь к лазу
Нос повернул. (Тут бы и мы
Свихнулись, будучи детьми.)
Не сразу Женя понял фразу,
Произнесённую из тьмы:
«…Под полом место для тюрьмы.
Темно и зябко, как в могиле…
Ну, вот и я со снедью… или
Уже за стол не  сядем  мы?
Чего  скукожился  там, милый?
Ты ж за столом – открой же рот!
Моя бы воля, я б кормила
Почаще  от лесных щедрот».
Ужель мерещится?! Вот мило!
Юнца не сразу осенило.
В глазах Онегинских разброд.
Тут растерялся б сам Эрот
И от интриг своих свихнулся.
Барчук отвлёкся, оглянулся,
К окну вновь сделал поворот:
– Тут только что была… клянусь я…
      Тебя увидел там…
                – Ну вот!
      Последствия бессонной ночки…
– Там ты была, но без сорочки.
      А по лицу впрямь  ты  была
– От озера находит мгла…
      Вот и    мерещится    в тумане.
– Та, за окошком… порумяней…
      Ты б  свечку  поскорей зажгла.
      Иль для красы твоей свет вреден?
      Там… был другой в волосьях гребень,
      Другой висел на шее крест…               
      Я и не ведал, что окрест               
      Тебя другие Поли есть.               
      Иль будем уличать в потребе               
      Ведьмачьей перемены мест               
       Одну из дьявольских невест!?               
– Что? Мне хватает двух урочищ:            
      И лес, и озеро при мне,               
      Где вдоволь рыбы в глубине…               
      Ужель меня в колдуньи прочишь!?         
      Не для того сюда тебя               
      Из чащи вытащила я,               
       Чтоб голову тебе морочить…               
– Всю силу духа призову,               
      Чтоб не поддаться колдовству!               
– О боже! Уличить он хочет!               
      Не торопись меня порочить,               
      Подозревая в колдовстве.               
      И так жить тяжко во вдовстве.               
      Ври да поклёп не обнародуй!               
      И сил напрасно не расходуй:               
      Причин для их расходов две               
      И меж собой они в родстве.               
      Твоя пускай идёт в расход дурь,               
      Ну а мою – прости уж мне…               
      Ты дочь мою узнал в окне!               
      Тебе признаюсь откровенно:               
      Мы с ней вдвоём попеременно               
       С тобою были в эту ночь.               
– Но ты же, как Она, точь-в-точь!               
– Я объясню, но непременно               
      Дай слово, что не тронешь дочь.               
– А я её… так и не тронул?               
– Ты моему обязан лону               
      За ночь прошедшую в е_бе,               
      А я – обязана тебе.               
– Как мог я спутать вас!? О боже!               
– И голосами мы похожи,               
      И в остальном…               
                – А по годам?               
      Тебе не больше лет я дам,               
       Чем ей: я видел в свете свечки.               
– Для юной девственной овечки             
      Стара на самом деле я.               
– Тебя я видел без белья…               
– На озере ты видел Полю.               
      Девичью свежесть… ну хоть долю,         
      Я рада бы на время взять.               
      Но… по годам я всё же – мать.
      На кожу складки и морщины
       Легли, как горки и лощины.
        Ты мог мне грудь часами мять,
        Не ощущая и не видя,
         В каком она обвисшем виде.
– Выходит, ты без чар страшна?
– О нет!
                – Какого же рожна
       Прибегла ты к обману? Абы
       Меня у дочки увести?
        Самой в глазах моих цвести?
– И лес меня не закорябал.
      И статью я своей горжусь.
      И  грУдью  даже. Но как баба.
       А дочке, гибкой и не слабой,
      Я и в подмётки не гожусь.
      Когда во мне… всё загорелось,
      Я замышляла, не надеясь,
      Что можешь ты запасть на зрелость.
       Моё цветенье отошло.
– Кто ж разыграл меня так зло,
      Используя моё влеченье?
      Чьи чары могут, как сверло,
       В сознанье влезть без приглашенья?
– Не раскусил ты, что внушенье
      От правды к кривде увело
      Тебя в два счёта, милый Женя.
      Ну а дупло –  у всех дупло.
      И в нём в любом из положений
      Познаешь прелести скольжений.
      Ты, чтоб свести тебя с дуплом,
      Был убаюкан, усыплён.
      И всё познал не понарошку.
      Не ведьмой и не Бабкой-Ёшкой
       Ты столь счастливо овладел.
– Я оскорблён бы был… немножко…   
       Такой пикантною оплошкой,
       Когда б остался не у дел…
       Тебя хочу, как и хотел –
       Делил с тобой на славу ложе –
       Лишь потому что заворожен
        Внушеньем? И сейчас я … сплю?
– Но внешность мнимую мою
      Познал ты – взор твой искорёжен.
      От настоящей – отгорожен…
      Твой дух сомнений был стреножен.
      А ты был очень похотлив.
– Меня с ума сводил до дрожи
      Твой жар. И разве я… сонлив?
      Но всё ж мне истина дороже…            
– Скажу, как есть, ведь всё равно же,      
      Рассвет, сомненья поселив,               
      Всё губит, правду посулив,               
      Но только горечь приумножив.            
      Ты усыплён, но осторожен.               
      На удивленье, прозорлив.               
      Другой бы кто, с ребячьей рожей,         
      В таких годах ещё соплив…


Рецензии
Серёжа, ты так подробно описал поведение героев, один вопрос: где это происходит? Такое ощущение, что в глухом лесу, там трое героев, и больше никого нет. :)
с теплом,

Ирина Галкина   11.06.2010 10:12     Заявить о нарушении
Спасибо, Ириша! События происходят в глухой чаще смоленских лесов Онегиных. Надеюсь главу "Навждение" ты начала с первых фрагментов (с территории дома и усадьбы)?

Благодарный Ушкин

Сергей Разенков   11.06.2010 17:41   Заявить о нарушении
Да, вроде по порядку всё читаю. Зайду вечером, если ничего не отвлечёт. :)

Ирина Галкина   11.06.2010 18:41   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 4 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.