Вино избавит нас в урочный час от чувства тяжкого

...За каждый миг любви...

ВИНО ИЗБАВИТ НАС В УРОЧНЫЙ ЧАС
ОТ ЧУВСТВА ТЯЖКОГО ВИНЫ


.
Нам застилает пониманье совесть,
Которая всегда права.
Не выполнив заветов и различных указаний,
Себя сама на плаху носит голова.

И вот опять под крик толпы и ругань осуждений,
Летит на провинившуюся голову топор.
Кто виноват, что делать? - знает только гений,
Но этот гений не родился до сих пор.

Зачем себя винишь, другим вручая плаху в руки,
Зачем садишься на скамью, под приговор.
Неужто, просто так, от скуки,
Чтоб просто выглянуть за опостылевший забор?

Восстань с колен, отбрось пустые цепи,
Их нет, они как тени - место, где не виден свет,
Скозь них пройти, как через толпы привидений,
И встретить восхитительный рассвет.

Ты помнишь время детства?
Когда трава казалась зеленей зелёных гор,
И игры глупые тебе казались важными,
И ты носился по Земле во весь опор.
Ты доверял другим, но был обманут,
Любил других, был ревностью объят,
И также, как другие ненавидел,
И для других был словно близкий брат.
И жизнь неслась с тобою рядом,
Играя в мяч и скатываясь с гор,
Она с тобой смеялась звонким смехом, рядом,
Ведь без тебя она несуществует, человек.

Оков не зная, не учась советов мудрых,
Не слушая чужих речей,
Твоя душа сама себе придумала маршруты,
И их прошла меж сенью ярких дней и сказочных ночей.

Как всё меняет слово "должен"...
Когда ты должен - нет других путей.
Ты словно камнем или деревом обложен,
Со всех сторон и нет других путей,
Помимо тех, которые другие идут...
Тех кто с совестью живут в ладу,
Которые по распорядку жизнь прожили,
Которые шагали в выбранном строю.

Но сбился ты с намеченной дороги,
Себя за это обвинив...
И твою ошибку другие вознесли до высоты небес,
И с этой высоты ты кажешься им крошечной букашкой,
Которая сама не сможет в этом мире жить,
Здесь, где каждому дана своя бумажка и книжка,
И связующая нить...
Но сердце бьётся и душа поёт, гуляет пёс, мурлычет кот,
И хотьбы совесть могла взять в руки меч
И начала рубить всё, что не по правилам живёт,
Опять увидим, что возродилось сердце, забилось,
Увидим, что гуляет пёс и что мурлычет кот.
Вина не признаёт вина, что было виноградом,
На солнце родилось, питалось и росло,
Попало к виноделу и в бутылку утекло,
А после на хмельной пирушке, оно кого-то отпустило от вины,
Вино, подумайте, лишает человека,
Воспитанного чувства внутренней вины.
И в этом вино конечно, безусловно виновато.
И будь оно хоть сотню раз проклято,
Но нет истины в вине и нет в вине вины.

Вот и сейчас, вино не виновато, в том,
В чём повинен человек.
Которого скорей судить на плахе надо,
Чтоб показать другим внапутствие пример.

Ах, как там в прошлом?
Мы смеялись и хмелели без вина,
Потом без сладкого остались, из-за того...
Из-за того, что в человеке выросла вина.

Вина внутри проела бреши,
Словно швейцарский сыр проела мышь,
На вид - съедобно, а внутри сплошные дыры,
Вот если б нам её за это исстребить.

И подхватив знамёна, надев доспехи,
Играя в барабаны, отправились в поход,
Чтоб победить в войне с виной,
Которая пришла извне.

Вине был вынесен вердикт,
Казнить, нельзя помиловать,
Нести повинность, отработать долг,
Лишить всех прав и в ссылке заточить.

Ей, по приказу самых высших справедливых сил,
Вдруг стал обычный мир совсем не мил,
Всё потеряло смысл, кроме одного,
Большого долга пред другими, за свою вину.

Немедленно схватить, казнить и осудить,
Нет сначала осудить, затем казнить вину,
Но где её искать? Возникла пауза, молчанье, тишина...
А вот она, нашлась сама пришла, с повинной головой.

Вину принёс с собой повинный человек.
Он смел её от нас скрывать!?
Тут высший суд браниться начал и шептать,
Казнить того, кто нёс вину, на шею камень - и ко дну.

Но встал верховный из всех судей,
Сказав: "Тот кто носил в себе вину - всего виновней!
Он должен быть казнён на плахе, во дворе,
В наказ и назиданье неугомонной детворе."

И разом подхватив его слова,
Из зала заседанья вынеслась топа, судившая процесс,
Кого мы видим средь толпы - вот посмотрите, здесь,
Почётный вор, почтенно кравший на протяженьи многих лет,
Но получивший отпускной билет, за откуп заседателям суда,
Он, в противоположность обвиняемому, не попал сюда.
А справа от него почтенная вдова,
Которая, едва остыла мужа голова,
Уж в изголовье своего брачного ложа,
С чужим лежала мужем, ну и что же?
Она вину свою себе давно простила,
А не носила с собой, как обвиняемый.
А вот, смотрите, ещё один, другой,
Достопочтенный, уважаемый, наш сборщик податей.
Все его знают и в дом к себе на ужин приглашают,
Таких людей везде с объятьями встречают,
Им лучшие дают места и блюда, и льют вино.
Быть может он, безгрешен,
Как образцовый прихожанин церковного прихода?
Безусловно, это так, но ходят слухи,
Что в конце прошлого года он приходил к швее,
Что платья шьёт для вельмож и господ.
Так вот, он начал брать с неё налог,
Но вместо денег, сама швея пошла в залог.
Но это слухи, а вот ещё одна история,
Однажды сборщик податей пришёл к бедному ремесленнику.
И чтобы оправдаться в ту же ночь отдал бедняга
Прощелыге дочь на выданье, зато отпущен долг.
Нам несподручно, взять в толк, кто ж невиновен,
Что невиновные должны судить виновных?
Или виновных надо исстреблять как саранчу?

Да, скажу без преукрасы, господа,
Сложней вопроса мне ещё никто не задал, никогда,
Кто что украл, кого казнить, где кто бывал,
Наверное, найдутся праведники, способные помочь,
И к плахе голову доставить и покараулить ночь.
Как же без них? Всё в этом мире имеет свою пару,
Как ночь и день -  судья и пень дубовый,
На котором рубят головы, как ни крути неразделимы,
Как братья, неразлей вода.

 Arshinoff - the art is simple (Guiltyness)