Из Янки Сипакова

*  *  *

Давно уж минуло это,
сегодня так не бывает,
Сегодня так не бывает,
и завтра поймут иначе.
Над слабым, больным ребенком
хлопочет бабуля седая
и шепчет, как будто плачет,
в искренней вере горячей:

— Трясея, Огнея,
Хрипунея, Холодея,
Выйди, докука,
Вылечи внука…

Давно уж минуло это.
сегодня так не бывает,
Сегодня избавиться надо
нам от хворобы иной.
Мир напряжённо замер
щелчки нейтронов считает,
А кажется, падают капли,
нависшие над тишиной.

Сегодня Земля нездорова —
грудь заложило тротилом,
Кашлянуть даже боится,
чтоб не разлететься на части…
Ах, бабуля, бабуля,
может, хоть ты упросила б,
Чтоб не прервались жизни,
недавно совсем начавшись.

Бомбея, Снарядея,
Атомея, Нейтринея,
Разуму внемли,
Покинь Землю!

Бабуля тут не поможет,
тут надобно средство другое.
И завтрашний день в тревоге
сжал побелевшие губы.
С Земли нам некуда деться.
В преддверьи всемирного горя
Вопрос, словно меч, над нами:
"Что с тобой, свет наш любый?!"

Людея, Обществея,
Странея, Планетея…
Где ж ты?
На-де-жда-а!


С утренним ветром
************

В небольшой деревушке, которая, оставив себе только тропинки, отреклась от больших дорог и спряталась от неотступной цивилизации за ещё не осушенными болотами и невырубленными лесами;

В небольшой деревушке я вышел в большой сад, который аж пенился от цветов, ароматов и утреннейтишины;

В небольшой деревушке, в большом саду, мне послышалась вдруг ласковая и тихая песня твоей жены, индус, которой она будит тебя и семью — как приятно, должно быть, под эту счастливую мелодию просыпаться: откроешь глаза, а над тобою, как влюблённый взгляд, нежный напев.

Мне послышался смех детей твоих, норвежский рыбак, и плеск холодной волны о твою крутобокую лодку.

Мне почудился в утреннем воздухе запах твоей сигареты, американский фермер, — и я представил, как ты, молчаливый и озабоченный, собираешься в поле.

Мне послышался скрип ваших стволов, вековые деревья, в непроходимых джунглях африканских, где пигмеи неслышно перемещаются среди зарослей, которые ни разу не видели солнца — такие густые раскинулись кроны над ними.

Все ветры надо мной прошумели — и сирокко, горячее дыхание пустыни,и мистраль, что в льдину вмораживает город, и даже пассаты, голоса всех народов они принесли в мой большой-большой сад в деревушке маленькой-маленькой.

Не заметил я даже, как вышел из хаты весь белый, словно сад, дедуля, с садом сперва поздоровался: "День добрый!" а затем, как дитя, удивился: "Смотри ты, как за ночь он, сад мой, расцвёл!"

Белорусское удивление, белорусскую эту радость подхватили ветры те самые и понесли во все стороны света, их всюду люди почувствовали — на всех континентах Земли.

И многих эта радость утешила, многих новость обрадовала: слышали ли вы, что в Белоруссии дальней, в маленькой-маленькой деревушке, что тропинки себе оставила, от шумных дорог затаилась, в маленькой-маленькой деревушке сад, большой, словно мир, расцвёл!


*  *  *

А мы когда-то встретились с тобой
В деревне той заснеженной, далёкой.
И нас луна — ночного неба око —
Ошеломила дивной чистотой.

И ты была тогда моей весной,
Моим неотбродившим юным соком.
Я словно слышал журавлиный клёкот
По-над своей осенней головой.

Я сам просил — листвой во мне пробейся
И ливнем майским на меня пролейся,
Чтоб смог и я, как ты, зазеленеть.

Щемит в душе непрошеная нежность…
Зима приходит стыло и бесснежно,
Но всё же ей любви не одолеть.


*  * *

Когда Кайсын Кулиев, мудрый горец,
Сказал об искренности моего народа,
То я глаза смущённо опустил.
Ведь сам я белорус обыкновенный —
Родня по крови моему народу.


*  *  *

Словно саксаул с ранетом,
Преступая грех межи,
Я хочу верлибр с сонетом,
Как садовник, подружить.

Соком мысли плод напоен
Зреет в слов простой траве.
Хватит места им обоим
И на нашей мураве.


*  * *

Был неги час и час покоя,
Когда сошла на землю ты,
И в жизнь мою вошли цветы —
Был неги час и час покоя.

Бездумна сила красоты —
Не надышаться мне тобою…
Был неги час и час покоя,
Когда сошла на Землю ты.