НУ А ТЕБЕ

В надеждах трепетных, в мечтах
утраты чувств невосполнимы.
Любовь, что пряталась в словах,
жива и в жестах пантомимы.
Она во мне не умерла,
как феникс, медленно горела.
И серебристая зола
покрыла тлеющее тело
птенца, в котором уголёк
потухших чувств – такая малость!
Ну а тебе и невдомёк,
что зря сама с собой сражалась.

Вполоборота у окна,
обняв руками зябко плечи,
с бокалом терпкого вина
смотрела как мигали свечи,
как таял, испаряясь, воск,
слезами мутными твердея.
Возможно, в них художник Босх
свои отыскивал идеи.
Возможно, Сальвадор Дали
здесь находил причуды тела.
О, гениальные врали!
В искусстве – да! Другое дело,
когда бурлит по жилам кровь,
когда трепещет сердце птицей
и озаряет вдруг любовь
порой уродливые лица.

Но, выпив все вино до дна,
вся озаренная свечами,
ты оставалась холодна,
как зимний вечер за плечами.
Обледеневшее стекло
тебя почти не отражало.
К себе настойчиво влекло,
упрятав в полумраке жало
стального взгляда милых глаз,
как гильотину приговора,
как лезвие последних фраз
безжалостного прокурора.