Белый рояль

...рояль был белый. В темноте аудитория, занавешенная со всех четырёх сторон чёрным бархатом, казалась непроницаемым, плотным, бесконечным и давящим пространством темноты. Я бы даже сказал, куском темноты, бесформенным и непостижимым. Если бы не белый рояль, который каким-то чудом был виден в этой черноте неясным, невнятным пятном, можно бы было сойти с ума мгновенно, потому что представить бесконечность, пустоту - это за гранью человеческого сознания, а тут это практически имело место быть - абсолютная темнота и пустота. Но был белый рояль, а под роялем я и спал. Точнее, к этому моменту как раз проснулся. Момент этот - середина ночи, где-то два, три часа, неважно, главное - что никого в здании нет, аудитория закрыта, и я один. Но это я понял не сразу. Я пережил процесс рождения. Я осознал себя и окружающий мир как в первый раз, потому что в этой темноте не было ничего привычного и никакого доверия к своим воспоминаньям, мелькавшим в голове хаотично с огромной скоростью - не было, т. к. в реальности было..., точнее - не было..., вобщем, я открыл глаза и попал в НИЧТО. Плюс ко всему воспоминанья нахлынули как-то все сразу, в беспорядке - детство, однокурсники, школа, друзья, институт, сегодняшний день, вчерашний, позавчерашний, тысячи других дней, миллионы событий лиц... А на деле - ничто, пустота, темень. Я даже засомневался в том, что темнота - это темнота... Потому что не с чем было сравнить. Вдруг возникла первая здравая мысль - подозрение, что я ослеп. Но что-то белое, где-то вокруг меня, сверху и сбоку - я уже различал. Глаза стали привыкать к темноте. Внизу было твёрдо. Насколько я мог понять – тоже бесконечно. Я протянул руку и попробовал до чего-то докоснуться. Я коснулся чего-то.  Гладкая поверхность... Холодная, но не ледяная... Из этой поверхности отходят куда-то в бесконечность какие-то бруски, другие плоскости... Вслед за рукой я стал двигаться, ударился головой, понял, что внутри чего-то, выбрался наружу, хотя ничего при этом вокруг не изменилось, схватился двумя руками за то, что белело передо мной и… Меня осенило – это рояль. Тут же я вспомнил, что сегодня на нём играли, что пелись песни, были танцы, выпивка, что всё это было после занятий, что у кого-то был день рожденья, что все торопились на метро, что быстро убрали всю аудиторию, бегом собрались, оделись, а меня…. Забыли… Я вспомнил, что нас было много, мы ходили, сидели, что с кем-то залез под рояль, что вытянулся горизонтально… что уснул…Надежда, что меня просто не заметили в суматохе, решили, что я уже на улице – была последней надеждой на то, что я не потерял чести и человеческого обличия. Но сомнения были. Голова болела ужасно, это до меня дошло только сейчас. То есть это только сейчас стало иметь какое-то значение. Вспышками память бросала мне картинки того, как моя рука несла к моему рту одну рюмку за другой, как я что-то пел, как-то танцевал, за кем-то ходил, что-то кричал, с кем-то спорил, кого-то обнимал… В это время я сделал ещё несколько шагов, уткнулся лицом в мягкую пушистую ткань, которая была чёрным бархатом, присел, подлез под нижний край и зажмурился. Два болтающихся напротив окон аудитории посреди улицы на проводах еле-живых фонаря ослепили меня. Наощупь я добрался до подоконника, сел и прислонился лбом к холодному стеклу. Проморгавшись, вернув глазам способность видеть, я открыл створку нашего огромного окна и стал дышать свежим сырым воздухом улицы, жадно и торопясь. Чуть-чуть полегчало. Я осмотрелся. Пошёл, включил свет. Аудитория выглядела вполне пристойно. Всё убрано, готово к утренним занятиям, банкетки стоят полукругом, ничего лишнего, - «чёрный кабинет бархата», банкетки, преподавательский столик, преподавательские стулья и белый рояль в углу. И тишина. И запертая снаружи дверь. И ключи у вахтёра. Вахтёр спит, он на первом этаже, орать в замочную скважину со второго, через два коридора и несколько лестничных пролётов – бесполезно. Вылезти в окно? Дом старинный, второй этаж – это как четвёртый в блочной коробке, потолки только – 5 метров. Водосточные трубы на соплях, у меня болит и кружится голова. Позвать прохожего, чтобы позвонил в звонок на двери с улицы, который ведёт к вахтёру? С вахтёром надо ещё договариваться… Первый курс, нас набрали с запасом. Прямо было объявлено, что за успеваемость, дисциплину, соблюдение институтских порядков и профессиональной этики будут спрашивать строго. Запас – это те, кого будут отчислять по мере естественного процесса разложения коллектива. Мы и так с днём рожденья задержались, нарушив все запреты, и так вахтёр, старый пожилой человек, с однообразным мышлением бывшего военного, чуждый всем тонкостям психологии людей нашего круга и возраста, и так он уже был нашим кредитором… Оставалось одно – лечь на пол под белый рояль и доспать. Всё б так и было, и было бы хорошо, если бы не… Одна наша однокурсница… Она опоздала на метро, у неё не было денег на такси, она была немного пьяна. И у неё были принципы. Не брать в долг, не просить незнакомых водителей «подвезти», отказываться от помощи, не иметь дело с мужским полом, даже с однокурсниками. Весьма бойкая особа. Её у нас сторонились и ею не интересовались. По-иоему, её даже за девушку не считали, хотя её рост, и всё такое… Она решила вернуться в институт и провести ночь согласно такому же как и мой сценарию, не догадываясь, как и все участники вечеринки обо мне… Не знаю, как она предполагала проникнуть в аудиторию, чем сломить непробиваемость вахтёра, имелись ли у неё с вахтёром какие-то инсинуации, наверное, никогда уже и не узнаю… Дело в том, что подняться на второй этаж, когда из окна выброшена верёвка, чем-то похожая на лестницу оказалось легче, даже для девушки, даже для той у которой предубеждение к однокурсникам. А может именно и благодаря тому, что она девушка…  Да ещё такая… Моя нелепая шутка «Слабо?», когда я высунулся в окно, рассказал ей свою историю и узнал о том, что она опоздала на метро, оказалась последней каплей… Сил мы потратили на эту процедуру много, я искал верёвки, вязал узлы, тянул, она карабкалась… Поэтому как только верёвки были смотаны, девушка оказалась внутри, окно за ней захлопнуто, мы привалились передохнуть – так тот час же и провалились в сон…

Почему утром в аудитории первыми оказались преподаватели, а не студенты – до сих пор остаётся загадкой. Так же загадкой для меня, но почему-то не для всех остальных было то, чем я занимался с однокурсницей на белом рояле всю ночь во внеурочное время, в нарушение всех этических и формальных норм. Об этом свидетельствовало то, что нас застали абсолютно голыми, спящими, обнимающимися, то, что одежда наша была раскидана по всей аудитории, а её, как оказалось, ажурное бельё свешивалось с открытой крышки белого рояля. Думаю, что прохлада осенней ночи, сквозняк на полу, пугающая темнота были причиной того, что мы оказались во сне рядом, а было ли что ещё… Фантазии от реальности отделяются весьма неохотно, особенно тогда, когда сама реальность уже давно стала воспоминанием…

Нас отчислили в тот же день.

Я заново поступил на следующий год на другой курс и окончил с отличием. Она куда-то уехала, то ли в Рязань, то ли в Ярославль. Слышал, что пыталась перевестись, поступить в другие ВУЗы на ту же специальность, но не перевелась, не перепоступила. Больше мы не виделись. Больше я о ней ничего не знаю. Как и не знал тогда. Новый курс, на котором я учился, располагался в другом помещении и даже в другом здании. А в той аудитории до сих пор стоит белый рояль.