Адюльтер-22. С повязкой на глазах. Фраг. романа

   (предыдущие фрагменты главы "Купеческая вдова":
                Адюльтер-21 http://www.stihi.ru/2010/03/29/8622;
                Адюльтер-20 http://www.stihi.ru/2010/03/28/4303).
            .           .           .
Гость, как и все шальные парни,
Был не из робкого числа
И, в пику затемненью спальни,
Решил: «Вот светлая мысля!
Вот ей сюрприз  преподнесУ я!
А разберёмся опосля,
На пользу ль будет или всуе»…

Всё это быстро он смекнул,
Стремглав разделся и шмыгнул
Во всеоружии по обычаю
В постель невинную девичью.
Но к удивленью и стыду,
Ещё буквально ни на йоту
Не преступив ногой черту,
Ещё буквально на ходу,
Заполучил герой зевоту.

Зевоту  жУткую,  причём!
Как если б старым был хрычом
И в сон впадал он повсеместно.
Но Женька  рьЯн  был, как известно,
До женщин и прелестных дев.
Сонливость крайне неуместна!

ОбескурАжил,  если честно,
До  дрОжи  ненасытный зев!
Вот так и  встрЕтит  Дульцинею –
НелОвко  будет перед нею.

Любую  дАму  прогневит,
Кто, перекинувшись к Морфею,
В постели  дрЫхнуть  норовит.

«Как ей скажу, что отчего-то
Меня замучила зевота!
В момент страстей мой сонный вид
Ей безмерно оскорбит.
Намедни спал… чуть-чуть лишь сыт…
Вино и лёгкая кормёжка:
Два пирожка и курья ножка.
С чего же так я в  сон  клонюсь!?
Ну, всё же я  посплю  немножко.
Она придёт – я вмиг проснусь.
И   Дуся   будет не в обиде,
И  Я  не буду виноват»…

В таком вот полусонном виде
Его накрыл шлейф аромат,
Что был  знаком  ему и  дорог.
За ним пойдёшь хоть в каземат!
Сильней всех  табакОв  ядрёных
Сей новый этот аромат!

Полдня вдыхал его он в стонах
Восторга – оглушён и смят.
Был аромат духов так тонок,
Что гость, как тонкий дипломат,
Сегодня  высказал: «С пелёнок
Я от духов вхожу в экстаз,
Но чтоб вот  тАк  вот – первый раз»!
                .            .            .
Под действом дивных благовоний
Не  кАждый  может устоять.
В толпе Анфис, Варвар, Хавроний
Что стаей выглядят вороньей,
Найдётся (век бы нам вдыхать!)
Та, на кого уж  не начхать.
                .            .            .
Распят в постели нимфоманкой,
Не рвался гость ни сесть, ни встать,
Не знал, что спит он с самозванкой.
А примириться ль он с изнанкой
Того, что дал себя взнуздать!?

Могла бы похоть явно стать
Нетленной  кАрточкой  визитной
Для этой женщины в миру.
Она казалась ненасытной,
Но всё же  вЫдохлась  к утру.

Не проследить ли  нам игру
Лжедуси, все уловки, чары
Её с момента их начала?

Итак,  уснул гость ненароком.
Из мира снов, из мира грёз
Гость (не подвёл его прогноз)
Был поднят (но готов к упрёкам)
Дразнящим женственным наскоком.
Тут и  любИть  бы на износ,
Предавшись чувственным порокам,
Но вот…  сонлИвости  курьёз!

Копна распущенных волос
Благоухающим потоком
Накрыла голову и грудь –
Вдыхай на всю – не обессудь!

Гость осознал себя на ложе.
Самец  проснУлся  в нём, но всё же
Сонливости  не вышла  муть
Прочь из сознанья – лишь чуть-чуть.

Да что ж  такое  с ним, о Боже!
Неловко гостю, но, похоже,
Что это  менее  всего
в постели даму волновало.
Она на гостя, как в седло,
Уселась – ясно ей одно –
Для скачек времени налом
На полусонном, но не вялом…

Страсть  нимфоманки  на себе
Гость испытал – она в «седле»
Была всю ночь!  Куда ж ей столько!?
Вот вам и  девичья  светёлка!
«Не жирновата ли в бедре!? –
Прикинул он. – Ну, прямо, тёлка»!
Онегин находился долго
В каком-то полузабытье.
Увы, но яркого восторга
Не испытал  он в темноте.

Последний раз счастливым стоном
Озвучив  плОти  торжество,
Она свалилась рядом с сонным
Любимцем, взяв пример с него.
                .            .            .
С большим трудом проснулся Женя
При свете солнечного дня,
Пришёл в себя без ощущенья
Здоровья в теле: «Как меня
И что так вывело из строя?
Подняться – дело непростое»...