43. Дорвался д Артаньян до плоти леди. Фрагм. рома

         (Предыдущий фрагмент романа: http://www.stihi.ru/2010/03/26/7758)
            

– ...Я завтра отомщу или погибну.
– Серьёзного ж противника для вас
   по вашим, сударь, выводам не видно.
   Противник – трус, что видно и на глаз!

– Однако же, дуэль – совсем не шутка.
   Да, против женщин, может, он и трус,
   но шпагою в меня он тыкал жутко.
   Заранее сказать я не берусь,

   ведь ветрена Судьба, как проститутка.
   У Смерти предсказуем разве вкус?!
   Как массово калечатся! А     мрут     как!..
   ...С души моей как снимите вы груз?

– Так вы уже колеблетесь?! Как можно?!
– Нисколько! Ни на четверть, ни на треть!
    В намерениях     твёрд     я.  Но безбожно
    слать на... предполагаемую смерть,

    давая на любовь мне лишь надежду!
Подстёгивать самца – нужна не плеть,
а пряник. Или среднее что между

тем и другим.  На Шарля томный взор
бросала леди с искренним намёком.
Мол, если дело в этом, сам будь скор
и смел. Чтоб не остаться одиноким,

мол, сам себе помочь ты можешь многим.
Был взор красноречив и подкреплён
притом нежнейшим голосом: – Вы правы.
   Как можно наносить сейчас урон
   надеждам     вашим?! Но дуэль без славы

   победной как мужчине вам – в ущерб!
   Так мы     договорились     всё ж?                – Я щедр
   на обещанья    вам.    Вы – лишь отчасти,
    увы, без утоленья вовсе страсти.

– Я разве обещала вам отказ?
– Но у меня дня завтрашнего нету!
   Добьюсь не вдруг взаимности от вас
   сегодня…  Или завтра буду где-то –

   навеки разлучённый с вами дух…
– Об этом не могу сейчас я вслух.
   Вы      слышите      шаги? Мой брат не должен
   тут вас увидеть, ибо уничтожим

   мы этим нашу тайну на корню,
   когда стоит всё сразу на кону
   и хочется, чтоб это воплотилось…
   Похоже, что не скоро я вздремну...    
Хозяйка, кликнув Кэт, распорядилась,

ей указав куда-то в глубину
открытой потаённой дверки:  – Ну,
   вдвоём уйдёте тихо этим ходом.
   Мне со своим тут родственным уродом

   приходится встречаться – он уж здесь.
   А с ним – его бестактность, глупость, спесь…
   Но вы, Кэт, господина д’Артаньяна
   в одиннадцать – уже темнеет рано –

    ко мне в дом приведёте вновь сюда.
Аж     зашаталась     Кэт от этой вести,
как будто бы заочно неизвестна
была влюблённой девке простота

намерений мадам по части Шарля.
Увы, Кэт ничего тут не решала.
Амурный пополняя Шарлем ряд,
хозяйка не отменит свой обряд,

тем паче, если Шарль уж на пороге,
и ей в душе он – хахаль, а не брат.
Гасконец, отвечая невпопад
на горькие девчоночьи упрёки,

задумался серьёзно о своём:
«А всё ж, когда останемся вдвоём,
с миледи  начеку  держаться надо –
опасна, как змея с избытком яда».
                .             .             .
«...Совсем не до тебя мне, Кэт, пойми.
Друг другу принесём сейчас боль мы,
коль вместе скоротаем час до ночи», –
Шарль мысленно внушал Кэт, что есть мочи.
Жестоко игнорируя мольбы

бедняжки Кэт, он в гости не     пошёл     к ней.
По площади выписывал круги
Шарль полчаса, разглядывая окна
хозяйской спальни. Яростной ругни

своей не спящей  совести хватило,
чтоб в мыслях утвердился он уйти
домой и написать мадам учтиво
письмишко покаянное. Прости,

мол, я был самозванцем, ложным графом
и, полностью признав себя неправым,
спешу сказать, что истинный де Вард
убитым на дуэли быть не должен,
и пусть хоть до ста  лет  бы так он дожил,
невинен, а в последствие хоть свят.

Так думал наш герой, и в то же время
в нём дух противоречий был силён.
В мозгах лежала тяжестью дилемма.
Вторым своим решеньем видел он

по-прежнему месть даме за те чувства,
что женщина отвергла, променяв
его тогда на графа. Чёртов граф!
Письмо исключено. Всё будет устно,

по обстановке и по ходу чувств…
Когда погас к одиннадцати в окнах
у леди свет, Шарль стал сомненьям чужд,
помчавшись к даме, как влюблённый отрок.

Пылал он так, как будто был уж наг,
а к даме пробирался ночью в свете
активной нелюбви к своей аскете.
Его вновь пропустили в особняк,

а дальше путь лежал чрез спальню Кэтти,
где вспомнил Шарль, как истый лицемер,
про первый свой с миледи адюльтер.
Томленье, захватив мужские чресла,
вновь на ногах дрожащих к     леди     лезло.
Открыть не торопясь к миледи дверь,
субретка побледнела вся донЕльзя.

Богиня мук ревнивых во плоти,
бедняжка Кэт, лишённая интима,
в попытке молодца на полпути
мольбами удержать была настырна,

но всех её  попыток  ассорти
гасконца мало     трогало,     вестимо.
С Кэт нынче не возжаждал он интима.
От ревности совсем с ума сойти –

единственное бы, что     удалось     ей.
– Сейчас, Кэт, для меня вы просто друг…
– Войдите же, – откликнулась не вдруг,
заслышав за стеной разноголосье,

миледи. Кэтти, взятой на испуг,
от юноши стремглав пришлось отпрянуть,
мол, виснуть на тебе мне не досуг.
Что-либо было поздно уж поправить.
– Впустите, Кэтти! Не люблю копух!
   Иль вам сегодня изменяет память?
– Да, леди!  Мы летим быстрее мух.
– Вам, Кэт, бай-бай! А вас  –    прошу,     мой друг!

       Едва ли чем в ночи себя обяжем,
    коль будем откровенны и без слов…
Бесстыдством леди так обескуражен,
что сходу потрясён был до основ,
Шарль всё ж не походил на сибарита.

Не нужен стал  союзник-темнота,
и д’Артаньян вошёл в альков открыто.
Хватательный рефлекс в нём – без лимита;
в намереньях и взоре – прямота.

За стенкою слезами заливалась
ревниво Кэтти, ибо гость опять
(с желанием активным повторять)
хозяйке демонстрировал не вялость...

      (продолжение следует)