древняя фигня

в краю, где солнце бледное как мел
не успевает за ночь охладиться
охотилась на всякого тигрица,
кто в ее царство вторгнуться посмел.
живой огонь струился по камням,
и бархатная тень ложилась строго
на битвами поросшую дорогу,
неосторожных бабочек маня.
и каждый клык, как лунное копье
ночную тишь насаживал на жало,
горела шкура.угли от пожара
полосками ложились на нее.
дрожали от неслышимых шагов
к стволам  прильнув, пугливые лианы
пока она, не замечая  раны,
оглядывалась в поисках врагов.
все предвещал пришельцам зычный  рев
прыжок,удар,когтей небрежный росчерк
но как вода булыжник твердый точит,
ее точила цепь былых боев.
услышав шевеление в кустах,
уже тигрица раненая знала,
что битвы ей не выдержать с шакалом,
который растерял последний страх.
ей затаиться бы, передохнуть,
в усталых лапах тихо  спрятать морду,
но может быть инстинкт, а может гордость,
к спасению навек закрыли путь.
едва застыл бессмысленный оскал,
шакал сорвал трофей с добычи легкой,
с вальяжною усмешкой рядом лег он,
как будто сам матерым тигром стал.
никто обман шальной не раскусил.
и братия шакалья осмелела,
рядилась в шкуры тигров то и дело,
играя в смелость из последних сил.
с тех пор загадка кто перед тобой
тигр ли,шакал в обличии тигрином,
покуда не вонзились когти в спину,
пока еще далек последний бой.