Два акта творения

1

В солнечном и снежном январе,
в час, когда все очертанья зыбки,
по нечаянной чуднОй ошибке
ты меня придумал на заре
Там, во сне, ликуя и скорбя,
выплеснул, и сладостно, и больно,
излилась я так непроизвольно
и бесплодно рано для тебя
На мгновенье мир вокруг затих,
чтоб затем возрадоваться снова:
звездное, неведомое слово
сорвалось, как с неба, с губ твоих
По своей небрежности шальной
в утреннем душевном беспорядке
ты не записал меня в тетрадку
ты забыл меня, как сон дурной
Слово, легкое, как искра от огня
в нем созрела пламенная тайна
Ты не помнишь, обронил случайно,
ты случайно вымолвил меня

Скоро здесь совсем сойдут снега,
и когда весна меня разбудит,
я к тебе приду, и лет мне будет
ровно столько, как тебе тогда.
С белоснежной папкою в руках,
с флейтою в футляре, ученица, - 
ты еще не знаешь, это я,
это не замедлила явиться
музыка и молодость твоя.
На пороге краскою зальюсь:
юная неведомая грусть
светится в глазах, в упор глядящих
на меня, и самой настоящей,
я тебе знакомой покажусь.
А потом проводишь до дверей,
всё не находя себе покоя:
я могла бы быть твоей сестрою,
я могла быть дочерью твоей…

2

Создаю тебя из ничего
это не страданье, а работа
мой двойник, мой запоздалый кто-то
очевидец детства моего
Дым в низинах, осень у двора
и туман неясных очертаний
Как пальто из беспросветной ткани
буду шить до самого утра
Журавли проносятся, трубя
скоро окончательные даты
Веришь ли, хранитель мой крылатый,
в страшных муках создаю тебя
 Ночь длинна, бессонница горька,
боль в глазах и на руках короста
Неужели это мне по росту
Неужели я так высока
Сколько можно без толку сидеть
вымахала, но не повзрослела
не пора тебе заняться делом
Просто больше нечего надеть
Этот цвет и траурен, и свеж
не сносить, не перешить, не выжить
Бабушкин фасон из старых книжек
и лоскутья призрачных надежд
На подкладке черный-черный мех
Утром выйду я такой уставшей
темный взгляд из-под набухших век
стыдно: этот черный человек,
мой подтекст меня в два раза старше