Сны и видения. Ч. 24. Слово

   Я сидел на обломке бетонной плиты, спиной к стене уцелевшего дома. Справа и слева от меня также стояли рядами темно-желтые дома, более-менее пострадавшие от разрушения. Их пустые оконные проемы были черны от копоти и пусты, двери сорваны с петель, штукатурка осыпалась, кое-где над остатками крыш еще поднимался легкий, сизый дымок. Остро пахло копотью, к этому запаху примешивался еще какой-то химический запах. Это был тупик. Чуть впереди и справа стоял грузовик, который я пригнал со стройки из дальнего конца города. В его кузове лежала высокая стопка прямоугольных листов жести. Мои пальцы были все изрезаны и стерты, пока я соорудил эту стопку. Нужно было быть очень аккуратным и придать этой куче металла необходимый наклон, в сторону узкого отрезка дороги, ведущего в этот тупик. Снизу листы жести подпирал деревянный брусок, предохраняющий их от падения. От него прямо к тому месту, где я сидел, тянулась веревка, скрытая под мусором и пылью, невидимая издали. Это была ловушка. Я знал, что мой двойник уже бродит где-то неподалеку. Ведь я остался совершенно один в этом городе. Да, я в этом убедился. Проснувшись несколько дней назад, я не услышал ни одного звука, который принадлежал бы живому существу. Ни привычного собачьего воя и лая, ни шагов, ни странных звуков, которые беспокоили ночью. Осторожно обходя мертвые улицы, я думал о том, что моя дочь исчезла, все мои знакомые превратились в псов, которые ушли из города в неизвестном направлении, даже маленьких фигурок карликов, скрытно мелькавших в узких улочках, я не встречал с тех пор – я остался абсолютно один. Только ветер завывал в развалинах и нес с собой песок, живой, шевелящийся песок. Песок был повсюду. Он покрывал улицы, сыпался из руин, я его ощущал кожей, глазами, я ощущал его вкус. Воздух резал ноздри, несмотря на то, что я носил повязку в пол-лица. Песок шелестел и волновался, и не было ему покоя. Собираясь в барханы у стен, в углах тротуаров, у каждой вертикальной поверхности он не задерживался нигде надолго и при следующем порыве ветра переползал желтыми змейками на новое место, не находя себе покоя. Песок поднимался все выше, и на улицах только в некоторых, дальних местах можно было разглядеть цвет брусчатки. Все было в движении, словно кто-то огромной кистью рисовал пустыню, закрашивая город желтым и серым. Деревья усыхали, роняя коричневые, съежившиеся листья, словно осенью, их ветви стали похожи на тощие руки, тянущиеся с укором к небу. Несло гарью, копоть покрывая черными, немыми языками уцелевшие стены и столбы.
   Моя одежда сильно обгорела, когда я выпрыгнул со второго этажа, спасаясь от пожара, и мне пришлось накинуть первое, что я нашел – какую-то черную хламиду с капюшоном. Наверное, я выглядел глупо. Я сидел на бетонной плите и читал странную книгу, которую нашел в том же доме, где подобрал этот балахон. Ее темная, кожаная обложка была теплой, словно живая плоть, по ней скользили переливающиеся золотистые письмена, которые я не мог прочитать и даже не знал, к какому языку они относятся. Присмотревшись к их меняющемуся рисунку, я вдруг вспомнил те надписи красной краской, которыми испещрены все стены в городе. Помнится, когда я увидел такую надпись в первый раз, мне она показалась бессмысленным буквосочетанием, некоей пробой пера сумасшедшего, которому дали перо, но он не знал при этом, что писать. Когда я переодевался, я раскрыл ее наугад, и с тех пор не мог от нее оторваться. Это был роман о жизни человека, который путешествовал по фантастическим мирам и, прочитав несколько строк, я узнал свою книгу. Как это случилось – я не знаю, вряд ли мой издатель знал, где я нахожусь сейчас и, тем не менее – вот она, совсем не там, где я предполагал ее найти. Но, если эта книга все-же нашла меня – это очень странное совпадение. Однако, самое удивительное я обнаружил позже. Сюжет, начинавшийся как в моей книге, далее разворачивался совершенно по другому сценарию. Испытав смешанные чувства, которые были нелепыми в данной ситуации – меньше всего было уместным переживать о плагиате или некорректной правке сейчас – я продолжал проглатывать страницу за страницей. И вдруг обнаружил, что я читаю о тех событиях, которые произошли в моей жизни за последний год – от даты переезда нас, меня и Ангелы, в этот город. Только дальше, к моему ужасу и негодованию, Ангела, после своего исчезновения, становилась… той самой безумной девушкой-программистом, создававшей свои копии!
   Хруст песка ворвался в тишину и отвлек меня от очередной главы. Я поднял голову. Ко мне приближался… Я!
   Это был я – и это был лавочник-антиквар. Он медленно приближался неторопливым, четким  шагом, с гордо поднятой головой, и улыбался мне и он был в черном балахоне с откинутым капюшоном (а я вспомнил, что на мне тоже черный балахон), в его руках была книга (и я держал  в руках такую же). Но лицо его было абсолютно белым и без единой морщины, только между бровями пролегла суровая вертикальная складка, а кобальтово-синие глаза горели болезненным блеском. И перед тем, как потянуть за веревку, выдернувшую подпорку из-под стопки листов жести, я с удивлением подумал: как же я изменился за последнее время! Листы съехали вниз, и самый верхний из них легко, словно сквозь масло, прошел через тело антиквара. Тело стояло на месте еще несколько томительных секунд, а затем верхняя часть туловища плавно съехала вниз, обнажая срез внутренностей, и затем оно рухнуло, подняв облако пыли. Подбежав, я остановился, пораженный. Крови не было. То есть – ее не было вообще, ни капли. Заставив себя посмотреть на срез тела, я обнаружил, что оно скорее похоже на муляж – точную копию человеческого тела, сделанный из какого-то неизвестного материала. Органы на срезе располагались так же, как у обычного человека, я мог рассмотреть каждый сосуд до мельчайших подробностей, но в то же время это была не живая плоть. Я склонился над ним, и он открыл глаза, и улыбнулся мне. Я отпрянул. В его глазах не было боли и не было предсмертной муки. В них была легкая насмешка.
- Ты сделал это! – сказал он – Иди за словом!
   И он произнес Слово. Оно прозвучало, как неопределенная вибрация, всколыхнув горячий, наполненный песчаной пылью воздух, как аккорд музыки, и я тут же забыл его. Я мучительно пытался вспомнить его, пытался, пока мое сознание не начало дрожать и странно изменяться и в глазах не потемнело. Я ощутил тошноту. Я смутно осознавал, что это - то самое слово, которое написано на обложке книги, то, которое я видел на всех стенах города. Но память закрылась, словно раковина улитки и начала заворачиваться в спираль. Ветер взвыл и поднял огромную тучу песка, скрывшую от меня реальность.Тьма окружила меня, колышащаяся тьма, похожая на медузу, она шевелила своими щупальцами и манила меня. Я сделал шаг вперед, пытаясь найти Слово.

(продолжение следует)