Бабочка
Сухой походкой эмигрантской,
с сачком альпийским на плече,
вдруг появляется из транса,
из прошлого в параличе,
из грусти ртутного миманса,
писатель сумрачного вида,
на нем профессорский пиджак -
такой весь в елочку, из твида,
и бабочка в его руках
бьет крылышками, как обида.
Из черно-белой киноленты
сочится привкус кровяной,
оставьте ваши сантименты -
не детство ль наше им виной
и памяти больной моменты?
А расправилки, а булавки,
эфирный сладкий аромат,
латынь, чьи черненькие лапки
защемят пятнышки стигмат
распятых или смятых в давке?
Он входит в дивный лабиринт -
в его беспамятные звенья,
как заскорузлый, бурый бинт
он отрывает от забвенья
живой, кровящий жизни вид.
Свидетельство о публикации №110032702042