Бродяги хроноленда глава 37

До концерта времени было ещё уйма. Бродяги – Максим, Боря, Фриц и белк бесцельно шлялись по улицам, рассматривая местные достопримечательности. Город был красивый, но, в тоже время какой-то беспокоящий, что-то в нём  нарушало гармонию восприятия. То на витрине дорогого магазина висела бумажка, на которой фломастером корявым почерком нацарапано «Акция!!! Штаны – скидка 50%!». То старушки на скамейке ругались, что пенсия у них мизерная. То на стене написали слово из трёх букв, и ещё и рядом нарисовали это слово. Всё вокруг кричало – наши в городе! Поэтому друзья не терялись и чувствовали себя как дома. Если что – тылы прикрыты, останется только крикнуть – наших бьют.
- «Готэм бар» - прочитал вывеску Боря, - а давайте зайдём, пивка попьём. Всегда нравилось слово «готэм», а что оно означает, так и не узнал.
Никто не возразил, и они зашли в бар. К ним тут же подбежал официант, замахал руками и почему-то попытался вытолкать Фрица, у которого на плече сидел белк. Официанта сменил более уравновешенный менеджер, который извинился и сказал:
- Господа, мне очень неловко, но у нас вход с животными запрещён, – и очень красноречиво посмотрел на белка.
Зверёк, возмущённо ощетинился, поднял трубой хвост и заорал:
- Ах, ты свинья! Шовинист! С животными, говоришь, нельзя? Ах ты, морда нацистская! Ты нацист? Фашист? Расист? Я сейчас позвоню в Гринпис, и мы отсудим у вашего сраного бара все запасы арахиса! Ишь, ты посмотри на него! В лес, значит, с людьми можно? Приедут, нагадят, окурков и бутылок набросают, костров нажгут, цветочки из Красной книги повытаптывают - так это пожалуйста, да? А накормить истощённую длительными переездами и отравленную выхлопными газами животинку – это нельзя? Да, конечно, это только «разумные» существа могут. Всегда найдут, кого в бар не пускать – сначала негров, потом евреев, потом женщинам голосовать нельзя, потом давай коммунистов травить, потом декабристов. Теперь вот до белок добрались! Граждане! Соотечественники! Что ж это творится? С этого и начинался Третий рейх! Сначала белок в пивные не пускали, потом скамейки в жёлтый цвет красить начали. Караул!
Менеджер с отвисшей челюстью тупо смотрел на беснующегося зверька выпученными от шока глазами.
- Что, фашист, уставился? – закричал на него белк. Посетители дружно зааплодировали, кто-то свистнул, кто-то швырнул в стену пивной бокал. Ситуация накалялась.
- Хорошо, проходите, только в уголок. Вон туда, - ткнул он пальцем в самый дальний угол бара.
- Нет, козёл, я сяду прямо на барной стойке, и орешки за вас счёт. Моральный ущерб нужно компенсировать.
- Делайте, что хотите, - махнул рукой менеджер и быстренько ретировался.
Белка и Фриц пристроились за стойкой, а Максим и Борис сели таки за тот столик, куда им показал сбежавший работник бара. Официант принёс пиво и тарелку с креветками, сказав, что угощает бар.
- Знаешь, если сейчас зайдёт Бэтмен, я даже ни капли не удивлюсь, - сказал Макс.
- Почему Бэтмен?
- Готэм – это город из фильма о Бэтмене. Мрачный мегаполис с неоготической архтитектурой. Название происходит от английского «Goat»? что значит – козёл. Короче, Козловск.
- Или Козлово.
- Козлярск. Подозреваю, что готы происходят от того же слова.
- Без сомнений, - улыбнулся Боря, - Откуда ты всё знаешь?
- Книжки читаю. Но я о другом хотел сказать – тебя не удивляет то, что происходит вокруг? Какое-то странное будущее. И удивительна наша реакция. Одна только говорящая белка вызвала бы там, откуда мы приехали, переполох. Даже если бы она просто смогла произнести слово «жопа». А здесь это никого не удивляет. Я не говорю уже о динозавре, амазонках, Тесле, этом баре, концерте Мэнсона. Полнейший бред, гротеск, абсурд, фарс. Винегрет. Но даже не это удивляет меня. Меня удивляет наша реакция. Мы словно всегда здесь жили, и говорящих белок видели пачками с самого младенчества. Меня, например, ничего не удивляет, как будто я тут родился. И я совсем забыл о доме. О том доме, в котором прожил почти сорок лет. Он сейчас для меня как сон. Жена, дочь, работа, коммунальные платежи, ремонт – всё мне приснилось.
Борис слушал внимательно, даже не прикоснувшись к бокалу. Когда Максим умолк, он отхлебнул пиво, почесал затылок и развёл руками:
- Знаешь, тоже самое и со мной. Но я иначе вижу это. Я те же сорок лет жил как во сне. Как зомби. Выполнял приказы, которые мне диктовала жизнь. До автоматизма. Постоянно кому-то что-то должен. Купить хлеб, вынести мусор, принести зарплату, ездить в гости к совсем не интересным мне людям, есть макароны, пить водку по выходным и пиво после работы. На работе я просто отключался и восемь часов в день – треть моей жизни я вообще не существовал, как я, я превращался в гаечный ключ, молоток, либо отвёртку. Сорок лет остались на помойке. Мы ищем сейчас машину времени, чтобы опять вернуться в эту задницу. Мы пока ещё ищем, но я надеюсь, что мы её никогда не найдём, и просто профукаем здесь остатки наших жизней, весело, легко, с приключениями и никому ничего не будем должны. Мы здесь ничему не удивляемся потому, что этот мир снился нам в тех снах, которые не запоминаются.
Они помолчали, отхлёбывая пиво и лузгая сочные, сладко-солёные креветки. В другом конце бара шумела разношёрстная компания - какие-то хиппи, мужики в бурках и папахах, тип в кожанке, с кобурой на поясе. Они громко смеялись, хлопали друг друга по плечам, цокались. Где-то Борис их видел. Что-то смутное мелькало в памяти. И вдруг он услышал прямо над ухом:
- Боря, гад! Ты? Как ты здесь оказался? Тоже на концерт?
Борис оглянулся и опешил. За спиной стоял, широко улыбаясь, Петька с вулканизации. В косухе, с банданой на голове, в кожаных брюках и потёртых казаках.