Стихи из дневника. Незамутнённая душа

               
Детство моё прошло в Средней Азии – ссыльном краю. Товарищи моих  детских игр сыновья опальных народов – крымских татар, корейцев, немцев из Крыма и Поволжья. Были среди моих  друзей и дети из дворянских  семей. Например,  Жоржик  К. Он рано ушёл из жизни. Но память о его незаслуженно  трудной судьбе томит и жжёт болью до сих пор.

Как всё смешал нелепый век двадцатый.
Он, словно шулер, тасовал людей:
Крапленых сразу отправлял в солдаты,
Иных провёл сквозь муки лагерей.

Нас, пацанов военного закала,
То голодом, то страхом истомил,
Кого-то похоронкой отыскал он,
Кого-то побросал в далёкий тыл.

И на кишлачном пыльном бездорожье
Росли мы безнадзорною травой.
Все, как былинки горькие,  похожи
Судьбой и непутёвой головой.

С базарной суетой играли в прятки
На жизни, на потерянные дни.
А Жоржик был немыслимой загадкой –
И телом тонок, и душой раним.

Он «выкал» всем – и дворнику, и вору,
Дотошен, неподкупен, справедлив.
Боялся не насилья, а позора,
Ни перед кем не падал до земли.

Когда его лупили, плакал тихо,
Но отступать не думал ни на шаг.
И в этот час над ним взлетала птицей
Его незамутнённая душа.

Ах, если б догадались мы в те годы,
Среди босяцких игрищ и затей, -
Он был ростком совсем иной породы,
Он был дворянских, «голубых» кровей.

Его отец, томящийся в ГУЛАГе,
Не ведал про сыновний непокой,
Но гены, как фамильные бумаги,
Ему оставил меткой золотой.

Всё, всё смешал двадцатый век, отпетый,
И друг наш горькой небылью прошёл.
Не в юнкера потопал, не в кадеты,
Но был плебейства начисто лишён.

И медленною свечкой на излёте
Он догорел без вспышки зоревой.
А возглас его вечный – «Как живёте?» -
Шуршит во мне опавшею листвой.
                Р.Маргулис