Бал. портрет pro memory

  Эзотерическая культовость «Космополиса архаики» мигом определила форму, формальную семантику поля критической восторженности. Интернет-сюрприз всех застал врасплох, многие и сейчас в оторопи. Совершенство формы, вероятно, временно затмило сенсационность смысловой несущей конструкции. Действительно, добиться художественного совершенства литературного произведения удавалось немногим, однако более фатумным представляется код письма Есепкина, точнее -- коды. Уже говорят: он есть литературный Мессия, воскресение (воскрешение) и жизнь. Воскресение, поскольку автор «Архаики» вводит бесчисленные толпы в вечное изящество, празднество, балы Агамемнона, Цезаря и Сколы, Ксеркса, Диора и Сатаны вкупе меркнут в сравнении с есепкинским, его бал вневременен и венчает мировые застолья, суть пиры. Откуда начинается шествие? Это вопрос. Мистик сакрален, он едва не впервые соединил реальный мир и кафедру, церковь, мистичность и литургику. Есепкин, словно играя, дразня Историю и не замечая современных эстетствующих, но невооружённых знанием, даром литнеофитов, заключает в своём «Космополисе архаики» множество поистине феноменальных тез, причём их парадоксальность мнимая, они точны алгебраически. Вот откровение. Мир сейчас и ретроспективно не един, хотя мучительный человеческий крестовый поход завершился вроде как тождествованием конфессионального священного полифонизма, единобожие утверждено, торжествует некая панцерковная симметрия, надконфессиональность, Есепкин мимоходом сеет в умах иное сомненье (его идеи столь просты, сколь простой должно быть явленной историческим массам гениальности, вселенской идеологемной аутентичности), мир – иллюзия, игра разума, его реальность и единство невозможны хотя бы на атомном, прамолекулярном уровне. Писатель словно соединяет, фигурально говоря, отчаяние Паскаля с беспечностью Кальдерона и речёт: реальный мир возможен в ином поле Земли, в ином круге творительства, сущая пейзажность иллюзорна, т. к. неверна. Фокус не тот, угол зрения. Если мы смотрим не с определённой верной точки на объект, духовный, метафизический или физический, он искажается, в итоге он иллюзия, фокус. Сам Есепкин иллюзионистом, пусть и великим, быть не хочет, их на Земле в достатке, поэтому автор «Космополиса архаики» прелагает обман, вековую манерность творцов истории человечества, с высокой степенью допустимости возводя новую громадную ловушку, в которой ловцы человеков ученические поколения не обманывают, а просто спасают ибо по-другому нельзя.
         По Есепкину, космос (отсюда космополис) средоточен в земном сфероиде, он безмерен, исторические же духовные обретения во многом ложны, истинно знающим речь не давали. Такое нельзя именно здесь, сейчас, ныне и присно. Большею частью обманывались и обманывали не готовые к учительству, открытию, патриции и униженные средой, меньшею – иные. Сии иные в «Космополисе архаики» спектрально препарированы, Есепкину это совершить было несложно, он создал новейшую литературную Вселенную и прочёл энциклику по поводу, обе системны, стройны. Кстати, в скобках стоит заметить, что подвиг автора «Архаики», быть может, даже не в создании демиургального эстетического космоса, а в молчании до и после, мастер, в совершенстве владеющий словом, добровольно певца внутри ограничил, отделил от речи, отсюда минимализм, затворничество, пророческая поэма включает, условно, разумеется, докосмополисные «Пир Алекто», «Перстень», «Классику» и т. д. В одном из ранних интервью Есепкин признался, что вынуждал себя молчать, не писать (написанного хватит) и принуждение к молчанию оказалось самым тяжёлым трудом. Кто же иные? Банально – враги человеческие, когда само человечество загадка («человеческое, слишком человеческое», «широк человек, я бы сузил» -- Ницше, Достоевский), враги определённы, они видны, по крайней мере Творителю. Многим речь не давали и не дали, Есепкин как-то преследователей, пусть на время, обманул и рёк. Яви Интернет один лишь «Космополис архаики», он уже святыня, Иерусалим и Мекка, в вечности оправдан. Кажется, буде спросить у Есепкина формулу отличной от человеческой крови, генома «колпачников» (аллегория автора), он её предоставит. И ранее многократно свидетельствовалось, человечество разделено, тише – идёт эксперимент, Есепкин определил всю глобалистику проблемы, детерминировал частности. То, что не дано свершить человеку, с лёгкостью совершает иной, адник-голем, чучело из преисподней. Вспомним, всегда, начиная от мифов, в стереотипном сознании существовали ад и рай, художник просто перенёс в реальность мифический стереотип, одновременно учеников обнадёживая: если ад здесь, нового не бойтесь, его не будет для оглашенных, войти в их круг – вот в чём бытийная героика, однако и слабым долженствует рассчитывать на помилование, благо, за ними, за каждым следят, латентный эксперимент математичен. Детализировав разномерность сущего миростояния, странник пошёл дальше. Хождения принесли инакие золотые плоды, повторим, удивительных гипотез в книге множество. Вспомянутая выше мотивирует развитие постконфессионального духостроительства, т. к. объясняет необъяснимое ( в частности, зачем Иуде целовать узнаваемого Христа, апостолу отрекаться, как, предавая, жить и жизнью наслаждаться, сколь весело убийце мучение жертвы, грядущее празднество). Филигранные приговоры Есепкина никак не отменяют главного действа «Архаики», того самого празднества, бала, пирования. Соединяя в нём всех и вся, мучеников и мучителей, распорядитель-невидимка исполняет роковое назначение, ему открыта и явлена тайная суть миссионерства, только страдание даёт полноту знания, поэтому знающий, посвящённый обречён вести на бал, даже если устроители его неизвестны.

Зиновий СВЕЧНИКОВ

Ссылка на книгу--"Космополис архаики" Яков Есепкин:http://floomby.ru/content/mqv8HkOkUe/