Из Дневника лицемера

      

            

Намедни знакомая богемная дама телефонировала , что планета отмечает День спонтанной доброты и в ознаменование сего решительно потребовала соответствовать всемирному порыву.
Я , от волнения сделавшись сообразительным, спрашиваю вкрадчиво , мол, говорите прямо – чего надо. Дамочка , будучи напрочь болезненной и якобы одинокой, велела тут же лекарств всяческих  по списку предоставить. Добавив, что –де , если не поспешу, то  другие охочливые добротоделатели подоспеют вперёд , и не без гостинцев…
Я  тут же поспешил и что успел добыть, доставил немедля.
Дама, и вправду бледная без повседневной пудры, снисходительно принимая снадобья и скромные поспешные дары, обмолвилась, что лекарства-де  не всезаграничные, харчи скудноваты, а гвоздики  нарочито пролетарские и , стало быть, смутительны для дамы её бомондного пошиба.
Тем временем, телефон дамов надрывался и она поспешно и назидательно успевала сообщать очередному воздыхателю, сочувствующему её недугу, что его уже  опередил некий шустрый пострел, который вперёд всех поспел , но в резерве добротоделов его , бедолагу - телефонного кавалера пока  на случай очередной надобности милостиво оставляют прозапас…

Понуро побрёл я по гололедице и сумятице городского мокрого одиночества.
Чудилось , что душевный сумрак  объял город навечно. Опять с полудня вечерело.
Ноги сами  привели к подворью , именитого, право слово, монастыря.
Привратник, из молодых, попервоначалу как-то подозрительно оглядел меня, но сам же своим высокомерием смутившись , извинительно и на редкость от величия поста своего поощрил меня : « Заходи, коли  добрый человек».
Впервые в жизни я согласился поименовать себя «добрым», памятуя недавний добродетельный визит к болезной даме.
Душа умиротворилась. Обитель казалась её пристанищем …
Обошёл храмы. Порадовался благолепному обустройству обители – всё по-хозяйски, всё предусмотрено: кивориев – два , часовен – всем присущным святым – каждому по отдельной , келейки евроремонтные, а оградок разных, тех  подозрительно в избытке – шагу в простоте не ступить… Порядок , но и  благодать, как и положено на Руси .

Дворник-послушник, из пожилых,  в монахи до поры пока не выслужившийся, строго унасекомил : нечего-де шляться, где людям не положено. На новодельной ограде крупно и весомо зиял дорожный знак «Людям не входить!».
В перечеркнутом  человечке я узнал себя.
Красная окружность  обрамляла условную фигурку одинокого пешехода, решительно перечёркнутая красной партизанской лентой…Посторонним вход воспрещён !
Дотошно  допытываю послушника :
Человецем вход воспрещён ! А кому разрешён ? Ангелам ?
Ответом была полная укоризна в не смиренном взоре.
Душа скукожилась и понуро побрела к испытанному российскому успокоению…
Вот она, вздохнул я,  Церковь – семья наша общая ! Матерь.
Но , видно, не без пасынков…



А новый-то патриарх как порадовал нас русопятых :
назад , говорит, к семейной пристойности, к Домострою !
Эх, смекнул я, гуляй душа русская : любишь даму -
колоти порой, чтоб не кобенилась и место своё в избе знала...
И реже хворать будет.


2009