На восточном фронте - без перемен...

ОПЯТЬ ИДЁТ ОХОТА НА ЕВРЕЕВ.

            - А что там у вас в Израиле?
            - Понимаешь, и США и Европа и Россия
              дружно связывают Израилю руки, но
              не знают ,что готовит им самим терроризм
              исламистов-фундаменталистов."

                (Из разговоора автора с братом
                в Германии 3-го СЕНТЯБРЯ 2001 года).

               
           "Рвусь из сил я, - из всех сухожилий,
            Но сегодня опять, как вчера,
            Обложили меня, обложили, -
            Гонят весело на номера.
            .......................
            Отчего же, Вожак, дай ответ,
            Мы затравленно мчимся на выстрел
            И не можем через запрет?"

                Владимир ВЫСОЦКИЙ, "ОХОТА НА ВОЛКОВ".


Опять идёт охота на евреев.-
Не где-нибудь, а в наших палестинах.
Стреляют в нас из снайперских винтовок,
Нас глУшат, словно рыбу, динамитом. -
В автобусах взрывают, в магазинах,
В кафе и в дискотеках, на базарах,
На свадебных банкетах, на вокзалах.
Врывются в селенья, как в овчарни,
Пуская в ход гранаты, автоматы.
Летят в нас камни, мины и "касАмы",
Бьёт Хизбалла по самолётам в небе нашем.
В автобусе дорогой на работу
Порою думаешь: "Вернёшься иль взорвёшься?".
За сорок лет террора Арафат
Из палестинцев выковал народ террора,
Который на виду у телекамер
В Рамалле линчевал наших солдат.
И как евреям тОру Моисей,
Он дал им прейскурант расценок на убийства.
Пора, - давно пора остановить
Кровавый шАбаш юдофобов-террористов.
Давно пора усвоить нам самим
И разъяснить цивилизованному миру,
Что любит уважение Восток,
Но уважать способен только силу*.
И в этом ключ к решению проблемы
Предотвращенья третьей мировой войны
Между наследниками Чингиз-Хана и мамлЮков
И странами цивилизованного мира, -
Войны, которою чреват исламский терроризм.
Тот, кто к решению такому не готов,
Пусть вспомнит гибель небоскрёбов-близнецов.

11 сентября 2002 года.
* - см. ниже ПРИЛОЖЕНИЕ 1 -  интервью московского журналиста Валерия ДРАННИКОВА,
                взятое у Ларисы ГЕРШТЕЙН в бытность её Заместителем Мэра
                ИЕРУСАЛИМА в 2002-ом году.


  ДАВАЙТЕ ПОКОНЧИМ, ЗЕМЛЯНЕ,
   С ДВОЙНЫМИ СТАНДАРТАМИ!

            1. "На фоне небосвода,
                любуясь на залив,
                символика свободы
                опять ждала прилив.

                И утренняя нега
                текла во все концы,
                и подпирали небо
                гиганты-близнецы.

                И жизнь в самом Нью-Йорке
                бежала чередом,
                Манхэттенские створки
                раскрыл Торговый Дом.
                ....................
                Взбесившийся пернатый
                слетел с каких-то гор,
                И грянула р а с п л а т а*
                с названием « т е р р о р* ».

                Легко, как будто в масло,
                вонзился "ятаган" -
                и выглядел ужасно
                чудовищный капкан.

                В нём погибали люди.
               (Задолго до того
                Снимали в Голливуде
                подобное кино).

                Прохожие бежали. -
                Кто тронулся с ума,
                кто говорил с печалью
               «Всё кончено. - Война...»

               И пепел разносило
               с гигантских чёрных гор,
               И "Си-Эн-Эн" твердила:
              «Не пойманный - не вор.

               Свобода под угрозой!
               Сплотим вокруг ряды! 
              (Ведь Пентагона звёзды
               не ведали беды)".

               Готовность боевая.
               Забили в барабан.
               Возмездье затевая,
               забыли про Вьетнам.

               Злодей дождётся кары, -
               Известен корень зла.
               От точечных ударов
               не задрожит Земля.
               ....................
               И, нахлобучив каски,
               вновь выставили щит:
               У ястребов заправских
               возросший аппетит.

               И гордость ощутили,
               и новых сил приток,
               и пушки расчехлили,
               чтоб НАТО - на Восток.

               На фоне небосвода
               красуется штандарт
               и Статуя свободы -
               таков двойной стандарт."

                Алла ВОСХОДОВА, "ДВОЙНОЙ СТАНДАРТ".

              2. "Московское лето подходит к концу,
              от смога и гари темнеют карнизы.
              Столице "не верит слезам" – не к лицу:
              день города ждёт, припасая сюрпризы.

              Душа разрывается, сердце не в такт
              стучит, беспокоясь, – опять аритмия:
              В России грозой разразился теракт
              как будто средь ясного неба стихия.
              ....................................
              Друзья! Не молчите! Ведь наши враги
              нам жить навязали по волчьим законам!

              Блажен тот, кто верит в духовную твердь.
              Её не сумеют разрушить у р о д ы *.
              Дай бог, чтобы слово несущее смерть
              не стало привычною сводкой погоды.

                Алла ВОСХОДОВА,"ПАМЯТИ ЖЕРТВ ТЕРАКТОВ".
              --------------------------------------------------
               * - разрядка в словах моя (Л.П.)


"Наши жертвы - это жертвы,
Жертвы ихние - не в счёт.
Расчехляет НАТО пушки
И готов на всё расчёт.
Терроризм у нас - проклятье,
Терроризм у них - пустяк.
Ведь НОРД-ОСТ в МОСКВЕ - серьёзно,
"Близнецы" у них - ништяк!"

Что сказать могу на это? -
МИР ПРИВЫК К ДВОЙНОЙ ИГРЕ
И ТЕРРОР С ПРИКРЫТЬЕМ ЭТИМ
БЛАГОДЕНСТВУЕТ ВЕЗДЕ.

Вот и нынче СПИНАа вспышка:
"ЧТО ИЗРАИЛЬ ТАМ ТВОРИТ ?!?!?" -
Коментатор по ТэВэшке
Возмущённо говорит.
И вещает "Эль Джазира":
"Кто не пойман, тот не вор!" -
И полмира почитает
Истиною этот вздор.

Где же были вы так долго:
В О С Е М Ь  Л Е Т  "К А С А М ов" рой
По израильскому югу
Слал Х А М А С, - террор-герой,
А ИЗРАИЛЮ всем миром говорили:
"П о т е р п и ! -
Ведь ХАМАС путём законным
Власть-де в Газе захватил".

Всё наглел сосед Исламыч
И стрелял всё чаще он.
Каждый день ПО НАШИМ ШКОЛАМ,
ЦЕЛЯСЬ СМЕРТЬЮ в МИРНЫЙ ДОМ .
В с ё!  Закончилось терпенье:
С Е М Ь Д Е С Я Т ракет З А   Д Е Н Ь
Оттерпело населенье -
Наступил отмщенья день.

Ну, а если пострадал кто
От огня ответа, пусть
Скажет он: "Х А М А С, С П А С И Б О !" -
Ведь зелёный этот гусь
ВОСЕМЬ ЛЕТ одно лишь знал:
В Газу ЗАВОЗИЛ РАКЕТЫ
И упорно В НАС СТРЕЛЯЛ.
Он не строил там заводы,
И туризм не развивал,
ПОТОМУ ЧТО НА НАРОД СВОЙ
С ВЫСОТЫ ИДЕЙ ПЛЕВАЛ.

ФАНАТИЗМ ТЕРРОРИСТОВ -
ВОТ ПРИЧИНА Газы ГОРЯ ! -
Сумасбродная идея
НАШ ИЗРАИЛЬ СБРОСИТЬ В МОРЕ.
Политическое порно:
Свой народ так оболванить,
Чтобы, в нищете страдая,
Склад ракет держать в подвале
Дома, где живёшь с семьёю. -

Трудно верить! - но реальность
В Газе такова была:
Ведь ИРАН её РАКЕТАМИ
ВОСЕМЬ ЛЕТ фаршировал!
И пришёл черёд нам срочно
С терроризмом расчитаться. -
Положить конец обстрелам
Наших южных городов
И закрыть возможность гадам
Превратить наш дом в Содом.

Кто не слеп, - давно уж понял,
Что войну мы здесь ведём
НЕ ЗА НАШИ ЛИШЬ пенаты
С НАШИМ ТОЛЬКО ЛИШЬ врагом.
Здесь рубеж борьбы проходит
ЗА СУДЬБУ ПЛАНЕТЫ ВСЕЙ. -
День ли, год, - и будет поздно
Выступить против зверей,
Порешивших жёсткой силой
Раскрутить Планету вспять
И ЗАКОНАМ ШАРИАТА
На закланье её сдать.

Чтоб спасти мир от несчастья
Что готовит всем ИСЛАМ,
Надо перестать считаться
Что "У НИХ ?", а что, мол, "НАМ !":
Чингиз-Хан прошёл пол-света
Из-за княжеской вражды. -
И без атомной-то бомбы
Сколько натворил беды!

СТОП! - Кончать порать считаться
Где своя беда, где - нет.
Миром всем пора сказать нам:
"В С Ё ! ДВОЙНЫМ СТАНДАРТАМ - Н Е Т !"


      15 января 2009 года,
      
         ДВАДЦАТЫЕ СУТКИ  ВОЕННОЙ МИРОТВОРЧЕСКОЙ ОПЕРАЦИИ "Литой свинец",
         предпринятой Армией ОБОРОНЫ Израиля в Управляемой ХАМАСом Азе (Газе)
         В ОТВЕТ на не прекращающиеся в ТЕЧЕНИУ ВОСЬМИ ЛЕТ ракетные обстрелы
         террористами ХАМАСа мирных городов и посёлков на Юге Израиля .

   

   ЗЕМЛЯНЕ, МЫ ВЕДЁМ ТЯЖЁЛЫЙ БОЙ...
      
         
          "Казалось, знали  всё  мы  о войне!
           Хотя отцы о ней рассказывали мало,
           Мы бесконечный бой вели в игре,
           Геройски  "умирали" в  кинозалах.

          «Вот если б я, вот если б мы
           родились раньше и успели,
           от нас бы драпали враги!!!» -
           Мы в детстве все в бессмертье верим.

           Но  смерть реально, красною чертой,
           Моих  друзей  "открыживает"  в списках,
           И  сверстников моих,  храня покой,
           Вновь кровоточит  мрамор  обелисков!"
 
                Михаил ЧИРКОВ,
                "ПОГИБШИМ ВОИНАМ-АФГАНЦАМ ПОСВЯЩАЕТСЯ",
                1982 год.
         
         
Земляне, мы ведём тяжёлый бой
Немало месяцев и лет и дней
С террором, подводящим вновь и вновь
Черту под жизнями людей,
Никак не сязанных с войной,
И всё "открыживающим" кровожадно в списках
Солдат, сражающихся с ним, -
На горе любящим их близким...
Афганистан, Ирак, Израиль и Ливан,
Нью-Йорк и Лондон, Бали и Мадрид,
Стамбул, Сдерот и Ашкелон, Ашдод
Париж, Будёновск и Беслан и Газа
И в продолженьем новый всплеск -
Подорван "НЕВСКИЙ" был экспресс...
ВСЁ ШИРИТ ФРОНТ ТЕРРОР-зараза.
Теряем, люди, мы в террактах близких
И КРОВОТОЧИТ МРАМОР ОБЕЛИСКОВ.

          28 января 2009 года.


   КОСЫНКОЙ В ШАШЕЧКУ
   ПРИКРЫЛ ОСКАЛ НАЦИЗМ.

Трагедией в Нью-Йорке объявил
Джихад всей нынешней цивилизации
Воинственный исламский терроризм.
А мир цивилизованный никак  не разглядит,
Что под косынкой в шашечку искусно прячется
Когда-то не добитый им нацизм.

       23 января 2009 года.


ПРИЛОЖЕНИЕ 1:

    Валерий ДРАННИКОВ.
               
                ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ИЗРАИЛЯ.
               
      
     Она родилась в киргизском ауле, училась в Ленинграде, жила в Европе, а сейчас работает вице-мэром Иерусалима.
    
     Вот как я встретился с вице-мэром Иерусалима Ларисой Герштейн. Три дня звонил ей в офис, и три дня ее секретарша вежливо говорила: «Г-жа Герштейн на совещании... Г-жа Герштейн у мэра... Г-жа Герштейн в парламенте... Г-жа Герштейн на стройке... Г-жа Герштейн на митинге». Я не выдержал. Я повел себя очень даже глупо, потому что брякнул: «Слушайте, когда г-жа Герштейн вернется из парламента, от мэра, с митинга и со стройки – пусть позвонит мне». И оставил номер телефона. Размечтался...
     В тот же вечер звонок: «Меня зовут Лариса Герштейн. Вы хотели встретиться? Вам удобно завтра в двенадцать? В мэрии Иерусалима».
     ...В черной юбке с белым подбоем, в черной кофте, блестящей на солнце, в 12.30 пополудни 15-го дня месяца января вице-мэр Иерусалима влетела в свой кабинет не больше кельи, извинилась за опоздание: «Комиссия по строительству», схватила со стола красивый портсигар и, вытащив из него длиннющую сигарету, распахнула окно.
     – Теперь покурим. А то вконец затравили. В общественных местах курить запрещается. Штраф – 1000 шекелей, 250 долларов. Не слабо, да? А я – по две пачки в день.
     Легкий ветерок медленно вытягивал дым в окно. За окном лежал Иерусалим. В ста метрах от кабинета вице-мэра сверкали православные кресты Русского подворья, за ними распластался белый город. Вечный, как эти горы, на которых он застыл. Направо – Иордания, окрест – арабские деревни, а всюду – тысячелетняя история евреев.
     – Знаете, что такое строительная комиссия мэрии Иерусалима? Это – нечто. И министерство иностранных дел, и археология, и религия, и черт знает чего еще. Хорошо у вас, в Москве. Строй где хочешь, расти куда хочешь, а здесь каждый метр – то история, то политика. А Иерусалим хоть и вечный, но и ему расти надо. В нем уже сегодня 750 тысяч жителей: 630 тысяч евреев да 120 тысяч арабов. Где жить? Правда, эта сволочная интифада здорово замедлила приток новых горожан – боятся люди. Но все равно Иерусалим сегодня – самый большой город Израиля.
     – Не понял, а Тель-Авив?
     – Да ладно, Тель-Авив... Там одни спутники друг на друге, и муниципальные власти этих спутников постоянно дерутся, кому убирать пограничные улицы. Вот Иерусалим – это город. Настоящая столица Израиля.
     – И что же надо было такое совершить женщине из России, чтобы стать вице-мэром?
     Маслины ее черных глаз, огромные под стеклами очков, весело заблестели.
     – Прежде всего, родиться у черта на рогах, на краю света, в маленьком киргизском ауле, где до Китая лишь четыре километра. В ссылке.
     – Господи, а вас-то за что?
     – Да не волнуйтесь, не меня. Туда сослали моих бабку с дедом по материнской линии. В 39-м освободили от польских панов и сразу же сослали. А после войны туда приехал мой будущий отец, фронтовой кинооператор, познакомился с матерью, детским врачом, и в результате их знакомства 20 августа 1952 года на забытом богом буранном полустанке появилась я.
     – Трудно, наверное, пришлось девочке с фамилией Герштейн в диком киргизском ауле?
     – Да вы что, у меня было фантастическое детство. В диком киргизском ауле на 200 домов и юрт проживало 15 докторов наук и 40 кандидатов. Ну, и дети под стать – талант на таланте. А иначе с чего бы я, такая замечательная, сейчас перед вами сидела? В классе, кстати, сплошные немцы учились да чехи.  А неприятность с фамилией Герштейн случилась много лет спустя. В Ленинграде, куда семья перебралась, милая женщина в приемной комиссии университета, посмотрев мои документы, ласково так сказала: «Девочка, я тебе искренне советую поступать в другой институт. В университете на вас квота кончилась». Я поступила в химико-технологический институт. Закончила его, вышла замуж, родила дочь, и вскоре со всей семьей уехала в Израиль.
     – Я так понимаю: приехали вы в Израиль и сразу занялись политикой?
     – О чем вы говорите, какой политикой? Чем я только вначале не занималась: разошлась с первым мужем, потому что из него выросла, немного пожила с другим – тоже тесновато. Несколько лет охмуряла моего третьего, нынешнего, – Эдуарда Кузнецова. Того самого, которого в Советском Союзе приговорили к расстрелу за попытку угона самолета. Так долго охмуряла, что, когда он сделал предложение, не поняла, о чем речь. Потом вместе с ним работала в Мюнхене на «Свободе», вместе с ним ушла из этой банки с пауками и только в начале 90-х снова вернулась в Израиль. Мы создали женское движение иммигрантов из бывшего Союза под очень простым девизом: «За собственное достоинство». Потому что это очень важно – не растерять в чужой еще стране собственное достоинство. Мы открыли множество кружков ручного труда, всякого рукоделия, где свои учили своих. Мы проводили ярмарки, где продавали изделия наших мастериц. Мы создавали художественные школы и производственные мастерские. И шаг за шагом мы втискивались в устоявшуюся жизнь этой страны. Не расталкивая других, а находя свое место под солнцем.
     А потом эти бабы взяли и выбрали меня депутатом горсовета. Мне достался портфель абсорбции – самый трудный портфель, но и самый благодарный. Я хотела, чтобы моя община Иерусалима – русские, украинцы, молдаване, грузины – укоренилась в этом городе, встала на ноги, получила достойную работу, пронизала бы собой государственные и общественные институты Израиля и заняла бы в израильском обществе подобающее место.
     – И как, удается?
     – А хотите один пример? Два года я приставала к нашему мэру: давайте 8 мая, в День Победы над фашизмом, проведем в Иерусалиме парад ветеранов войны. Он долго не понимал: зачем? В Израиле не приняты парады. Господи, как зачем? Чтобы жители Иерусалима увидели тех, кто спас их от уничтожения. Кто, собственно говоря, и дал-то им жизнь. Наконец уговорила. И вот пять лет назад колонна наших стариков, сверкая орденами и медалями, торжественным маршем прошла по центральной площади города. Народу – тьма, жарища дикая, и старикам, конечно, тяжело. Но вы бы видели, как они шли! А у самой трибуны стояли столы с водой. В Израиле на любых массовых мероприятиях обязательно должна стоять вода. И когда старики увидели эту воду, то, сбившись с марша, они всей праздничной колонной рванулись на халявный водопой. Нехорошо, конечно: все-таки парад. Бутылки в разные стороны, столы вверх ногами, толпа зашушукала: «Чего от этих русских еще ждать?» А я схватила микрофон – дело-то привычное, я любую толпу могу воспламенить – да как заору:
     – Ну что, видели? Вы все видели? Вот так они штурмовали Берлин!
     И площадь взорвалась овацией. И вот уже пять лет по центральной площади Иерусалима при жутком скоплении народа проходит парад ветеранов. Теперь уже в колонне с нашими идут поляки, французы, англичане. И замыкает этот марш полк Армии обороны Израиля. Забавное зрелище. Они и ходить-то толком не могут. Здесь маршировать не учат. Только воевать.
     Ну и за кого будут голосовать эти старики и их дети на выборах? Конечно, за Ларису Герштейн. Мой мэр это понял и после последних выборов отобрал у меня портфель абсорбции. Теперь я – министр иностранных дел Иерусалима. Только – с портфелем или без – я все равно каждый день лоббирую интересы своей общины. За ней будущее Израиля.
     – То есть за российскими евреями? Я вас правильно понял?
     – Правильно, правильно. У нас действительно потрясающая алия. У самого простого русского еврея имперское мышление. Даже у последнего еврея-дворника из Мухосранска размеры двора масштабнее, чем у израильского домовладельца. Здесь – провинция, а мы из России. Нынешняя алия – благо для страны. Но израильтяне этого не понимают. Более того, они боятся русской алии, особенно новых русских евреев, которые приезжают сюда не бедными просителями, а уверенными в себе богатыми людьми. И надеются, что эти русские никогда не влезут в израильский истеблишмент.
     Зря надеются. Русское еврейство подомнет под себя израильское. Выучит иврит – и подомнет. Когда-то выходцы из России создавали это государство. Нам его и достраивать. И поверьте мне, лет через двадцать здесь будут засыпать под русские колыбельные. На иврите.
     – А петь их народу Израиля будет, конечно, Лариса Гернштейн?
     – Вы не поверите, но до студенческой скамьи я понятия не имела, что у меня есть голос. 
     Вообще, этот мой так неожиданно открывшийся талант петь просто спас меня поначалу на Земле обетованной. Мне 23, на руках трехлетний ребенок, а пособие в ульпане в Хайфе, где нас вначале поселили, – 120 лир. Боже, как давно это было – еще лиры, а не шекели. Билет на автобус от Хайфы до Тель-Авива – почти 100 лир. Как хочешь, так и существуй. Соседка, слушая, как я вою под гитару от тоски, неожиданно предложила: «Ларис, а что тебе не выступить в концерте? Я знаю тут один клуб для пенсионеров – хочешь устрою?» На что от бедности не решишься? Пошла и спела. И после старческих аплодисментов получила 300 лир. За несколько песен в несколько раз больше, чем за месяц в ульпане.
     И началась у меня энергичная клубная жизнь: днем – занятия, вечером – на сцене.
     Подготовила сольную программу и стала выступать с концертами. И для алии, и для местных. Публика носила на руках.
     – Девяносто килограммов – и на руках?
     – О господи, да я же похудела. Сказала себе – такая клуша и на сцену? И сбросила под тридцать килограмм. Я ведь жутко упертая – чего хочу, того и добиваюсь. Вечером концерты, а днем писала диссертацию по своей химии, защитила ее и стала кандидатом. По жизни не пригодилось, но я хотела и добилась. Никогда не занималась переводами, а вот взяла и с наглостью неофита перевела на иврит любимые стихи Блока, Цветаевой, Ахматовой, Пастернака. Напела их и сделала программу.
     А потом был Булат, Булат Шалвович Окуджава. Дорогой мой человек, великий поэт и великий мелодист земли русской. Еще в Питере, девчонкой, впервые услышав песни Окуджавы, я испытала шок. Сердцетрясение. Поверьте, я отнюдь не сентиментальная барышня, но здесь, в Израиле, когда мне невмочь пересилить беду, когда наступает отчаяние, я беру гитару, сажусь в свой синий троллейбус и тихо еду на нем в свою страну успокоения. И это лучший маршрут.
     Я перевела на иврит все его песни. И евреи из Европы, и евреи из Марокко, и даже черные иудеи из Эфиопии, затаив дыхание, слушают песни русского грузина.
     В 82-м году я работала вместе с Кузнецовым в Париже, и там мне удалось выпустить первый в Европе диск Окуджавы. Презентация проходила в очень престижном концертном зале Парижа. Вся русская иммиграция, множество французов – Азнавур, Брассанс. Я пою Булата и жутко волнуюсь, потому что знаю, что где-то там, в зале, сидит он Сам. В начале второго отделения, как всегда, подошла к рампе: «Что бы вы хотели услышать еще?» И вдруг из пятого ряда поднимается худющий Окуджава и несмело говорит:
     – Лариса, если можно, спойте меня на иврите.
     И все второе отделение, по новой, словно не было первого, я пела те же песни на иврите. Так мы познакомились, подружились, и всякий раз, когда Булат в конце 80-х уже свободно приезжал в Израиль, накануне гастролей звонил мне в Европу: «Лариса, первое отделение – я, второе – ты на иврите». И где бы я ни была в тот момент – в Париже, Лондоне, Мюнхене – гитару в охапку – и стремглав на зов любимого Булата.
     Над рабочим столом вице-мэра, на крашенной в канцелярский цвет стене, висит фотография – Булат Окуджава и Лариса Герштейн. Глаза обоих светятся счастьем, а вот чьи больше – не поймешь. Маленькая фотография.
     Три года назад я учредила Фонд Булата Окуджавы. Фонд поддержки деятелей культуры русской общины Израиля. Типа вашего «Триумфа». Он дает очень приличные – по нашим масштабам – ежегодные премии. И вот на каждой церемонии вручения этих премий проходит конкурс авторской песни памяти Булата. Эти песни не про Окуджаву, даже не в его стиле, просто они ему посвящены. Большинство авторов – девчонки и мальчишки до 20 лет. Они приехали в Израиль совсем детьми – ну откуда бы им знать Окуджаву? А вот знают и любят.
     Я вам скажу так: Лариса Герштейн кем только в Израиле не работала – и певицей, и секретарем Союза писателей, и в газете мужа, и депутатом, и вице-мэром Иерусалима. И, наверное, много успела сделать для страны. Но единственное, что я себе честно могу поставить в национальную заслугу, и это исторический факт – Блока и Мандельштама, Цветаеву и Окуджаву в круг ассоциаций израильского общества ввела я. Пушкин и Лермонтов здесь были и до меня. Все остальное – после.
     – Хорошо в Израиле туристу – ни черта не видишь. В Тель-Авиве за три дня ни одного полицейского не встретил. Народу тьма, рестораны забиты. И ни одного полицейского. Да и здесь, в Иерусалиме, только на автовокзале вещи проверили – и свободен.
     – Да, хорошо гостить в Израиле. Но мы-то здесь живем. Я вам совершенно серьезно говорю: над страной повисло густое облако террора. Пожалуй, впервые за 50 лет. Еврейское гетто, вы не ослышались, Израиль – это настоящее гетто, только хорошо вооруженное, сегодня находится под смертельной угрозой. И эта угроза ощущается всюду, но особенно здесь, в Иерусалиме. Поверьте, я знаю, что говорю.
     Людям действительно тревожно. Даже страшно. И самое ужасное, что эта городская, уличная, бытовая опасность стала рутиной. Мы с ней живем. Рожаем, учимся, танцуем и постоянно с ней живем. Тридцать лет назад, еще в ульпане, нам просто навязывали бдительность – да кто их слушал? Сегодня я ни за что не отшвырну пустую банку или коробку, лежащую на улице. Я немедленно вызову полицейского, саперов. Смотрю на любую сумку и мгновенно прикидываю, сколько в ней может лежать взрывчатки и гвоздей. Похоже на шизофрению, только береженого бог бережет. Недавно возле меня взорвалась машина, а соседняя, по крышу набитая взрывчаткой, почему-то не сдетонировала. Взорвись она, вы бы со мной не говорили. Как вы думаете: какие мысли полыхают у тебя в голове, когда видишь в двух шагах горящую машину? Мы не защищены. И знаете почему? Потому что не защищаемся.
     Я очень разочарована Шароном. Ладно Барак, неопытный политик, искренне поверивший в дурацкую идею «мир за земли». Как будто, если отдать палестинцам все, наступит долгожданный мир, и волки побратаются с овцами. Я ему даже благодарна: он довел саму идею до маразма, до старой примитивной истины – сколько волка ни корми, он все равно жрать хочет. Но Шарон-то, Шарон! Я аплодировала его приходу и цинично радовалась, что Шарону с его жестоким военным прошлым, репутацией упертого агрессивного человека плевать на то, что подумает прогрессивное человечество. Он стар, он вдов, сегодня его последняя политическая каденция. Так возьми на себя ответственность и смелость и покарай жестоко террористов. И только бог тебе судья.
     – И что Шарон?
     – Ну вы же сами видите – сотрясение воздуха. Как член Совета безопасности страны, я ему как-то на полном серьезе сказала: дай мне на месяц власть. Ну не на месяц, дай хоть на неделю. «И что ты будешь с ней делать?» – спросил он. Первым же указом введу военное положение. Хотя бы на месяц прекращу эту дурацкую болтовню в Кнессете. И жестко, даже жестоко, буду отвечать на любую вылазку террористов. Еще год назад, когда они взорвали дискотеку в дельфинарии Тель-Авива, когда они подняли на воздух пиццерию здесь, в Иерусалиме, и Рамалла бесилась от восторга, надо было к чертовой матери сровнять эту Рамаллу с землей. Срыть бульдозерами, а потом закатать асфальтом. Потому что они понимают только силу.
     Из арабской деревни Батт-Джала снайперы бьют по Иерусалиму, по нашему району Гило. Что сделало правительство? Потратило 10 миллионов долларов на пуленепробиваемые стекла. Стекол хватило лишь на комнату в каждой квартире, потому что у Израиля больше денег на защиту своих граждан, как сказали, нет. Ну не бред ли? Я им говорю: ребята, на эти деньги можно купить всю эту Батт-Джалу. И к чертовой матери. Снести до камешка. Да ты что, отвечают, там всего два-три дома, откуда стреляют. А вся деревня – дружественное нам население. Но это же мифология – лояльное евреям арабское население. Где они такое взяли? Кто же тогда кормит террористов, кто их прячет, кто их «ночует»?
     Нет, выкупить деревню, и пусть население, даже очень лояльное, собирает манатки, садится в грузовики, и всем миром прочь от Иерусалима, на периферию нашей маленькой страны. Даже подъемные дадим, даже там жилье построим.
     – Что ты, – говорят. – Это депортация. Мы – демократическое государство, – и такого себе позволить не можем.
     – А может, правильно говорят? Уж вы-то, Лариса, на опыте собственной семьи узнали, что такое депортация. И потом по-гречески «Лариса», кажется, «голубка», а вовсе не иная птица.
     – Ястреб, что ли? – она даже не обиделась. – Ну какой я ястреб, я просто прагматик. И потом я верю, что евреи – гаранты гуманизма на земле. Потому что именно они вот отсюда, с этой земли, дали миру десять заповедей. По которым он и живет. А гуманизм включает в себя и такое жесткое понятие, как ответственность. Ответственность хотя бы за тех, кто живет рядом с тобой. Сегодня ответственность Израиля – уберечь племя, живущее рядом с ним, от полного перерождения в стаю озверелых убийц.
     Когда наш голубь сизокрылый, наш замечательный Барак, почти договорился с Арафатом отдать ему треть Иерусалима, состоятельные арабы, жившие в Восточном городе, сломя голову бросились снимать квартиры в еврейских кварталах. Они как огня боялись прихода Арафата. В Израиле у них приличная работа, бизнес, торговля. При Арафате – в лучшем случае нищета.
     А вы говорите – депортация. Кстати, есть другой вариант. Не хочешь в грузовик – сделай выбор. Присягни на верность Израилю, плати налоги, служи в армии, защищай эту землю как свою собственную и, пожалуйста, живи, где жил. Так ведь нет, наши лидеры никак не могут решиться ни на грузовики, ни на этот выбор для арабов.
     – Лариса, но зачем переселять на периферию? Обнести палестинские территории пятиметровой бетонной стеной, поставить на каждом километре по Карацупе с Индусом, и пусть за этим забором арабы строят независимое государство. Получится – прекрасно, не выйдет – их проблемы.
     Лариса с уважением взглянула на меня. Или так показалось.
     – В президенты США баллотироваться не пробовали? А то тут пару лет назад приезжал Клинтон, предлагал то же самое. Ну слово в слово. Про Карацупу, правда, умолчал. Я ему в ответ и сказала: «Господин президент, в американских городах большие проблемы с китайскими кварталами. Преступность, наркотики. Начните с «чайна-таунов», а мы посмотрим». Рассмеялся Билл.
     Самая большая беда Израиля в том, что стоит он на Святой земле. Здесь люди с Богом разговаривают не по международной связи, а по местному тарифу. Все-таки рядом. А потому надеются на чудо. Вот сейчас все плохо, отвратительно, но будет чудо – и все утрясется. Не утрясется. Чудеса закончились. После 11 сентября и на обозримое будущее. Исламский фундаментализм – молодой, агрессивный, наглый – сегодня на взлете. И если эту гадину не удушить сразу, нас всех ждут серьезные проблемы.
     Американцы, кажется, это поняли. Россия тоже. Для Москвы мы сегодня не просто инструктор по борьбе с терроризмом, а настоящий партнер. Зато Европа сдает нас шаг за шагом, потому что как черт ладана боится своих собственных мусульман, которых там миллионы. Я уже видела Францию, разделенную на зоны – христианскую и мусульманскую. Помяните мое слово: такая же участь ждет Великобританию. И европейская пропаганда сегодня уже не просто антиизраильская, она уже антисемитская. Словно от собственных страхов Европа думает откупиться евреями. Не выйдет, ребята. За евреями пойдете вы.
     В конфликт XXI века входят две основополагающие категории: иудео-христианская цивилизация считает главной ценностью жизнь, исламский фундаментализм – смерть.
     Знаете, в чем еще одна беда Израиля? У нас нет вождя. Такого, как Бен Гурион. Мы слишком демократическое государство. И слишком еврейское, а потому все забалтываем.
     – Так я слышал, что следующим премьером снова будет Беньямин Натаньяху. Чем вам не вождь?
     – Биби – красивый мужчина. И как женщине он мне жутко нравится. Но, кажется, еще Черчилль сказал: «В чем разница между государственным деятелем и политиком? Первый думает о будущих поколениях, второй – о предстоящих выборах». Биби – политик, политик до мозга костей. А значит, увы, не государственный деятель.
     – А вот передо мной сидит женщина – жесткая, властная, обаятельная. Сама говорит, что любую толпу воспламенить может. Ну чем не вождь?
     Лариса Герштейн на сей раз даже не улыбнулась. Она спокойно выслушала льстивые слова, внимательно посмотрела на меня и только сказала:
     Рано.

     25 марта 2010 года.