ДЕД - 4

«Я хочу сказать другое
О судьбе родной  Руси.
Сколько ж раз на Русь войною
Отовсюду шли враги.
Но Россия устояла
Всё лишь только потому,
Что душой она скреплялась
Православием в быту.
Помогал ей мусульманин,
Кое-где был и буддист,
Русь каноном наполнялась
Чтоб душой был каждый чист.
Чтоб на этом чистом поле,
Как тюльпаны на лугу,
Алым пламенем горели
Души павших за страну.
Пламя памяти священной
Нам в веках торит тропу,
Чтобы мы, потомки Руссов,
Шли как деды в старину.
Ведь  упорно Русь до ныне
Продиралась сквозь войну,
Сквозь препоны лихолетий,
Сквозь вражду и сквозь нужду.
Вновь беда Русь захлестнула.
Уж который год подряд
Разрушают те основы,
Что, пока что, Русь крепят.
Посмотреть со стороны  то
Храм за храмом каждый год
Куполами золотыми
Будоражит чувств полёт.
Но молчать о том не смею,
Мне отсюда всё видать,
Всёж кощунственно крестится,
Веру сердцем, коль не знать.
Зло творить и богохулить,
Осквернять святы места,
А затем молить прощенья
У Иисуса у Христа.
В правде Бог, не в силе,
Люди!
Неужели не понять,
Что душевные глубины
Можно Верой лишь пронять.
Не открыть путей к смиренью,
Не согреть душевный хлад
Колокольным ли набатом
Или ярким блеском злат.
Испокон веков Мир знает,
Что случается порой
Когда Веру люд теряет
Он становится иной.
Богохульство и безбожье,
Липкой патокою ложь
Обвивая, усыпляет
Режет души словно нож.
Нету в них тогда благого,
Правды, чести не видать
И любви к творенью Бога
В этих душах не сыскать.
Факт упрямая всё ж штука
И приходится признать,
Что безбожней чем Россия
Нынче в мире не сыскать.
Но зато слышны  с амвона
Зычный проповеди глас,
Мол, былая власть безбожна,
Ну, а ныне, власть за нас.
Мол, ратуйте, ой, что было!
Веры кровь рекой текла,
Разоряли, убивали,
Жизнь, мол, будто замерла.
Власть безбожников треклятых,
Слава Богу! Изошла!
На конец-то, духом святым
Русь как надо зажила.
Вновь слышны призывы Веры,
Вновь анафема на тех
Усомниться, кто посмели,
Мол, желанна власть для всех.
И беснуется нечистый,
Всё стремяся извратить,
Понимая силу Правды
Хочет он её убить.
Коль убить всё ж не возможно,
Есть коварный путь иной,
Лишь усилить то чрезмерно,
Что основа Веры той
Бьётся ж истина в тенетах.
Душно ей средь моря лжи.
Святость, братья, в мире этом,
То сколь благости верны,
Что творит, чего желает
И сколь заповедь блюдёт
Как святых люд почитает,
Сколь с молитвою живёт.
Но глядя на жизнь земную
Горько всё же сознавать,
Ложь, разврат, чванливость в людях
Пышно стали расцветать.
Средь крестов, надгробий храма,
Что полнят Руси простор,
Слышен зычный глас имама,
Православный глас Отцов.
Правда тут не всем в угоду,
Очень горькая она!
Власть ведь служит не народу
И церковники  туда.
И замкнулся  рус в смятенье,
Правду где искать в беде,
Коль священник и чиновник
Беспокоясь о себе,
Веры бед  не замечают,
Будет что, знать не хотят,
Тех, кто ропщет, проклинают,
Карой вечною грозят.
Под покровом тёмной ночи,
Когда всюду мирно спят,
Рус, с мольбой, заплакав очи,
В небо устремив свой взгляд,
Распахнувшийся  душою,
Пав колен пред образа,
Страстно молит он прозренья
У Иисуса, у Христа.
В чём вина Руси, мол, ныне?
Рус кому не угодил?
Коль от веку и до ныне
Рок бедой нас наградил.
Голод, холод  ли, разруха,
Можно было б то терпеть!
Была б жертва та для друга,
То не страшно помереть.
А посмотришь жизнь такую,
Отчего живём всё ж так,
Как лютует власть в тихую,
Как же нас карает мрак.
Как крестясь пред образами,
Опустив смиренно взгляд,
Власть безбожно извращает,
Что скрижали вещат.
Боже правый! Где пределы
Лжи , коварству, грабежу?
Где любви, добра наделы,
Что вершили люд в миру.
Что веками создавалось,
Что скреплялося порой
Потом, кровью непорочных
И горючею слезой.
Вывод здесь предельно ясный,
Нам от правды не уйти,
Жизнь без Веры, день ненастный,
Что склоняется к ночи.
Нужно видно всем усвоить,
Всем давно пора понять,
Вера - чувство есть святое –
Совесть, честь и родна мать.
Не помянем всуе Бога,
Не нарушим таинств встреч,
Разговор Души и Бога
В сердце благом будет течь».

Тут он будто бы запнулся,
Вкруг сидящих оглядел,
Широко перекрестился
И сказал, что не хотел.

«Было и есть что, сравнения нет.
Вера была! Ныне, лишь её след».

Тихо, в полночной красе над рекой,
Плавает месяц, в воде, золотой,
Стелется дым, от костра по реке,
Словно дорожка, к той давней поре,
Где задушевные песни девчат,
Тревожили сердце безусых ребят.
Пламя костра и волшебные дали
Каждому, что-то об этом шептали.
В кругу всем сидящим припомнились дни,
Те, что, умчавшись, назад не пришли.

Встал тут один, из круга сидящих,
В след ему крикнул, воин курящий,
Выпустив струйкою дым изо рта,

«Слушай,  Макарыч, скажи-ка сполна!
Всё ж от чего наша гибнет страна
Коли давно отгремела война».
Будто услышав просьбу-наказ,
Начал Макарыч так свой рассказ.
«Мне бы хотелось други сказать,
Всё же не гоже на то напирать,
В бедах, что ныне на Русь навалились,
Мала вина, кто войной не крестились.
Та часть Руси, что её познавала
Лишь по рассказам, обложкам  журнала.
Во всём виноваты отцы, мол, и деды.
То, мол, они сотворили все беды.
Те, что до ныне всю Русь сотрясают,
Где деградируют и вымирают.
То всё не правда, это навет.
Воины фронта и тыла тех лет
Много чего молодым передали
И в назиданье кой что наказали.
Им по наследству досталась Держава!
Веком коротким она созидала.
Время не мало, она воевала.
В битвах изранена, но возмужала,
Дали пред ней раскрывались большие,
Силы нужны были лишь молодые.
А в назиданье напомнили мы,
Нету важнее богатств у страны,
Это народ – сила и слава,
Мудрость веков и грядущего право.
Это здоровье, народа культура,
Это конечно луга и поля,
Горы и реки – родная земля.
Душу, при  этом, в чести, чтоб держали.
Думали больше, побольше читали.
А к обелиску, когда б подходили,
То чтоб колено пред ним преклонили.
Помнили тех, кто с войны не вернулся,
Сказкой, легендой затем обернулся.
Предков во всём и везде почитали,
Старых и малых как должно встречали.
Духом и телом, чтоб крепкими были,
Честь и свободу всегда бы хранили.
Жилы и нервы, как ванты гудели,
Но в напряженье победою  пели.
Жили, чтоб дружно, пусть не богато.
Тем были счастливы, предки, когда-то.
Было в начале не так уж и плохо.
Мир удивлялся, дрожала Европа.
Силы и время за зря не теряли,
Раны  лечили и созидали,
Бывших врагов и друзей не пугали,
Порох, однако, сухим всё ж держали,
Вскорости атом, для жизни, взнуздали.
В космос прорвались одними из первых.
Жизненный курс мы выбрали верным.
Мир нам завидовал и восхищался,
Лишь затаившийся враг дожидался.
То есть, база старта была не плохая.
Дале дорожка пошла всё ж кривая.
В чём тут причина? Могу я сказать!
Было всё ж нужно подонков карать.
Ныне, от имени тех, кто сражался,
Я бы спросил, иль точней, попытался,
Так как уж больно склонны соврать,
Время пришло, мол, пора отвечать.
Что из себя, до сох пор представляли?
Что вы видали, и что вы желали?
Что заполняло, духовный ваш мир?
Чем откликались, на зов и призыв?
Русь горемычная, страстно молила,
Честь, вашу совесть, пред Богом, будила,
Встать на защиту, Отчизны своей,
Старых и малых, всех честных людей.
Русь говорила, напоминала,
Сколь тяжка доля, ей выпадала.
Стыдно подумать, не то, что сказать!
Вы ж умудрились, Россию предать!
Ту, что веками, под лязги мечей,
Под канонаду, огонь батарей,
Бога молила, душу принять,
Но надоумить, как Русь отстоять.
Жизнь отдавали, к душе той, в придачу,
За Святой Лик, за Любовь, за Удачу.
Русь защищали, по долгу и праву,
Кровью и потом, крепя Русь-Державу.
Вы же  канючите, плохо живёте?
Но до сих пор, всё ни как не поймёте!
Жили, живёте, и будите жить,
Так, сколь способны, Руси вы служить.
Если полюбите, Русь вы в себе,
Будет хоть трудно, но вы на коне!
Коль самолюбье, затмит вам Державу,
То не взыщите.  Всё будет по праву».

Голос всё тот же, вдруг речь ту прервал.

«Слушай Макарыч, ну что ты сказал,
«Я бы спросил», «Я б посмотрел»,
Ну, разве не видно, что Рус захирел.
Ты со своей «профсоюзной» душою»,

Кто-то добавил, «а также судьбою»,

«Всех норовишь обелить, защитить,
Даже и тех, кого надо бы бить.
Знаешь дружище, скажу лучше я,
То от чего Русь страдает моя».

Вышел на свет тут солдат, средних лет.
Сам в сапогах, в телогрейку одет.
Локоть изорван, нет рукава
И на подвязке повисла  рука.
Вся забинтована, аж до плеча,
Кровь проступила. Видать с горяча
Сразу не понял, коль дальше сражался,
Кинулся в бой и на пулю нарвался.

«Я уж не буду, как все представляться,
Нету желанья грустить, объясняться.
Время не то, да то время придёт.
Скоро в поход, ведь рассвет настаёт.
Только вот тема, для всех нас важна,
Плачет, ведь стонет родная страна.
Много об этом нужно сказать.
Следует с главного всё же начать.
Есть на Руси поговорки такие,
Жизненно важны, с виду простые.
Много чего в веках затерялось,
Мудрость народная всё же осталась.
В них говорится чего, где и как
И от чего так страдает русак.
Ну, например, говорят, что приход
Точно таков, каков его поп.
И что не важно, рыба, какая,
Гнить с головы всё ж она начинает.
Знает об этом неплохо народ.
Знает  и власть и об этом «поёт».
Дескать, прежние «головы» были,
Всё же заразны, тем всех наградили.
Мол, и страдает доселе народ
Лишь по тому, что ни как не поймёт.
Прежний правитель диктатор, мол,  был.
Был, что Русь вздыбил, в крови утопил.
Был и такой кто каноны России,
Мол, потрепал, хоть его не просили.
Вместе с первым Царём на Руси
Много голов, мол,  успели снести.
В пьянстве погрязли, бояр не любили.
Мол, самодуры!  Сей злобою жили.
Были другие, этим подстать,
Стоит ли ныне, мол, их вспоминать.
Мы, мол, не будем их память тревожить,
Мысли на том мы не будем кукожить.
Было то время, ушло навсегда.
С миром пусть спят. Всем им пухом земля.
Власть предлагает, нам тех позабыть,
Кто своей жизнью готов был служить
Верой и правдой России одной,
Так, сколь отпущено жизни самой.
Но паразитов сама воспевает,
Чёрное дело их прославляет.
И удивляться тому не пристало,
Ныне вся власть ведь паскудною стала.
Густо-тягуче, сладко-липуче
Тянется струйкою патока-ложь.
Мысли, деянья, радость, страданья
Всё обмарала, коварная всё ж.
Так уговор сама власть нарушает
Лучших из всех, их во всём обвиняет.
Не понарошку, а с целью одной
Чтобы на фоне картины дурной,
Собственной злобы - преступны деянья,
Были бы меньшими в нареканье.
Есть этой злобе причина иная,
Тем, что народу подспудно внушая
Хочет режим, где не русских полно,
Всем нам внушить, будто  Русь вся г-но.
Там, мол, не люди, а дикие звери.
В мир приоткрыли не двери, а щели.
Нету ума, мол, инстинктом живут,
Нравы пещерны, людскую кровь пьют.
Тупы, сварливы, а в гневе ужасны.
Их окультурить, мол, траты напрасны.
А посему, мол, выход один.
Должна быть в России
Власть «сильных»  мужчин.
Тех, кто по нравам «цивильного» мира
Ей уготовит судьбу того мира,
Там, где Рус будет в рабах и холопах
Делать всё то, что укажет Европа,
С тем, что имеем, иль то, что едим,
Будет, как скажет, всё ж тот господин.
Прежде он скажет, съедимка твоё,
Ну а затем, всё же, каждый своё.
Горько, обидно нам это всё знать,
Неужто за то нам пришлось умирать
Чтобы паскудники русских кровей
Русь разрушали до самых корней.
Вот от чего Русь так плохо живёт,
Правит ей нерусь, в могилу ведёт.
Чтоб объегорить в доверье народ
Русский-предатель о том же  поёт.
Мол, демократия, мол, глобализм.
Коль присмотреться, да то ж  сионизм!
Ныне, что есть, то всё оплевали.
Прошлое, предков во всём обвиняли.
Сами в обжорстве и пьянстве сгорают,
Нравы, обычаи все опошляют.
Странное дело, чем хуже живём
Больше помоев на предков тем  льём.
Что же творится на свете такое?
Подлость, продажность в чести!
 Остальное –
Честь, бескорыстие, верность Отчизне,
Ныне о том предаёмся мы тризне.
Видно, не все, мы так понимаем,
Сами виновны, коль всё позволяем.
Тем, кто цинично над Русью глумится,
Бога и гнева его не боится.
Выход отсюда предельно простой,
Надо б Руси встать живою стеной.
Было, что было, быльём поросло!
Нужно б быстрее исправить то зло.
Прежде на предков свой взор обратить,
Там поучится, как Русь возродить.
Вспомнить и то, как на Русь наседали,
Как горемычную жгли и терзали
Ляхи и немцы, турки и шведы,
Как проучили достойно их деды.
Но не забыть, нужно помнить всегда,
Что виновата во всём «голова».
Тут недостойна и крайность другая
Будто невинна всё ж  масса людская.
Мы в 45-ом им  много простили,
Сами страдали, но им подсобили.
Ныне, за то благородство людское
Нас обвиняют за чувство простое.
Нас воевали, мы  ж их и прощали,
Кое кого мы к тому ж защищали.
Так что давайте всё ж меру в том знать
Где и кого сколько раз нам прощать.
Главно, народ свой всё ж боле любить,
Иуду-предателя надобно  бить.
Их повылазило с разных щелей
Сколь на паршивой собаке клещей.
И не скупяся, воздать им сполна.
Роль их паскудна и столь же вредна.
Ну а пред предками мы повинимся.
К помыслам ихним мы вновь обратимся.
Князь говорил,
Кто с мечём к нам придёт,
То от того он меча и умрёт.
Князь Дмитрий,
Гнёт долгий России прервал,
Царь Грозный,
Пределы её расширял.
Пётр Великий,
«Окно прорубил»,
Мир удивился, но факт проглотил.
Пётр Европу достойно любил,
Многих оттуда людей он ценил.
Гордым сам был, но у них обучался,
Лучшее брать для Руси не стеснялся.
Главное было б России то впрок!
Взор устремлял свой на юг, на восток.
Был Император! Я б ныне сказал,
Он ГРАЖДАНИН, свет таких не видал.
Был он порою предельно жесток,
С теми лишь шёл кто Руси поперёк
И на своих, кто в чванливой гордыне,
«Спал» на ходу, люд сердит и по ныне.
Силы народные вздыбила воля,
Русь кто любил, супостатам на горе.
И потому, как бывало не раз,
Простолюдин возвышался подчас.
Столько уж лет с тех пор миновало,
Но повеленье Царя не пропало,
В муках и бедах себя поднимала,
Выжила Русь и вперёд зашагала.
Многого горя хлебнула она,
Но до сих пор Русь как прежде жива.
Вывод из этого только один:
«Пётр Великий - России был сын»!
Горькое слово «был» говорю,
Дело Петра всё ж  по ныне в строю!
Невского, Грозного также мы чтили,
Только вот ныне юнцы подзабыли,
То, что имеют, то предки копили,
Кровью и потом обильно полили.
Так, что всё то, что сегодня творится,
То в продолженье отцов не годится.
Мы созидали, мы защищали
И по наследству вам всё передали.
Вы же душою давно Русь предали,
Всю разорили, немало продали.
В СМИ же, на всех перекрёстках кричите,
Вроде вы  честно во всём жить  хотите.
Но в тоже время народу признались,
Что грабежом до сих пор занимались.
И успокоить Россию спешите,
Лучше б молчали, а то ведь смешите.
Будто «изъяли» вы то, что «ничьё»,
Вас всё ж за это прозвали «жульё»!
Вы ж ощутили своё тем величье,
К людям труда, проявив безразличье,
Волнами гоните вы на людей
Все те проблемы для них что вредней.
Цель в том одна, их отвлечь, уморить,
Лишь бы кто вы не могли они зрить.
Коль виртуально на это взглянуть,
Виден кровавый и подлый ваш путь.
Тот, что сквозь муки, страданья идёт
Прямо туда, где беда людей ждёт.
Там среди крови и горечи слёз,
Символом вырос финансов колосс.
Видится вроде десять по семь,
А на подходе ещё пять иль семь.
Их окружают помельче и злее
Рвущихся в высь, кровь людей не жалея.
Их наберётся сто тыщ может больше.
Ну а внизу копошится, их столь же.
Все они  меньше и более тоньше.
Слышится хрюканье,
Чавканье дольше.
Стоит нечаянно глазом моргнуть,
Вмиг появляется прежний ваш путь
Где хохмачи нас с эстрады смешат,
Те ж кто в Кремле, нам лишь врут и сулят.
Есть и в этом примета такая,
Те, кто с умом, вкруг себя наблюдая,
Руки в крови видит тех иногда,
Кто превзошёл Герострата тогда.
Струйкою кровь, с губ, в оскале стекает.
Звериный инстинкт то у них пробуждает.
Руки стремятся быстрее отмыть.
Кровь непорочных слизнуть или смыть.
Ну а затем, мыслью в прошлом блуждая,
В страхе спешат в храм, молить себе рая.
Руки дрожат, взор по ликам блуждает,
Гаснет свеча – неотвратность вещает!
Чтоб преступленье своё оправдать
Начали всех  господа обвинять.
Белое чёрным немало назвали,
Где  исказили, а где умолчали.
Больше всего всё ж на тех навалились
Кто с этою мразью
Не «пил», не «крестились».
Кто объяснил им дословно и внятно,
Жить нужно честно и аккуратно.
Тех же «совету» тому, кто не внял
Очень сурово порою страдал.
Было ведь как, с чего начиналось,
Русь потихоньку во всём возрождалась.
То неугодно было для тех,
Кто барствовать жаждал,
Мол, выше я всех.
И затаившийся, мразь  не дремала,
Чтоб навредить, кары тем  добавляла.
Ну а потом, на Него всё спихнули
И ухмыльнувшись, вы будто уснули.
Ждали, дождались, то время настало.
Мразь, из щелей
Вновь как прежде предстала.
Будет всё ж так, как поэт  предсказал,
Царь Николай ведь об этом читал.
Вы же, паскудники, так же читали,
И, как и он, смысл тому не придали.
Меченый, пьяница и дзюдоист
Чешутся, чувствуя, будто там глист.
Мудрая ж…а заранее  знает,
Где и когда, от кого пострадает.
Всё же она оказалась умней
Той головы, что торчит меж ушей.
Той, что до ныне ни как не поймёт
Что же её за предательство ждёт.
Вспомнят пусть «тройку лихую» свиней,
Тащат во гробе остатки мощей.
Нет, не на пир, для голодных гиен,
А на проклятье, в забвенье и тлен.
Всем по заслугам! То должны все знать.
Мненью народа нельзя изменять.
Ленина, Сталина помнить во век!
Но не подонков! Таков человек!
Гибнет, страдает российский народ
Не осиляя, ни как не поймёт,
Как, почему получается так,
Русь предаёт не шахтёр, не рыбак.
Вообщем не люд, те, кто ныне страдает,
Русь предают те, кто горя не знает.
Странное дело, всё это творит
Кто крестится, молится, в храме стоит.
Кто трижды присягу на верность давал,
Но изменил! Тем паскудником стал.
Клятва, то слово души, перед Богом!
Тем и страшна, что ответственна строго.
Бог, словом, мир создал! Иуда предал!
Тем  ныне иуды творят  капитал.
Вижу сквозь время, ушедших в даль лет,
Что на Руси руссам жизни уж нет.
Гибнет страна и народ вымирает,
Ну, а правитель лишь то восхваляет.
Толи в насмешку, толи то рок
Дали России предметный урок.
Сильным быть можно, но всё потерять,
Если не думать, не защищать,
То, от рожденья, что Богом дано,
То, что по жизни творить суждено.
Мудрость народная так говорит,
Голову снять, коль она не варит.
Шапки Владимира, всяк не достоин,
Будь он богач, силач или воин.
Шапка тому будет впору как раз,
Русь кто возлюбит, пуще, чем глаз.
Ныне не вижу кому она впору,
Глядя, на «трон» окружившую свору.
Все они алчны и столь же жестоки,
В мыслях ущербны и столь же убоги.
Честно сказать, то меня не волнует,
Все они  мразь, не живут, существуют.
Боле обидно за Русский народ,
То, что он терпит, отпор не даёт.
Русь не спасает и сам вымирает,
Ждёт, когда ворог добром воспылает.
Ныне, кто будет, на лоне природы,
В суть её вникни, при всякой погоде,
Там ты увидишь, и даже услышишь,
Дух наших предков, листвою колышет.
Знак подаёт, родниковой водою,
Эхом, туманом, иль Светом-звездою,
Щебетом птах, грома раскатом,
Русь, поднимая тревожным набатом».

Тут ветеран, вроде мысль потерял,
Вдруг замолчал, головой покачал.
Резко рукой пред собою махнул,
Сел средь своих, будто сразу уснул.
Пламя тенями по лицам скользит
Взоры сидящих, в костре, жар палит.
Видятся им из святого огня
Страждущих взоры, защиты прося.
Тихо вокруг и молчат у костра.
Вспомнились видно лихие года.
Нехотя, будто призревши слова,
Музыку чувств поглощая сполна,
Начал лежащий, без ног без руки,
То говорить, что стесняемся мы.