Осы

Лето в тот год выдалось необычайно сухое и жаркое.
С конца апреля солнце палило так, что пожарный пруд, самовольно приспособленный дачниками для полива огородов, и в обычный сезон не высыхавший даже на треть, к концу июля был вычерпан почти до дна.
Буйная аквариумная растительность, до поры мирно дремавшая под толщей прохладной прудовой воды, пробудилась от близкого яркого солнца и, к ужасу дачных рыболовов, стремительно пошла в рост, заполняя буро-зеленой сапропелевой массой последние открытые участки акватории, пригодные для ловли карасей.
На каждом очередном собрании председатель садового товарищества неизменно ставил перед его членами вопрос о недопустимости дальнейшего нецелевого использования пожарно-прудовой воды. Но все равно, каждое утро кто-нибудь из дачников подкатывал к водоему промышленный молочный бидон на шасси от старенькой детской коляски и, грубо нарушив правила пожарной безопасности, возвращался на свой участок с запасом запретной влаги и чувством выполненного долга  перед прирученными розами, огурцами, кабачками и тыквами.
Мягкая прудовая вода, экономно рассеиваемая из леек по поверхности грядок и приствольных кругов, моментально уходила внутрь иссохшихся, растрескавшихся от жары суглинков, не создавая при этом должного эффекта увлажнения.

Гидрометцентр дождей не обещал, вода в пруду заканчивалась, виды на урожай падали.

Очевидно, из-за такой невероятной жары и тяжелого положения дачников на территории товарищества развелось огромное количество ос.
Осы были везде: в земле, в дровах, на чердаках садовых домиков, и что самое неприятное, в дачных туалетах. Повсюду сквозь полинялую траву газонов виднелись их лётные капониры. Деревянные стропила и обрешетки крыш домов были облеплены страшными, серыми с металлическим отливом осиными гнездами, грозный вид которых наводил на неприятные размышления.

Первыми проявлять беспокойство по поводу жизнедеятельности расплодившихся насекомых стали дети.
Однажды дочки, а младшей было тогда лет 6 - 7, пожаловались мне на подозрительный шум, который они якобы слышат каждую ночь у себя в комнате.
Тщательное обследование помещения показало, что шум исходит из южной стены дома.
Как выяснилось, осы, лишенные возможности прямого подлета к гнездам, расположенным на чердаке, приземлялись на стену дома, заползали под вагонку, а затем, воспользовавшись конструктивными особенностями постройки, пешим порядком следовали к пункту назначения по внутреннему лабиринту щелей и технологических отверстий, топоча и скребя лапами по доскам обшивки, брусу и пергамину.
Конечно, с этим надо было что-то делать, но лезть на чердак, кишащий небезобидными животными, не хотелось.

Если нет возможности уничтожить врага в его собственном логове, то надо выманить его на оперативный простор - в чисто поле, лишить пути к отступлению, и разгромить наголову! - по-военному рассуждал я, разомлев вечером от пары баночек светлой «Бочки» и наблюдая, как осы жадно кружат над остатками разделанной на газетном листе воблы.
Такой план действий представлялся мне весьма резонным. Тем более, что выманивать врага на оперативной простор не надо было - он и сам это периодически делал, отправляясь за добычей. К тому же, громить его наголову, добиваясь полной победы в  операции, так же не казалось столь необходимым. Почему-то думалось, что стоит отрезать ос от места их постоянной дислокации, как деморализованные животные, повинуясь воле превосходящего их разумом противника, тут же мирно отлетят куда-нибудь подальше - с целью начать свою семейную жизнь с нуля, на новом месте и не досаждая своим существованием победителю.

Придав пивным банкам форму, пригодную для компактного хранения, и бросив их в мешок для несгораемого мусора, я отправился в хозблок на поиски скотча.
Идея была простая: вычислив в вагонке самую большую щель, через которую осы проникали в стенку дома, я заклеил ее полоской непрозрачного упаковочного скотча, и на всякий случай, отойдя от летка на безопасное расстояние, с нетерпением стал ожидать от ос ответной реакции.
Сначала над заклеенной щелью образовалось настоящее осиное столпотворение. Затем облачко кружащихся у стенки дома ос стало постепенно рассеиваться.
Сработало! - подумал я и подошел поближе.
На самом деле, осы никуда не собирались улетать. Высмотрев рядом с основным ходом еще одну щель, они влезали в дом уже через нее.
Новый леток тут же был заклеен еще одной полоской скотча. Но опять, покружив немного над заделанной щелью, осы отыскали себе другую лазейку.
Через час после начала сражения вся стенка дома была исчерчена серо-коричневыми  штрихами скотча, но осы, тем не менее, продолжали свободно проникать в дом, сводя на нет весь стратегический план их собственного уничтожения.
Утепляешься? - вдумчиво спросил зашедший «на огонек» сосед по даче, всегда ревниво относившийся к моим инновациям в области земледелия и дачного строительства.

Смеркнулось...

Отбушевавшее за долгий день светило стыдливо спряталось в ели, стройным зеленым каре обрамлявшие территорию товарищества.
Купаясь в траурно-пурпурных лучах закатного солнца, с остатками «Золотой бочки» в руке я сидел на ступеньках хозблока и обреченно разглядывал покинутое поле боя.
Осы, как ни в чем не бывало, заканчивали рабочий день, безмятежностью своей внушая невольное уважение ко всему живому и дикому (включая кротов, мышей, тлю, одуванчики и прочую сорную растительность), что вопреки ухищрениям садоводов, каждый год надежно заполоняло культурное пространство дачных участков.
Сизая дымка, принесенная с горящих торфяных болот, не тревожимая ветром, сгущалась над остывающей землей. Комары, мучимые жаждой и влекомые запахом беззащитных тел, беспрепятственно пролезали в дома сквозь прорехи в истлевших марлевых занавесках и жадно впивались в спящих дачников.

Утром, пробудившись от тяжести наползающей духоты и выпитого накануне пива, я с плохо отдохнувшей головой и тревожным сердцем вышел из дома и побрел к туалету. Здравствуйте! - бодро приветствовал меня отряд дошколят, поджидавший выхода дочерей на прогулку. Дети громко переговаривались, дружно закусывая чупа-чупсами, и время от времени поочередно всплескивали ручками, отгоняя от себя ос, летящих на сладкое.

Туалет был занят. Но вместо спокойной, деловой обстановки, характерной для посещения дачного туалета в утренние часы пик, в нем происходило нечто странное. Из-за щелястой двери доносились не только звуки, доказывающие, что туалетная кабина используется по назначению, но еще какие-то возбужденные детские голоса.
Через пару минут дверь туалета распахнулась и из него вышли обе дочери. На мой недоуменный вопрос - давно ли они стали посещать туалет попарно? - девочки ответили, что это происходит с тех самых пор, как в нем поселились осы.
Теперь каждый раз, когда одна из них справляла нужду, другая внимательно следила за поведением насекомых, периодически докладывая первой наблюдаемую обстановку.

Я вошел в туалет.

И правда, под самой его крышей красовалось новенькое осиное гнездо средних размеров, по форме напоминающее плафон подвесного светильника.

Терпение мое лопнуло.

Так, идите сюда! Вы тоже идите сюда! - обратился я ко всем присутствующим, в том числе к дошколятам.
Дети образовали вокруг туалета правильный полукруг и с любопытством глядели на меня в надежде увидеть что-нибудь поучительное.
Осам вы совершенно не нужны! Вы им не интересны! - начал я свой монолог, тыча одной рукой в осиное гнездо, а другой выразительно жестикулируя сквозь раскрытую настежь дверь.
У ос - своя жизнь. А у вас - своя. Понятно? - продолжал я.
Дети лизали чупа-чупсы и молча следили за моими телодвижениями, проявляя интерес в первую очередь не к смыслу сказанного, а к необычности обстановки.
Не трогайте ос, и они никогда не тронут вас! - на этом я хотел, было, уже закруглиться, так как нужда, приведшая меня к туалету, давала о себе знать - последние слова я произносил уже еле сдерживаясь и нетерпеливо переступая с ноги на ногу.
Но в это время оса, привлеченная кондитерским запахом, исходившим от собравшихся возле туалета зрителей, высунулась из гнезда.
Увидев в непосредственной близости от своего убежища выразительно тыкающий палец, оса восприняла это как акт агрессии и немедленно атаковала меня в ухо.
Ой, бля! - машинально вскрикнул я и схватился свободной от жестикуляций рукой за укушенное место.

На побледневших лицах детей отразился мгновенный ужас.

В следующую секунду они, побросав свои чупа-чупсы, брызнули с места происшествия в разные стороны, необычайным проворством и согласованностью движений напоминая хорошо вымуштрованный взвод, по команде военного начальника образцово выполняющий команду «Разойдись!»

Терпение мое лопнуло во второй раз.

Замерев в немой позе, достойной финала гоголевского «Ревизора», я стоял в глубине туалета, как на сцене, повернувшись лицом к опустевшему зрительному залу, и отрешенно созерцал темное, быстро увеличивающееся в размерах пятно, расползающееся по штанинам брюк.
Волны приятного тепла растекались по ляжкам.
Осиный рой, всем личным составом высыпавший из гнезда, победоносно кружил над чупа-чупсами, как над трофеями, добытыми в честном бою, и не обращал на меня никакого внимания.

15.10.2006