Горе от любви

             
Который год один и тот же сон мне снится
На протяженье многих лет:
Сановник важный из столицы –
И хлебосол, и домосед.
Был москвичом – и москвичом родился.
Служил. Работал много-много лет.
И – «где родился, там сгодился».
Добропорядочен, радушен, сед.
Вот круг его знакомств – известные всё люди:
Политик, бизнесмен, певец, артист.
А есть и те, кто поизвестней будет –
Кто в верх попал, узнав и самый низ.
И у него – широкая родня
(Теперь у нас в стране народ мельчает!),
И нет ни одного в неделе дня,
Кого-нибудь из них он привечает.
Давным- давно живёт в столице
(И не один, быть может, век)
И вдруг – нежданно из провинции
К нему явился человек.
Вернулся он из «заграницы».
Был своей юностью богат.
Науки знал вполне прилично.
Домой был возвратиться рад.
Явился он без приглашенья.
Что взять с него? Провинциал!
(Могу сказать вам в утешенье,
Что сам уроков я не брал
Высокой нравственной культуры,
Хотя, как говорится, сед).
Но в голове так много дури,
Когда тебе лишь двадцать лет.
И там ещё была девица,
Отцу – его родная дочь.
И ухажёры из столицы
В супруги взять её не прочь!
Семья – большой любви причал!
В России было так издАвна!
А наш садовник примечал
И дальних родичей исправно.
И жить бывает веселей,
Когда в большой семье родился.
Седьмой водой на киселе
Сановнику он приходился.
Быть очень бедным – испытанье!
И молодой наш человек
Сановником на воспитанье
С младенческих был в дом взят лет.
Играл с сановничьею дочкой,
С нею с младенчества дружил,
И детство с нею не заочно,
А очно целое прожил.
И вот, вернувшись «с заграницы»
(«Из дальних странствий воротясь»),
Решил восстановить в столице
Давно утраченную связь.
Что ж, что прошло немало лет
Такого не было вопроса.
Любви ж утрачен был и след
(А, может, не было и вовсе!)
Бывает так! Да вот она
Нашла себе иного друга:
Была смертельно влюблена
В свою домашнюю прислугу.
Нередко так и было встарь!
И до сих пор бывает, видно!
Глядишь: сегодня – секретарь,
А завтра – женишок солидный.
Она всю страсть смогла излить
Любви горячими слезами.
А он – был скромен, молчалив,
С опущенными вниз глазами.
Не представлял он ничего!
Но сердце девичье – не камень!
Она ж смотрела на него
В него влюблёнными глазами.
Наш юноша не мог понять,
Что с милой девушкою стало.
И начал вдруг он обвинять
Кого попало, в чём попало!
И истерзался сердцем он,
Издалека к любимой шедши,
В глазах сообщества – смешон,
Он был объявлен сумасшедшим.
Сановника он проклял дочь
И невзлюбил  аристократов.
Умчался из столицы прочь!
Куда? В деревню, в глушь, в Саратов!
Но что до этого поэту?!
В своих делах я знаю толк!
И не пойду искать по свету
Где возмущённому есть чувству уголок!