А. С. Шишков Славянорусский корнеслов

А.С.Шишков  “Славянорусский корнеслов”.

36. Первобытный язык исчез сам по себе, но существует во всех языках, в иных больше, в иных меньше.
Наречия, весьма одно от другого отдалённые, почитаются уже особыми языками.
37. Существует ли ныне такой ближайший к первобытному язык?
Многие древние и новейшие бытописатели такой язык производят от скифов, а тех от Иафета, одного из сынов Ноевых. Само слово скивы или скиты почитают славенским, означающим скитание… Если даже только по историческим событиям рассуждать о славенском языке, то очевидно, что он был самодревнейший, и ближайший к первобытному языку, ибо одно исчисление скифо-славянских народов, под тысячами разных имен известных и по всему лицу земли расселившихся, показывает уже как великое его расширение, так и глубокую древность.
38. Мы видим ясно и несомненно, что все языки одинаковым образом составляются. Посредством приставливания к корням разных окончаний и предлогов извлекаются ветви. Содержащееся в корне понятие никогда не переменяется, но только разнообразится. Для отыскания корня надлежит отделять в слове предлог и окончание, на каком бы языке оно ни было. Затем по оставшемуся корню рассуждать о первоначальном понятии, сохраняющемся во всех произведенных от него ветвях, как на одном, так и на многих языках.
Мы различаем в каждом слове любого языка два понятия или значения, из которых одно называем коренным, а другое ветвенным. Коренное, относясь ко многим вещам, не определяет ни одну из них, но только показывает нечто всем им сродное или свойственное. Ветвенное, напротив, определяет каждую вещь порознь. Зная первое, мы не можем еще знать второго. Всякая извлеченная из корня ветвь сохраняет в себе его, следственно, и значение свое от него заимствует. Случается часть, что коренное значение затмевается ветвенным и даже совсем от очей разума исчезает.
39. По тем словам, начало которых нам неизвестно, мы можем в языке своем назвать себя иностранцами.
40. Ветвенное значение каждому в языке своем известно, а коренное открывается  только тому, кто рассуждает о началах языка.
42. что может быть важнее, чем находить первые богоданные смыслы и связывать их с корнями, пустившими ветви словесные?

43. Наука, с ветвями учить, учение, учитель, научаться. По смежности понятий и близости выговора букв к и х могло измениться из науха, ибо главным образом приобретается посредством уха или слышания.
В человеке отличительное от прочих тварей свойство есть дар слова. Отсюда название словек (то есть словесник, словесная тварь) изменилось в цловек, чловек и человек.
Имя славяне сделалось из словяне, то есть словесные, одаренные словом люди.
50. Концепция. Заметим сперва: иностранный корен cap (cep) и наш цап, невзирая на различное произношение, не имеют никакой существенной разности.
От цапнуть произошла цепь, цепочка (потому что звенья их так цапаются или зацепляются, сцепляются).
53. Семья, семейство от этого же корня происходят; ибо что иное семьянин, как не одного с другим семени?
65. Крест. Может быть, сначала корест. Слово значащее, что и крыж, без сомнения, от того же подобия с корнем произведено.
Крестьянин. Многие думают, что слово сие есть испорченное из християнин; но можно и от слова крест произвести его. Христос на кресте был распят, а потому понятия о Христе и кресте соединены тесно между собой, так что крещение означает уже – христианина.
67. Кровь. Откуда могло произойти название кровь, как не от глагола крою? Мысль о скрытности, сокровенности должна была породить сие слово в уме человеческом, поскольку он видел, что кровь всегда сокрыта под кожею, и не прежде появляется, как после разрезания кожи.
70. Жру. От слова горло произошло жерло, а от него глагол жрать. От жру одни ветви уклонились в низкое, а другие в высокое и священное знаменование. Обжираюсь, обжора, прожорливый (в презрительном смысле глотаю, истребляю, снедаю посредством огня (ибо говорим: огонь пожирает) произошли ветви жертва (иначе всесожжение), жертвенник, жрец, жертвоприношение.
Город (град). Без сомнения, от гора; ибо первые укрепления или строения делались на высоких местах, на горах, чтобы трудно было взойти неприятелям и удобнее от них обороняться. Взглянем на развалины древних крепостей, они все стояли на горах.
91. прежние писатели не знали слова гений, но зато никого и не жаловали в сей знаменитый парнасский чин.
92. Плутарх справедливо сказал: Речь без глагола не есть речь, но мычание.
96. Страсть. Понятие о страсти произошло от понятия о страхе, поскольку оба сии чувства соединены неразрывно. Страх есть потрясение спокойствия душевного и страсть тоже.
99. Торить. В песне поется: не прокладывай следов, дороженьки не тори, то есть не три, не натирай, не натаптывай. Хоть тори есть то же, что три, однако ветви каждое слово пускает особые: от тру тертый калач, натереть; от торю торная дорога, натореть.
В просторечии говорится быть на тору, то есть  на торжище, на сходбище людей, там, где бывает от множества их теснота, затор. Люди собираются здесь не для лежания, но для стояния и хождения отсюда слово торчать.
Торг. Действие, означающее покупку и продажу товаров, обыкновенно на торжище. Слово торг происходит от глагола торгать (толкать), а он от глагола тру; поскольку где многолюдно, там и тесно; а где тесно, там люди торгаются, труться между собою.
Торжество. Означает то же, что празднество; а где праздную, пируют, там и людей бывает много. От той же мысли произошло, то и торить, торг.

105. Волость (несколько деревень и сел, одним начальником управляемых) и власть (воля, произвол, свобода делать то, что заблагорассудится), хотя в частном значении различаются, однако коренной смысл не перестает быть один и тот же; ибо и волость (многих деревень вместе) говорит то же самое: моя власть, мое владение.
106. Высокое длань сокращено из долонь, происходящего от имени дол (впадина) или долина, по причине, что кисть руки сгибается и нижней стороной своею представляет подобие дола или долины. Просторечие, переставя начальные слоги, сделало из долонь лодонь или ладонь.
107. Равным образом и предлог воз-вос, сокращенный из имени высь, высота, нередко сокращается и сам, теряя гласную букву и следуя общему правилу: полный увеличивает важность слов, сокращенный уменьшает ее.
123. Каждое вводимое в употребление чужеязычное слово не только отнимает у разума свободу и способность распространять и усиливать язык свой, но приводит его в безсилие и оскудение. Уступая больше и больше сей мнимой необходимости, щеголяя чужими словами, мы наконец перезабудем свои, смешаем остальные с чужеземными и растеряв собственных слов свои корни и значения, сделаем из славено-российского языка, из сего подъемлющего главу свою из глубокой древности сторукого великана, такое сухощавое и слабое греко-латино-немецко-французское дитя, в котором не останется ни ума, ни силы.

127. Без сомнения, творцами первобытного языка были две данные человеку способности: чувства и ум. Сперва чувства, такие, как радость, страх, удивление, исторгли из него восклицания: а, о, у. Потом гласные стал соединять он с согласными: ба, да, ма, на, та, ох, ух. Потом из повторения и сочетания слогов составил родственные и другие имени: баба, дядя, мама, няня, тятя, охать, хохот, ухо, слух, дух. Сверх того, подражал он природе: птицы криками своими научили называть их кукушка, грач, крякуша, гусь, кокош и означать голоса их звукоподражательными глаголами: кукует, грает, крякает, гогочет, квокчет.
128. все народы происходят от первого народа.
142. Язык. Разлагая сие славенское слово, находим, что оно составлено из местоимения я и имени зык, так что заключает в себе выражение: я (есмь) зык, то есть звук, звон, голос, гул.
145. Мы назвали язык, сей кусок тела во рту, как орудие звука или зыка; но ежили бы взяли его за орудие голоса, или зубов или губ, то назвали бы его, как греки, голосником 9глосса), или как персияне, зубником (зубан), или как пеельцы, губником (гуобия). Равным образом, когда бы произвели имя его от глаголов лизать, лакать, то назвали бы его, как арабы, лизуном (лизаан).
Итак, наше славнянорусское слово язык – я есьм зык, я есть орудие голоса – одно среди других наречий, как первоначальное, отцовское, имеет смысловую полноту.
146. Доколе в слове не вижу я понятия, от которого оно происходит, до тех пор оно для меня чуждо, пустозвучно.
148. Вечер. Без сомнения, изменилось из ветшер, от глагола веттать (т.е. стареть, приходить в ветхость), поскольку вечер есть последнее время или ветшание, старость дня.
151. День. От глагола дею (т.е. делаю), ибо всего ближе, после мысли о ночном покое, бездействии, встречается мысль о делах, трудах, отколе из деяние пору или время сперва назвали дейня, дейнь, а потом сократили в день.
153. колокол. Получил название оттого, что в прежние времена, когда не было еще их медных, употреблялась медная жердь, иначе называемая кол, по которому другим подобным же колом ударяли. От сего ударения кол о кол утвердилось имя колокол.
154. Льяз. (также и отрицательное нельзя) происходит от глагола лезу, в старину употреблявшегося в одинаковом значении с глаголом иду. Из слов лезе и нелезе (то есть идет и не идет, и ныне употребляемых в смысле годится или не годится, можно или не можно) вышли слова льзя и нельзя.
Луна. По причине слияния луны во время ночи происходит от луч.
158. Ночь. Сокращенно из отрицательной частицы не и слова очи, так что из не очь (т.е. нет очей) сделалось ночь; ибо ночью человек не видит, как бы не было у него глаз.
160. Пить и Петь. Здесь как в звуках, так и в понятиях смежность, поскольку пью означает действие впускания в гортань какой-либо жидкости, а пою выражает испускание из гортани голоса.
166. Род, со всеми своими ветвями родственник, родиться, родитель. Без сомнения, происходит от слова руда, означающего кровь, так как всякое живое существо родится от крови, и без нее существовать не может.
171. Тело. Кажется, происходит от старинного глагола тыть, тыю, значащего толстеть, тучнеть; и тогда из тило или тыло (т.е. нечто тучное, плотное) сделалось тело. Сие подтверждается вторым словом, плоть. Но может также происходить и от глагола тлеть, тлею, и тогда из слова тля или тло вышло тело. Сие последнее столь же вероятно,  по сравнению тленности тела с нетленностью души.
Труд. Происходит от тру, тереть, поскольку всякое сильное трение сопряжено с некоторым усилием, напряжением.
Час. Бес сомнения, от часть, так как означает часть суток.
Человек. Слово сие кажется составленным из двух цельных, без всякого изменения, слов чело и век; но сии два слова, порознь взятые, не дают ни малейшего понятия о человеке. Итак, надлежит думать, что оно испорчено из какого-нибудь иного слова. В некоторых славенских наречиях пишут и говорят цловек. Буквы ч, ц и с удобно заменяются одна другою; а потому цловек легко могло измениться из словек от имени слово; и тогда название человек (от словек, то есть словесник) будет действительно отличать свойство его от безсловесных тварей.
175. Отец. Ат, ата, отец (или атец), атер, фатер, патер, падре, пер. французское слово pere (отец), сократясь из латинского pater, хотя и потеряло коренной слог at, но в произведенных от него ветвях patrie (отечество), paternal (отеческий) опять к нему возвращается. Отсюда можно видеть, что как ни различны французское слово patrie, или латинское patria, со славенским отечество, но они составляют две отрасли, от одного и того же корня произросшие; ибо корень их есть слог am (at), от коего произошли и отец, и pater.
Слово Адам есть соединение слогов ад и ам, из коих каждое означало, как и ныне во многих языках, отца.
Одни народы под тем же названием разумеют Бога, под каким другие – небо; третьи – отца; но имена сии часто сливаем мы в одно понятие: в восклицании, например, о небо! Или в молитве Отче наш иже еси на небеси, под словами небо и отче разумеем Бога.
178. каким образом, видя повсюду следы славенского языка, усомнимся, что не он есть самый древнейший? Другие языки должны прибегать к нему для отыскивания в нем первых своих начал.
180. немец под словом gate разумеет супруга, мужа. В старинном русском языке находим мы название хотя, тоже означающее супруга или мужа.
181. наше купить происходит от слова купа. Первоначальное значение его купить, т.е. собирать в купу. Корень куп изменен в коп, и сделано слово копить, и с перенесением ударения на второй слог слово стало означать смежное понятие: приобретать вещи платою за них денег; ибо приобретать есть не что иное, как копить или купить, т.е. собирать их в купу. Такой же переход от одного понятия к смежному можем мы видеть и в иных ветвях, как например, в слове скупость, которое раньше писалось скупство, и следовательно, в первоначальном смысле означало скопство, скопление, совокупление. Отсюда скупой тот, кто любит копить или купить или совокуплять.
182. Из военного дневника государственного секретаря А.С.Шишкова 1812-14г. Я поехал за Государем и нагнал его в Комметау. Местечко на Богемской границе, верстах в восьмидесяти от Дрездена. Имя сие испорчено из славенского, как то можно видеть из надписи, начертанной на воротах его: Homutovo (т.е. Хомутово). Нынешние6 названия многих немецких городов и местечек суть имена, искаженные из славенских слов: из Хомутово Комметау, из Липецка Лейпциг, из Кралев-градец Кениг-гетц, из Болеслав Бунслау, из Борислав Бреслау, из Будисын Будисин или Бауцен.
183. Греки и латинцы не имели буквы ч и потому не могли славенского ночь написать и произносить, как пих, пох. Другие языки тоже заменяли нашу букву ч. из славенского слова явствует, что оно составлено из отрицательной частицы не и множественного числа имени очи, т.е. из не очь (нет очей) сократилось в ночь. Вот его происхождение! Пусть на другом языке покажут мне коренное значение ближайшее, чем нет очей; тогда я поверю, что не дургие языки взяли его с славенского, но славенский от одного из них.
185. многие другие слова, в разных языках, то же подтверждают. Мы под словами огород, ограда (происходящими от горожу), рахумеем обгороженное или огражденное место. Датчане, немцы, шведы, англичане, латинцы, итальянцы, французы по словами своими gaard, garten, gard, yard, hortus, orto или giardino, jardin, явно один и тот же корень имеющих, разумеют то же самое, т.е. огород или обгороженное место. Голландец сад или огород называет tuin: без сомнения, славенское тын, т.к. тын есть тоже ограда или ограждение. Итак, славенин может, чрез открытие в языке своем корня, видеть, каким образом текущая из него мысль, переходя от одного смежного понятия к другому, порождает стебль и ветви общего многим языкам древа. Он доберется до коренного значения, как своих, так и чужих колен и ветвей; но иностранец без славенского языка встретит великие в том затруднения и препятствия.