Cats Musical - Growltiger s Last Stand

Последняя стоянка Рыктигра.

Перевод:
Хор:
Рыктигра был храбрейший кот, на барже плавал он.
Но даже средь речных бродяг прослыл он дикарём.
От Грэйвсенда до Оксфорда разбойный кот гулял,
И все на Темзе знали

Рыктигра:
«Речного короля!» Ха! Ха! Ха! Ха!

Кровькрапкин:
Дурны его манеры были и страшен внешний вид –
Шерсть в колтуны свалялась и клочьями торчит.
Он потерял часть уха, не спрашивайте как,
И одноглазый взгляд его как луны зловещий зрак.

Хор:
Крестьяне Ровехива, знав о подвигах его
Под Хаммесмитом с Патни, утратили покой,
Стали укреплять курятник и прятать гусаков,
Лишь заслышав, что Рыктигра вновь

Рыктигра:
Плывёт вдоль берегов! Ха! Ха! Ха! Ха!

Соло:
Не повезёт, коль встретится с котом лицом к лицу,
Ни птичке, что в клетке прячется, ни псу-баловнику,
Ни барсуку ворчливому с чужого корабля.
И беда той кошке, что озлит «Речного короля»!

Сильней других Рыктигра ненавидел инородцев.
Драл беспощадно тех котов везде, где ни столкнётся.
Персидские, сиамские коты его боялись,
Поскольку ухо оторвал Рыктигре злой сиамец.

Туполом:
Но как-то летней ночью в час, когда весь мир красив,
Свет молодой луны сиял над баржей у Молси.

Хор:
И в нежном лунном свете, укаченный волной,
Вдруг Рыктигра показал себя со стороны другой. 

Кровькрапкин:
Рыктигровский дружбан Кровькрапкин тогда сошёл на берег
Спустить в трактире Хэмптона на выпивку часть денег,

Туполом:
А ещё покинул баржу его боцман Туполом,
Как всегда затем, чтоб ночью заняться грабежом.

Рыктигра:
Но, оставленный друзьями, Рыктигра не скучал,

Белокостка:
Он леди Белокостке своё вниманье уделял.

Команда:
Буйная команда спала в бочках или гамаках,

Сиамцы:
А сиамцы на их джонках подплывали к ним впотьмах.

Рыктигра:
Пускай Рыктигра одноглаз, но Белокостку в нём

Белокостка:
Восхищали героические лик и баритон.

Вместе:
Они расслабились и не чуяли беды,

Сиамцы:
А три сотни синих глаз следили за ними с воды.

И ближе всё, и ближе на джонках их враги,
И вёсел плеск не слышен – хоть держали кошаки
Ножи, дубинки, вилы, но шли, неслышно всё ж гребя.

Рыктигра и Белокостка:
А любовники дуэтом пели, слыша лишь себя.

Рыктигра:
О, как хорошо «Бык и Плющ» помню я.
Мы любили в субботу там ночью гулять.
Что бы там не случилось, обращал всё пустяк
Заведенья хозяин, добряк Мистер Кларк.

Прекрасный был дом, бар и кладовая.
Прекрасный был дом всё из-за попугая
По имени, имени Билли МакКау,
Который народ развлекал.
Ах! С ним просто бар оживал.

Нам субботнюю ночь ждать было невмочь,
Когда Лила ла Роз, барменша Роз,
Крикнет: «Билли! Билли МакКау!
Станцуй нам, станцуй нам на стойке! Давай!»
И Билли тогда танцевал!
И Билли тогда танцевал!
А мы, отсмеявшись до колик и слёз,
Ещё брали пива у барменши Роз.

Лила, девочка эта была не глупа
И на слова, если нужно, скупа.
Для буянов имея другой аргумент,
Решая проблемы всего за момент,
Но и не прибегая при этом к битью.
Когда не тянуло нас больше к питью
И счастье сменяла неясная грусть,
То стучала она открывашкой о брус,
Звала:

Рыктигра и Белокостка:
«Билли, Билли МакКау!»

Рыктигра:
«Сыграй нам на флейте пастуший мотив!»
И Билли играл нам пастуший мотив!

Рыктигра и Белокостка:
И Билли играл нам пастуший мотив!

Рыктигра:
А мы, отсмеявшись до колик и слёз,
Ещё брали пива у барменши Роз.

Рыктигра и Белокостка:
«Билли, Билли МакКау!
Сыграй на гитаре, потешь песней зал!»
И Билли для нас на гитаре бренчал!
И Билли для нас на гитаре бренчал!
А мы, отсмеявшись до колик и слёз,
Ещё брали пива у барменши Роз.

Хор:
«Билли, Билли МакКау!
Сыграй на гитаре, потешь песней зал!»

Рыктигра:
Ах! С ним просто бар оживал.

Генжис:
А в это время Генжис дал сигнал жестоким ордам.
Освещаемые фейерверком они лезли по борту
С убогих своих лодчонок и, врасплох всех застав,
Они заколотили люки, команду связав.

А Белокостка, страшно испугавшись, завизжала.
Мне жалко, что эта кошка так быстро убежала.

Рыктигра:
Она спаслась, не верю я, что она утонула!

Хор:
А вокруг Рыктигра между тем кольцо врагов сомкнулось.

Враги всё прибывают, идут за рядом ряд,
Рыктигра на доску они уверенно теснят.
Он, сбросив сотню жертв, разделит их удел.
Весь итог разбойной жизни – только круги на воде.

Рыктигра:
Аххххх!!!

Хор:
Ох, ликовал весь Воппинь, от приятных новостей
В посёлках побережья танцевали десять дней.
Крыс на праздник жарили в Викторианском доке
И прошёл торжественный парад победы аж в Бангкоке!

Гус:
Сейчас в постановках уже нет искры,
И вам не понять, как творил я миры
В момент исторический, даже мистический.

Оригинал:
Chorus:
Growltiger was a bravo cat who travelled on a barge
In fact he was the roughest cat that ever roamed at large
From Gravesend up to Oxford he pursued his evil aims
Rejoicing in his title of

Growltiger:
The "Terror of the Thames"! Ha ha ha ha!

Grumbuskin:
His manners and appearance did not calculate to please
His coat was torn and seedy, it was baggy at the knees
One ear was somewhat missing, no need to tell you why
And he scowled upon a hostile world from one forbidding eye

Chorus:
The cottagers of Rotherhithe knew something of his fame
At Hammersmith and Putney, people shuddered at his name
They would fortify the hen house, lock up the silly goose
When the rumor ran along the shore:

Growltiger:
Growltiger's on the loose! Ha ha ha ha!

Solos:
Woe to the weak canary that fluttered from its cage
Woe to the pampered Pekinese, that faced Growltiger's rage
Woe the bristly bandicoot that lurks on foreign ships
And woe to any cat with whom Growltiger came to grips

But most to cats of foreign race his hatred had been vowed
To cats of foreign name and race, no quarter was allowed
The Persian and the Siamese regarded him with fear
Because it was a Siamese had mauled his missing ear

Tumblebrutus:
Now on a peaceful summer night all nature seemed at play
The tender moon was shining bright, the barge at Molesey lay

Chorus:
All in the balmy moonlight it lay rocking on the tide
And Growltiger was disposed to show his sentimental side

Grumbuskin:
Growltiger's bucko mate, Grumbuskin, long since had disappeared
For to the bell at Hampton he had gone to wet his beard

Tumblebrutus:
And his bosun, Tumblebrutus, he too had stol'n away
In the yard behind the lion he was prowling for his prey

Growltiger:
In the forepeak of the vessel, Growltiger sat alone

Griddlebone:
Concentrating his attention on the lady Griddlebone

Crew:
And his raffish crew were sleeping in their barrels and their bunks

Siamese:
As the Siamese came creeping in their sampans and their junks

Growltiger:
Growltiger had no eye or ear for aught but Griddlebone

Griddlebone:
And the lady seemed enraptured by his manly baritone

Both:
Disposed to relaxation and awaiting no surprise

Siamese:
But the moonlight shone reflected from a thousand bright blue eyes

And closer still and closer the sampans circled 'round
And yet from all the enemy there was not heard a sound
The foe was armed with toasting forks and cruel carving knives

Growltiger and Griddlebone:
And the lovers sang their last duet in danger of their lives

Growltiger:
Oh, how well I remember the Old Bull and Bush
Where we used to go down of a Saturday night
Where, when anything happened, it come with a rush
For the boss, Mr. Clark, he was very polite

A very nice house, from basement to garret
A very nice house. Ah, but it was the parrot--
The parrot, the parrot named Billy McCaw
That brought all those folks to the bar
Ah! He was the life of the bar.

Of a Saturday night, we was all feeling bright
And Lily La Rose -- the barmaid that was --
She'd say, "Billy, Billy McCaw!
Come give us, come give us a dance on the bar!"
And Billy would dance on the bar
And Billy would dance on the bar
And then we'd feel balmy, in each eye a tear
And emotion would make us all order more beer

Lily, she was a girl what had brains in her head
She wouldn't have nothing, no not that much said
If it come to an argument or a dispute
She'd settle it offhand with the toe of her boot
Or as likely as not put a fist through your eye
Or when we was happy and just a bit dry
Or when we was thirsty and just a bit sad,
She would rap on the bar with that corkscrew she had
And say,

Growltiger and Griddlebone:
"Billy, Billy McCaw!

Growltiger:
"Come give us a tune on your pastoral flute!"
And Billy'd strike up on his pastoral flute

Growltiger and Griddlebone:
And Billy'd strike up on his pastoral flute

Growltiger:
And then we'd feel balmy, in each eye a tear
And emotion would make us all order more beer

Growltiger and Griddlebone:
"Billy, Billy McCaw!
Come give us a tune on your moley guitar!"
And Billy'd strike up on his moley guitar
And Billy'd strike up on his moley guitar
And then we'd feel balmy, in each eye a tear
And emotion would make us all order more beer

Chorus:
Billy, Billy McCaw!
Come give us a tune on your moley guitar

Growltiger:
Ah! He was the life of the bar.

Genghis:
Then Genghis gave the signal to his fierce Mongolian hordes
With a frightful burst of fireworks, the chinks they swarmed aboard
Abandoning their sampans, their pullaways, and junks
They battened down the hatches on the crew within their bunks

Then Griddlebone she gave a screech for she was badly skeered
I'm sorry to admit it, but she quickly disappeared

Growltiger:
She probably escaped with ease I'm sure she was not drowned

Chorus:
But a serried ring of flashing steel Growltiger did surround

The ruthless foe pressed forward in stubborn rank on rank
Growltiger to his vast surprise was forced to walk the plank
He who a hundred victims had driven to that drop
At the end of all his crimes was forced to go ker-flip, ker-flop!

Growltiger:
Ahhhhh!!!

Chorus:
Oh there was joy in Wapping when the news flew through the land
At Maidenhead and Henley there was dancing on the Strand
Rats were roasted whole in Brentford and Victoria Dock
And a day of celebration was commanded in Bangkok!

Gus:
These modern productions are all very well
But there's nothing to equal from what I hear tell
That moment of mystery when I made history