Письмо Рамоны, Часть 2

"Вижу нечто странное... Книга вторая"  Часть 2

На последней странице обложки:

Широкие круги nubile  девиц, желающих выйти замуж, постоянно обращаются к Автору книги со спрaведливыми требованиями опубликовать свою фотографию. Отвечая на эти многочисленные просьбы и пожелания, Автор помещает свою самую удачную фотографию (см. выше) с нижеследующим примечанием:
Наверно суждено судьбою
Мне в этом мире быть овцою.
К убою точно предназначен,
На всё со стороны гляжу,
И думаю всегда иначе,
И в стадном строе не хожу.

Хоть поведение такое
Не есть страховка от убоя.


Интермеццо
Разговор Боряры и Рамоны.

Рамона:  Вы знаете, Боряра, я открою Вам маленький секрет – у меня сильнейшая аллергия к глупости. Поэтому, если в ходе Ваших рассуждений Вы увидите, что я плачу или начинаю задыхаться, не принимайте, пожалуйста, эту реакцию за слёзы умиления или экстатический восторг по поводу Ваших идей! Это вполне может быть проявлением моей обычной аллергии...

Боряра: У нас с Вами удивительное сходство реакции на аллергены, Рамона. У меня – тоже наличествует такая же реакция. Я это обнаружил чисто случайно, во время ежеутреннего бритья. С некоторых пор я заметил, что когда бреюсь утром, я начинаю чихать, кашлять, тоже слёзы из глаз... Я решил было, что в пене или креме для бритья есть какой-то аллерген. Поменял штук двадцать этих кремов и пен – ничего не изменилось. Тогда я придумал другую «теорию» -- мол при бритье происходит раздражение кожи, и рефлекторно, через лицевой нерв это вызывает аллергию. Начал менять бритвы, включая электричекую и так далее. Опять – результат ноль! Однажды я стоял перед зеркалом и завязывал галстук и вдруг тоже ощутил приближение аллергического приступа. Вот тогда меня и осенила «гениальная» идея – вид моего лица вызывает у меня такую реакцию! То есть я должен избегать рассматривать себя – некие флюиды глупости отражаются от зеркала и, попадая мне в глаза, вызывают аллергический приступ. Проверил – начал бриться не глядя на своё лицо в зеркале! И что Вы думаете? Никаких аллергий больше не наблюдалось! Представляете себе, ничего!!! Хоть бриться, не видя себя, трудновато, приходится всё время действовать наощупь, но зато избавился от приступов чихания и прочего! Видите, как интересно!
Всё-таки у нас с Вами есть что-то общее... в сфере духовно-аллергической.. 

Письмо Рамоны родителям

« ...И ещё, Мама, за мной пытался ухаживать наш преподаватель теоретической физики с на редкость смешной фамилией Шершеляфамов. Полагаю, из-за одного этого следует дать ему отставку! Подумай только, не дай бог, случится, что я выйду за него замуж! Ужас какой-то! Из «Вайзер Копф» стану Мадам Шершеляфамова!  Это же похуже, чем вдова Грицацуева! Да мои друзья тут же помрут со смеху, а оставшиеся начнут упражняться в остроумии, придумывая анекдоты, посвящённые моей фамилии.
Первая встреча-свидание: Фёдор Иванович старательно изображал собою  ходячую логарифмическую линейку. 1.5 часа!
Вторая – его незаурядные актёрские способности помогли ему перевоплотиться в арифмометр «Феликс» - 1 час. Подумала я с тоской: «Felix opportunitate mortis!
(Счастлив, кто умер вовремя!) – Я тоже сейчас умру с этим «Феликсом». От скуки!

(Ответ Мамы Рамоне:
Знаешь, доченька, ты не первая!
Помнишь, мы читали мемуары Александры Осиповны Россет-Смирновой. Там она упоминает  Стефанию  Радзивил, свою подругу  по институту. И заодно рассказывает о её матери, Теофилии Моравской (в девичестве) -- Старжинской (в первом браке; её отдали замуж в 16 лет)  – Радзивил (во втором браке – Доминик Радзивил был в неё влюблён и выиграл её в карты у Старжинского за 16000 злотых) – Чернышовой (в третьем браке; Александр I уговорил её выйти замуж за генерала А.И.Чернышова, брак "политический"). И, однажды на приёме во дворце, эта Теофилия спросила у Александра I:
Ваше Величество, может ли женщина развестись с мужем, который ежедневно понемногу её убивает?
Конечно, -- ответил Александр I 
Так вот, Государь, Чернышов морит меня скукой! – сказала Теофилия и преспокойно уехала в Варшаву.
Так что, доченька, утешься! Не ты одна умираешь иногда со скуки....)

Знаете, Фёдор Иванович, -- сказала Рамона, -- простите, что я Вас перебиваю, но не могли бы мы поговорить о  чём-нибудь, не относящемся к теоретической физике?
Федя: А разве Вас это не интересует? Вы такая способная к ней, так быстро схватываете, что я немного увлёкся,  рассказывая Вам о проблемах, которые мы решаем.
Фёдор Иванович, -- сказала Рамона, -- Федя, -- смягчила она обращение, -- кроме теоретической физики на свете есть немало и других вещей, которые меня интересуют. Я не могу, подобно Вам, всецело посвятить себя только  ей одной. 
Какие вещи?
Разные! Книги, музыка, театр, картины, скульптура, архитектура, природа, нас окружающая, события, стоящие обсуждения и анализа. В конце концов, жизнь подбрасывает нам множество разных тем и задач для обдумывания, для резвления  даже,  допустим. Но для Вас, Федя, было бы полезно начать интересоваться  художественной литературой и вообще, искусством, хотя бы потому, что многие Ваши чувства и переживания уже были пережиты другими людьми и могли бы стать для Вас предметом для сравнения и размышления.
Признаюсь, Рамона, я кроме биографий знаменитых физиков ... нет, художественную литературу я читал мало, можно сказать,  давно... вообще не читал. После школы...
Федя, попробуйте! Урежьте время для литературы. А то нам с Вами просто не о чем беседовать.
Вы хотите сказать, Рамона, что больше не хотите со мной встречаться?
Для бесед, Федя, о теоретической физике, нам, пожалуй, вполне хватит времени на семинарах и лекциях.
Я понял, Рамона, -- уныло, как-то весь погаснув, сказал Фёдор,-- А что, по Вашему мнению, я должен читать?
Федя, Вы хотите, чтобы я составила Вам список «обязательной литературы», --спросила Рамона.
Ну, да, вроде?
Хорошо, Федя, я подумаю и составлю такой список, но мне было бы крайне неприятно, если Вы увидите  в нём лишь некое «пособие для самообучения великовозрастных  аналфабетов». Я Вас таковым не считаю, -- соврала Рамона, -- это просто необходимо для Вас! Не для меня! Я прочла немало книг и, что самое важное, перечувствовала и продумала  их.
(Вот, -- подумала Рамона, -- наконец-то нашла ему точное определение: «Великовозрастный литературный аналфабет.»
Нет, он читать эти книги не будет,-- продолжала думать Рамона, -- мартышкин труд взяла на себя, дура! Он будет заучивать что-нибудь прилежно, он видно старательный и трудолюбивый, хороший школяр. Память неплохая. А на вопросы о книге, будет дословно пересказывать её содержание... Тоска! Я - слишком сострадательная дура! Надо было ему сказать без обиняков: с нечитающим и не смыслящим в искусстве «кабальеро» мне, «синьорите» Рамоне, делать нечего. Но  пасаран, компаньерос совиетикос!)
Так, Рамона, когда Вы сможете дать мне этот список? – искательно спросил Фёдор, поняв безысходность ситуации.
Я...постараюсь..., в течение ближайшей недели...,  двух, -- ответила Рамона, (Выиграю время, а он наверняка забудет о своей просьбе.)
Но «он не забыл». Деликатно, но настойчиво, через полторы недели напомнил ей, улучшив минуту, когда они оказались наедине.
Довольно красивый молодой человек и, как большинство красивых мужчин, наверняка самовлюблённый дурак! – решила для себя Рамона.-- Или наивный? Но наивные мужчины в таком возрасте крайне редки, да и какой он наивный, если, впервые попав в Германию, сразу помчался в бордель? (Девчонки как-то, смеясь, ей рассказали. Там, якобы, «великое физическое открытие» сделал?!) А может он псих? Нашёл, где искать «загадки природы»! Прямо, как в известном анекдоте, «...Наконец-то я нашёл место и время написать тебе...»