Месть кукольника почти по Конфуцию

Фотография сделана ШГБ в "Детском мире", сайт www.alterlit.ru



«В парусе каждой джонки спят поцелуи ветра, 
Дунешь – и оживает холст, подставляя губы», –
Думал игрушечный мастер цвета лимонной цедры,
Молча давил педали обувью тесной и грубой.
 
–  Помнит объятья пальцев рыхлая плоть пампушки.
Сваришь, откусишь крошку – славься, Пекин, кухаркой.
Северному соседу делаю тонны игрушек:
Кукол – исчадий ада, монстриков из зоопарка.

Выпьет пластмассу форма – плюнет героем сказки
С хитрым прищуром рысьим, c мелким хорька оскалом.
Брошен цитатник Мао в липкую грязь на Даманском,
Десятилетия память пах мой терзает жаром.

Я не леплю пампушки и не рулю на джонке,
И не сажаю сою в лунки на плоских крышах,
Просто творю игрушки, злобно леплю заготовки
Пупсов – чудовищ странных, феек – уродок прехищных.

Мы говорим «синтяо» в два миллиарда глоток,
Вдаль проложили стену, вблизь подтащили космос,
Только вот гены кули тянут к земле подбородок.
Я создаю куклёшек, гадких колдуний раскосых.

«Пробует сочный стебель нежная крошка-панда», –
Это китайским детям, русским – кошмары Кинга...
Там, в шестьдесят девятом,  снайпер подбил оккупанта:
Клюнула ваша пуля – яйца разбились в ботинках.