Шабаш в стране социализма

Шабаш в стране социализма

Введение

В 1983 г.хоронили Брежнева Ильича,
Да уронили лямки с плеча,
Грохот от гроба стоял такой,
Что-то  будет со страной?

Поочередно правили о/ной
Андропов, Черненко и ушли в мир иной,
В 1985 г. пришел  генсек Горбачев.
Нарциц, ему по жизни, все нипочем:

И деклассированные элементы
И во власти эксперименты,
В октябре 1986 года в Рекъявике
Горбачев и его подельники –«ялрики»*

Ошеломили Рейгена  тупостью
Или своей глупостью,
И Рейган от напряжения ума,
Чуть не сошел с ума.

Беспрецедентные уступки,
При разоружении хрупки,
Как черным дровосекам леса рубки
И не к лицу Горбачеву, такие шутки.

Лишь маршал Ахромеев протестовал,
В мае 1987 года Руст в огонь масла поддал,
Приземлился на Красной площади,
Словно из Германии приехал на лошади.

И  провокацию Горбачевцы себе позволили,
Министра Соколова, его генералов уволили,
А Яковлев заявил, « чистка Партбюро»
Развязала нам руки заодно

И создадим криминальные кооперативы,
Замолкли все теперешние командиры.
В войну между генсеком Горбачевым
И председателем Секретариата Лихачевым

В 1987 году на Октябрьском пленуме ЦК
Вмешался Ельцын первый секретарь МГК
И рвался он под «прикрытием» во власть,
И хотел бы ее насладиться  всласть.

В марте 1990 года съезд депутатов СССР,
Утвердил пост Президента СССР,
Отменили 6 статью конституции,
Открыли путь деклассированной революции

И монархист Шульгин  от событий бури,
Перевернулся в гробу от русской дури,
Скрепляющий народы КПСС похоронили
И территорию СССР разделили

Между полико- экономическими кланами
И теневыми секторами - криминалами,
И идеологией экономического либерализма
С реставрацией в России капитализма.


•Идеолог Горбачевской перестройки – Яковлев,
•Организатор- ресурс- Лукьянов,
* Материальная база - Рыжков

Часть I.

Царь Борис и его приемник

А как любил, Борис ты говорить,
Царское ли дело- с утра рукой водить,
С утра водку надо пить
И свободным весь день быть.

Царь-Борис, в руки палочки ты брал,
В барабан ты ль не стучал?
Так, что мир весь гоготал,
Как вокруг Коля ты плясал.

Ох, как радовался ты,
Что Берлинской нет стены.
Спид, наркотики волной
Покатились в край родной.

Борис, ты любишь власть,
Насладился ее всласть,
Танки по Москве бродили,
Белый дом разворотили.

Расстреляли его в упор,
Над депутатами навис топор,
«Витязь в Останкино палил,
Много невинных людей загубил.

Мало нам одной напасти,
Что, бюрократы все у власти,
Беспредел в стране такой,
Что хоть в омут головой.

А здесь Чечня, свои проблемы,
Не решить этой дилеммы,
Мир худой лучше войны,
Но упертые Чеченцы хуже сатаны.

И на Кавказе вновь война,
Люди гибнут, чья вина?
Рыба и та гниет с головы,
Но у царя Бориса нет беды.

Он к генералу Квашнину подходит,
Тот в носу, что-то находит,
И говорит, успокойся ты, Борис,
И с собою не борись.

К чеченцам пошлем парашютистов,
Разобьем всех мазохистов,
За тебя выпьем вина бочку
И том поставим точку.

Люди с неба сделать это не смогли,
Чеченцы танки все сожгли
И пехоту вдрызг разбили,
И солдат много окружили.

После выпитого вина,
Болит утром голова:
Но генерал ты и лопух»,
А ты Борис певчий петух.

Ты приказы отдавал,
Я приказы выполнял,
Рыльце то твое в пушку,
Меня не возьмешь на мушку.

Призадумался царь Борис,
Взял конфеточку ирис
И промолвил: »Голова моя голова,
В ней извилина больна».

Генерал добавил сухо:
« Но, Борис какая же ты щука,
Знал, что извилина больна
И туда же - война, война».

В горах Кавказа

В горах горного  Кавказа
Жила Лейла по законам намаза,
Вышла замуж по любви,
За красавца той же крови.

Любовь да совет им,
А нет, счастья двоим,
Началась Чеченская война
И пропал горец  в ней навсегда.

Черный платок надела жена,
В трауре по аулу ходила она,
А тут зимой пленных пригнали
И по дворам  в рабы их раздали.

Солдата раннего в грудь
И собирался он  в последний путь,
Отдали Лейле кормить и лечить,
Выживет, будет рабом ей служить.

Лейла лечила и не спала ночей,
Кормила, не смыкала очей,
Весной на поправку пошел солдат,
Будет рабом? Это еще не факт.

Встал солдат на' ноги,
Проснулись в нем мужские навыки,
Лейлу он крепко обнял
И в губы алые поцеловал.

Лейла вырвалась из сильных рук
И сказала грубо вдруг,
«Ты всего лишь  пленный солдат,
Будь хотя бы мне, как брат.

Не до поцелуев ты пойми
И в голову себе возьми,
Ты в чеченском плену,
Ошибку не сделай ни одну.

Лишиться можешь головы,
Успокойся и не создавай молвы,
Занимайся домашним трудом,
Это будет теперь твой дом».

И вспомнил солдат тот бой,
Из него он не вернулся в строй
И стало грустно на душе,
И жизнь его в чужой борьбе.

Мела метель и пахло хвоей,
Мы шли вперед и верили судьбе
И потому нас осталось двое,
Взвод пал на снегу и сырой земле.

Снайперы били по нам навскидку,
Раненый капитан пакет нам дал,
Друга убили, я накрыл его накидкой,
Я Глеб Сабуров раненый в плен попал.

Петр на Лейлу ласково посмотрел
И прошептал: « Как я посмел,
Я должен век ее благодарить,
Она спасла мне жизнь, а не шалить».

Стал солдат батрачить на горянку,
Сам думает про заветную полянку,
Должен же быть,  где –то схрон,
Достать бы автомат и много патрон.

Во дворе он тщательно искал
И на тайник все – таки напал,
Там была камуфляжная одежда,
Автомат, патроны и надежда.

Бежать к своим и быть умней,
Чем сотня чеченских ловкачей
И ноги понесут меня в края родные,
Я вернусь домой мои дорогие.

Ночью никто его  не спугнул
И он  вокруг аула круг обогнул,
По ручью спустился вниз,
Не заметил рва и над ним завис.

«Гладко было на бумаге,
Да забыл он про овраги»
Прыгнул на его дно,
Проклиная мученья заодно.

Глеб гор не любил с детства,
Теперь ему было не до кокетства,
Выполз наверх он с трудом
И пошел, не оборачиваясь притом.

Прошел по тропе он метров двести
И тропа раздвоилась на этом месте:
Направо пойти к чеченцам прийти,
Налево неизвестно, что там впереди.

Как в былине о трех богатырях,
Наше поколение выросло при матерях,
Но Глеб надо вперед идти,
Коль уже ты в пути.

Налево в неизвестность потянуло его,
Что будет, то будет все мое,
Стало светать, надо укрытие искать,
Где днем можно спрятаться и поспать.

Солдат с тропы видит в скале трещину,
Метров пять до скалы, и затрещину
Получат, если будут искать меня,
Он подумал о скале, о сне мечтая.

Поднялся к щели и спичкой осветил,
Полость щели куба три он отметил, 
В щель пролез  в укрытие скалы,
Могу принять бой с другой стороны.

Поел хлеб с водой, у Лейлы взял  их,
Осмотрел автомат, рожки и затих,
Проснулся Глеб от  крика и лая собак,
Сабуров закурил табак.

Горец карабкался по скале к щели,
Глеб приготовился стрелять по цели,
Лучи солнца в укрытие пробивались,
А побег к своим, мечтами оказались.

Появилась в щели бородатая голова,
Треск автомата и исчезла с криком она,
Начали стрелять со всех сторон,
Бросали гранаты и не жалели патрон.

Он в укрытии держался той преграды,
Место, закрытое от падения гранаты,
Рикошетом камушки посекли  лицо,
Шальная пуля задела автомат, вот и все.

Штурм скалы продолжался почти  час.
«Вылезай, если остался жив, сейчас»
И у него под ложечкой засвербело,
«Суд будет над вами, такое дело»!

Солдат увидел Лейлу  в узниках,
Ее привели расстрелять в наручниках
За отношение, что между ними было,
«Лейлу судить»? Отчаяние его охватило.

Он выкинул в щель: патроны, автомат,
Выпрыгнул, «думая, наступил мой закат»,
В наручниках вели его, Лейлу к скале,
Суд шариата и приковали их к горе.

Выстрелы и понеслись их души в рай,
На миг солдату виделся родной край:

«Что осталось еще мне –Осень

Студенческие годы пролетели,
И кончилось все балом выпускным,
И все мы как-то сразу повзрослели,
А может, это было напускным.

Играл оркестр, мы тосты поднимали,
И за здоровье пили учителей.
А те напутствием нас провожали,
Советовали в жизни быть скромней.

И было весело, и все мы захмелев,
Мечтали обо всем, о чем мечтают,
Когда вдруг радостью душевной заболев,
Близкому о выстраданном доверяют.

Он подошел, она была во всем желтом,
Как осенью желтеют тополя,
Она сказала: "я восхищаю тебя шелком,",
А он сказал: "твоя- взяла".

Она смотрела, щурясь на него,
И улыбалась уголками губ,
Прошло три года - вечность для нее,
А он по-прежнему дорог ей и люб.

Глеб знал, другого и не ждал ответа,
Во многом, безусловно, он виноват,
Но не казнить же, век себя за это,
Да, дочка есть, да он женат.

Бал окончен, погашены огни,
По улице бредут лишь двое,
По автостраде движутся авто, такси,
И все, в каком то, непонятном хоре.

Вот дом, ты, Галя, в нем живешь,
Зачем его к себе ты приглашаешь?
И знаешь, с ним пропадешь,
И все же его не прогоняешь?

Когда над городом в тумане сером,
Как светлячки горели фонари
И каждый занимался своим делом,
А эти двое жаждали любви.

И радостно билось сердце Гали,
А он дарил ей поцелуев радость,
И не было здесь слов печали,
Пока тела их не сковала слабость.

Не хочу расстаться, вот и все,
Все, чем я богата это ты,
Ты и боль моя, мои мечты,
Ты и радость, слезы как дожди.

Настало утро, свежестью дыша,
Стрижи стремглав проносятся по небу,
Все просыпается, в надежде лучшее, ища,
Но грустно почему-то Глебу.

Как хочется порою быть счастливым,
Порой любить, порой дружить всерьез,
Порою быть с любимыми и милыми,
Порой не видеть их обидных слез.

Жена ни слова мужу не сказала,
Укор в глазах ее он прочитал,
И очень долго дочку одевала,
А он все думал, думал и молчал.

Девочка моя, твои косички,
Локоны мне очень дороги,
Не заменят мне тебя сестрички,
Даже от любящей жены.

Я смотрю, как ты засыпаешь,
Как укладываешь ручку под себя,
Как во сне ты часто повторяешь:
"Папа, папочка, укрой меня".

А когда ты вдруг проснешься ночью,
И в испуге позовешь, крича,
Ласковою сказкой успокою,
Приласкаю у своего плеча.

Как же быть мне, посоветуй дочка,
Маленькая крошечка моя.

Сквозь толщу леса солнце пробивалось,
Они лежали на плаще в чернике,
И непонятным многое казалось,
И что ты скажешь жене- Веронике,

И не легко им было отступиться
И чувства пыл растратить не вдвоем,
И все им хотелось веселиться,
Чашу неба наполнять вином.

Глеб в глаза ей смотрел,
В этот омут бездонной пучины,
И от счастья совсем оробел,
Как мальчишка, а не мужчина.

Я имею право на любовь,
И люблю без лишних слов и ласки,
Ты во мне моя двойная боль,
Как принцесса из далекой сказки.

Нет, не то совсем я говорю,
Ты живая, ты земная рядом,
Чем за это все я заплачу,
Или обласкаю просто взглядом.

Пью земное счастье я, и пьян,
На груди твоей, забывшись на мгновенье,
Ты мой дьявол, что пришел в туман
И развеял все мои сомненья.

Нет, так расстаться не хочу,
Я хотел в тебе бы раствориться,
Чтоб во вздохе быть, когда молчу,
Чтобы радостью в глазах твоих светиться.

В метро вдруг стало дурно, побледнела,
Старушка уступила место ей,
А парень улыбнулся простодушно,
Как - будто он привык рожать детей?

От метро мимо Цума идет,
Ей встречаются добрые лица,
Она в глаза всем прохожим глядит,
Не поймет, что же с нею творится.

Усталость сказывается вновь,
И ты глядишь на мир устало,
И не волнует больше кровь,
Опавших кленов покрывало.

Не верю, осень не пришла,
Кругом сады и запах мяты,
И молодость моя свежа,
И тополиной веет ватой.

Сказал, решай, она решила,
На стук в дверь больше не открыла,
Замок лишь звякнув, онемел,
Стучать он больше не посмел.

Ты волен и выбираешь сам,
Что дороже тебе и милей,
Только нас ты, пожалуйста, не жалей,
Я в обиду себя не дам.

Будут, будут сады цвести,
И малыш наш увидит свет,
Я одна смогу вырастить,
И не важно, рядом ты или нет.

От канителил, оставил с носом
И осталась она одна,
Все с одним и тем же вопросом:
Но кому же, теперь я нужна?

Что осталось еще мне- осень,
Любоваться восходом твоим,
Или набрать желтых листьев россыпь,
И дарить их деревьям нагим.

В желтом дьяволе бродит осень,
В бабье лето летят журавли,
Надвигается зимняя проседь,
А в груди бьется радость любви.

Она прощалась с Измайловским парком,
Срок подошел, ей надо уезжать,
Она стояла здесь под аркой,
Где он любил ее встречать.

И, что ей, может, показалось,
Может сон, нет, наяву!
Он шел навстречу, сердце сжалось,
Он выдавил: "Я провожу".

Нет, шептала она сквозь слезы,
Нет, уйди, уходи навсегда,
Не нужна мне любовь, как грезы,
Но я останусь, тебе  верна.

Моих плеч, моей груди и губ,
Не коснется другой мужчина.
Трудно, но в клубке моих мук,
Пронесу я любовь, как святыню.

Но не ради тебя будет это,
Ради жизни другой, молодой,
Чтоб знал он этой жизни цену,
Чтобы шел  по ней прямой.

И не гнула бы усталость плечи,
И чтоб прошлого не тая,
Мог сказать сын при вашей встрече,
Моя мать любила тебя».

От этих слов Глеб очнулся
И глядя на Лейлу, ужаснулся,
Две старые чеченки пеленали ее тело
И труп они предали земле умело

И Глеба взвалили на  хрупкие плечи,
Что говорили, он не понимал их речи,
Принесли ночью его в аул,
И в подвале он  слыша сердца  гул.

Чеченки помыли руки, достали настои,
Выпив настоя, он уснул, да они изгои,
Раздели, положили  его на  простыни
И инструментами древними острыми

Извлекли они из тела Глеба 12 пуль,
Будет жить, и не завернули его в куль.
Прошло не более 2 –х  месяцев
Из подвала поднимался по лестнице

И слышит он автоматные выстрелы,
И зубы его стиснуты.
Неужели, спасение пришло
И каким ветром бойцов сюда занесло. 

Проверки длились недолго
И врачи советовались негромко,
Отправить  его  домой на лечение,
Бывает же в жизни  такое  везение

Опадают листья ветром сорванные

Пустеют деревни, пустеют поселки,
На погостах белеют кресты,
Наступили в России потемки
И гибель народа в крови и грязи.

Как долго время шло, Боже мой,
Я Глеб Сабуров, измученый войной
Возвращался, наконец, домой,
Контуженный, больной.

Была война чужая для меня,
Но я солдат  присягу принимал,
Отчизне я служил, не щадя себя
И потому в боях я выживал.

Последние дни жил, часы считая,
Зарубку делаю и молчу
И вот я, наконец, к  столице, подлетая,
От счастья, задыхаясь,  кричу.

Посадка на военном аэродроме была,
Автобус в центр Москвы доставил нас,
Я спешил домой, мама  меня ждала,
Лифт поднял, шумя, на 8 этаж в раз.

В квартиру дверь была полуоткрыта
И вижу я, мама моя в гробу лежит,
Крышка гроба белой материей покрыта,
У изголовья мамы качек стоит.

Он спросил, «зачем я пришел сюда?»
И от мамы качек направился ко мне,
«Я здесь живу, в доме случилась беда»,
Качек ответил: »здесь делать нечего тебе.

Живет  на этой площади Карим Ос,
Квартира продана ему давно»
И паспорт сунул мне под нос,
«А ты вали пока живой  хамье,.»

Что-то щелкнуло  в моем мозгу,
В памяти мелькнули лишь бои
И кулаком в горло удар нанес ему,
За все: за присягу и страдания мои.

Опадают листья ветром сорванные,
Желтые дубовые листки,
Так  же они временем изжеванные,
Как и прожитые моей жизни дни.

Вспоминается былое утро раннее,
Молодость веселая моя
И девчонка, ждавшая заранее
Встречи нашей радостного дня.

Было все в моей жизни скоротечной,
Слезы, муки, радость и вино,
Но трепет чувств любви сердечной
Обжигает сердце все равно.

Что же время ты со мною сделало,
Закружило желтизною сентября,
Поседевшему мне молодость навеяло,
Неужели эту жизнь прожил я.

Как трудно любить и быть любимым,
Когда у нас в России лесть в чести
И быть во всем всегда непоколебимым,
И среди лизоблюдов честь блюсти.

Откуда взялись такие бюрократы,
Не женщины, волчицы их родили,
Они Россию с колен  волокут на нары,
Нищету, бандитов, олигархов породили.

Власть не хочет, пойти с ними на риски,
Захотели бы порядок навели в 24 часа,
Без казино, без злачных мест и виски,
Узнали б «кускину» мать, чем живет страна.

Но и пусть говорят моя жизнь,
Пронеслась половодьем весной,
Мне оставила грешному мысль,
Быть счастливым только с тобой.

Это счастье по жизни я нес,
Как сосуд с живой водой
И любви твоей нежности грез
Вспоминал в моей жизни большой.

Я в далеких краях, изнуренный до слез,
Силы свои собирал в кулак,
Знал любовью своей, ты меня спасешь
От пуль и осколков гранат.

Я вернулся угрюмым в родные края
И казалось, я все победил,
Задевали осколки и пули меня,
А  Галину  всегда я любил.

Заплетались мысли пьяной грезой,
Я смотрел в женские глаза
И качался надломленной березой,
А в глазах твоих была тоска.

О чем же говорить с такою пьянью,
Прочитал я в мыслях твоих текст,
Опьяненной сурагатнной дрянью,
В словах моих был иной подтекст.

Но вдруг мерседес затормозил резко,
Я оглянулся, из него выскочил бандит
И молча ножом, взмахнул он дерзко,
Я нож перевел в него, и он был убит.

Мы так стояли, с ней минуту молча,
А у ног ее лежал поверженный блатной,
Она сказала у тебя повадки волчьи,
Ответил я из спецназа и потому живой.
 
В Кремле
И за сердце Борис схватился,
Побледнел и завалился,
Ох, какая боль в груди!
Генерал: » Ты не мучайся, кричи».

«Ты бы доктора позвал,
Он лекарство мне бы дал»,
«Ну, Борис, ты же зануда,
Где же взять его, откуда?

Ты врачей всех разогнал
И зарплату минимальную им дал,
По зарплате и леченье,
Молча переноси свои мученья».

«Что за бред, генерал, несешь?-
«Борис, сейчас все поймешь,
Ты зачем дом Ипатьевых спалил
И в Москву вдруг прикатил?»

«Я царем стать захотел,
Потому - то и прилетел,
Позови мне дядьку, он мне мил,
А ты, генерал, меня утомил.

Мне в постельку надо лечь,
Чтобы силы свои сберечь»,
«Дядьку я не позову,
А у тебя я все же спрошу.

Ты болел, какой заразой»?
«Я не помню, но болел два раза,
В белой горячке был,
Когда в Москву я прикатил.

Я не помню, что творил
И как всех их уговорил,
Но я помню лишь одно,
Было мне все равно».

В Беловежье под свечами,
Разобрались с Ильичами,
И Союз мы развалили,
Суверенитет всем объявили».

И суверенитет Россия получила,
Опять бредишь, ты чудила,
Независимость она имеет,
Борис, твоя извилина краснеет.

«Пили водку мы не зря,
Шушкевич, Кравчук и я,
А когда мы утром встали,
Нас в Союзе все ругали».

Агент Америки, хитрый Хей,
В России заправлял экономикой всей,
Вольготно жить в такой стране,
Где власть держится на заморской шпане.

«Они шоковую терапию сочинили,
Прихватизацию применили,
Меня, Бориса, попрошайкой, окрестили,
Честных людей по миру пустили.

Шлейфер, Хей сидят в тюрьме,
Америка не потворствует шпане»,
«С подельниками Америки как быть?
Народ должен их, генерал, судить.

Генерал, ну и в компанию я попал,
Что не спросишь, все обвал,
Но, а выборы как проходили,
Просто мы их всех купили».

Ясно, почему много у нас бомжей,
Нет на вас в России вожжей,
Тридцать миллионов нищеты,
А виноват во всем, Борис, ты.

Вот и скорая помощь гудит,
Будешь ты лечиться или мудрить,
Консилиум собрали и решили
Оперировать, Окчурина попросили.

Борис молча в потолок глядит,
Фамилия у доктора странная говорит,
Как бы не окочуриться,
Я ли так жил, или мне все это чудится.

У Бориса сердце не болит,
Мрак в глазах не стоит,
А в Югославии война,
У славян своя беда.

Клинтон, Белград не бомби,
Царя Бориса ты пощади,
Клинтон Монику обнимает,
Ласки Моники принимает.

Моника сделала Клинтону минет
А где мораль, морали нет?
Хилари у Белого Дома стенает,
Мужа Клинтона проклинает,

Молитву читает за упокой души,
Монику, милый, задуши.
В Белграде люди умирают,
Тела их с улицы не убирают,

Миротворцы Милошевича осудили,
И в тюрьму к Карле де Понте потащили.
Кто агрессор, кто бандит,
Кто стреляет или молчит?

Царь Борис издал стон,
И в отставку подал он.

Глава II,
Но как с приемником быть,
На самотек нельзя пустить,
Ведь за такие в стране дела,
Слететь с плеч может голова.

Кто от импичмента спасал,
В Думе Бориса защищал?
Путин полковник молодой,
Он за него стоял горой.

Все обвинения отвел,
И Думу в дебри он завел,
Такой деятель не подведет,
А может и страну спасет.

Новый трехтысячный год,
Встречает с Путиным народ,
С трибуны Путин ведет клич.
С террористами вступаем в клинч.

Законы России надо чтить,
«В сортире будем их мочить.
Война с террористами до конца
Поймать Шамиля- подлеца».

А в России Шамиль и его «каратели»,
То Буденовск, то Норд - Ост попрали.
То дома, то поезда в метро взорвали,
То детей в Беслане в заложники взяли.

За Шамиля миллион дает,
Если кто его найдет,
Но спецслужбы, что ждут,
Может цены вырастут.

В стране рыночной живем,
Посмотрим, подождем,
Путин 10 миллионов дает,
Если кто его найдет,

И спецслужбы его нашли,
Разорвали на куски.

Агент Америки Бен Ладен,
Едва дышал на ладан,
И вдруг воскрес,
И на Америку полез.

В Америке пилотов обучил,
Самолеты захватил,
И два небоскреба протаранил,
Тысячи клерков убил и ранил.

В шоке вся Америка была
И Буш в Ирак направил войска,
Плевал он на ООН и наше мненье.
Ему вредно, какое - то сомненье.

Хусейна и ядерную бомбу он искал,
Бомбил, стрелял, и народ восстал,
Буш на весь мир закричал,
Демократию он Ираку дал.

И Путину в шутку посоветовал,
В России бы так, но Путин посетовал:
«Нам такая демократия не нужна,
Она народу нашему чужда».

Буш Путину -они меня не понимают
И нефть свою поджигают,
Нефть экспортировать не удается,
Солдаты гибнут, Ирак не сдается.

Франция, Германия не поддержали,
Свои войска в Ирак не послали,
Но долги с Ирака списали
И на Россию всем миром нажали.

Путин вертелся как на сковородке
И долги Ирака вырвали у него из глотки,
А в России свои реформы социальные
И олигархи, лица нахальные.

От лампочки Ильича
Вся Россия освещена,
Но светлый Ильича путь,
Чубайс сказал::» Забудь».

И в Москве ток отключил,
Поезда в метро остановил.
Спасибо МЧС не подвели
И пассажиров из метро вывели

Нашла коса на камень,
Но, как вода на пламень.
Власть для Чубайса не указ,
Он на энергетику положил глаз.

И публично мог заявить,
Что Вы можете мне предъявить:
«Виноваты во всем трансформаторы,
А не мы, реформаторы,

Мы шоковую  терапию применили,
Всех вкладчиков обнулили.
А с пенсионерами беда
И пенсионеры хотят кушать, дела»

Бомж баба Настя божий одуванчик

Жила, была баба Настя,
Людям приносила счастье,
Жизнь провела в труде,
Не думая о себе.

Сверстникам ее памяти вечной,
Пали они на войне 2 Отечественной,
Она была всю жизнь в работе,
Давала две нормы всегда в почете.

Семьей не обзавелась по причине
Жениха кончины,
Пришло письмо от друга Кузьмы,
Погиб жених Сергей у города Вязьмы.

Поплакала, сходила в церковь и в тиши
Поставила свечку за упокой его души,
Работала на заводе, делали патроны,
Со всех сторон на Россию рвались бароны.

Закончилась война победой,
Смерть фашистским главарям за наши беды,
Настали мирные времена,
Космос покоряли мы тогда.

Наступил критический момент,
Оглянулась Настя, а ей 50 лет,
Живет в коммуналке, квартиры нет
И обратилась она в партком и местком.

И выделили ей квартиру,
Со всеми удобствами радоваться миру,
И отправили Настю на пенсию,
Дали ей орден за жизненную концепцию.

На пенсии жизнь быстро пролетела,
Не успела опомниться,
Исполнилось ей 95 лет,
Старая стала, слепая и ума былого нет.

А здесь перемены в стране,
Оглянулась Настя, а капитализм во дворе,
Не понимает Настя, что случилось в стране,
Не хватает пенсии на еду и квартиру уже.

И задумала Настя умереть,
А это значит всю жизнь стереть,
Но как будет выглядеть она в гробу,
Ведь и сфотографировать будет некому.

Родственников нет, умерли знакомые, соседи,
Должна я что-то оставить мы же не медведи,
Настя заказала в ритуальных услугах гроб
И фотографа, чтобы не гневался Бог.

Указала дом, время, дверь будет приоткрыта,
Сама легла в гроб, глаза прикрыты,
В руках Настя свечу зажженную держала,
В назначенное время фотограф прибежала.

Осмотрев покойницу, она снимки сделав,
Лицо покойницы выразительнее сделать захотев,
Поставила рядом с гробом табуретку
И наклонилась над трупом, глядя на табакерку.

В это время Настя ее за шею рукой обхватила
» А фотографии когда будут» спросила,
Фотограф потеряла дар речи,
У покойницы в руке и ногах горели свечи.

Испуг ее охватил ужасный,
Она бросила на пол фотоаппарат классный,
Табуретка под фотографом закачалась,
Она упала и  подумала нога, сломалась.

Кинулась к двери и споткнулась
И на лестницу кувырком ткнулась,
Она почувствовала боль в поясничном отделе,
Вызвали «скорую», шутить нельзя в этом деле.

Установили перелом позвонка,
Фотограф не ждала от Насти звонка,
Она подала в суд на бабу Настю,
За физический и моральный ущерб к ее несчастью.

Бабу Настю вызвали в суд,
Но она не явилась, варила в это время суп,
Приказано было под конвоем доставить ее в суд,
Доставили, приговор был зачитан тут.

Штраф за все сделанное, приговор, как зов вечности,
Фотограф инвалид паралич нижних конечностей,
Штраф 50 тысяч долла'ров,
«Что вы судьи? У меня нет таких карманов».

Стоимость квартиры оценили в 50 тысяч долларов
И купили квартиру быстро без обманов,
Был июнь месяц, было жарко,
Настю вынеси вместе с диваном, ее было жалко.

Так, Баба Настя стала бомжом,
Кто-то приносил ей поесть и вилку с ножом,
Кто-то хулил и обещал отнести ее на свалку,
А кто-то принес ей каталку.

Она перестала самостоятельно передвигаться,
Баба Настя быстро худела и перестала смеяться,
Она стала похожей на божий одуванчик,
Ни кому не нужный- оборванчик

Умерла она в начале сентября,
Деньги на похороны собирали с дома, не зря,
Пышные похороны устроили бабе Насте,
С оркестром, орденом, как при старой власти.

Похоронили и разошлись каждый по себе,
Вот такой дикий капитализм в стране.

Похоронили бабу- Настю,
А у соседей в доме свое несчастье,
Пришла беда-
Открывай ворота…

Почем фунт лиха…

Это было давно и с тех пор уж пороша,
Замела вашей юности след
И то время вспоминаем хорошее,
В этой нынешней сутолоке лет.

Студентами были они: Виктор, Николай тогда,
Влюбились в девушку одну, для них эта беда,
Но выбрала она Виктора, и стала ему женой,
А Николай женился на девушке простой.

Жену Виктора звали Наташей,
А жену Николая величали Дашей,
У Виктора с Наташей родились два сына,
А у Николая с Дашей появилась дочь-Саша,

У Виктора сынов звали Сергей и Дима,
Мама сынов во всем щадила и любила,
Для них жила и их растила
И подругам говорила, а для чего я их родила?

Дети подрастали, сами путь в жизнь выбирали,
В возрасте 14 и 15 лет, уже выпивали,
Сергей был младше и ведомый Димой,
Характером слабей Сергей и мамой любимый.

К 17 годам они узнали героина сладость,
Хотя при этом испытывали слабость,
Дима в героиновом бреду Сергею стал внушать,
Что секс анальный, не стоит упускать.

В одной комнате они спали, для них удобно,
В вену дозу героина вводили дробно
И сексом занимались,
Далеко лишь за полночь они унимались.

Мама стала замечать, как они изменились,
Больше молчат, на экзамен в школе не явились,
Папа с мамой стали выяснять, что случилось?
А они не стали лгать, и все открылось.

Хорошо, что у папы денег много,
Нашел нарколога, и их лечили долго,
Экзамены в школе они сдали
И в Институт по конкурсу попали.

В Москву приехала поступать в институт Саша,
Дочка Николая с Дашей,
Она приехала в гости к Виктору с Наташей,
А они познакомили Сергея и Николая с Сашей.

Саша учится на факультете педагогическом,
Ребята мучаются на факультете юридическом,
Саша в общежитие живет, питается кашей
И навещает семью Виктора с Наташей.

Однажды приехала Саша, а Наташа загорает,
Лежит под ультрафиолетом и ее к себе манит,
Саша про себя отметила фигура у нее красивая,
Хочешь быть такой ? Сама она нежная и милая.

Дома сегодня никого нет, и мы займемся делом,
Разденься, душ прими, начнем работать с телом,
Наташа сделала ей массаж с втиранием крема
И 10 минут под ультрафиолетом для его обмена.

Потом они пили чай, Наташа гадала на картах
Про казенный дом, и дальнюю дорогу на нартах,
Они разошлись по разным комнатам спать,
Саша думала ей 45, выглядит на 30лет, а мать.

Ей 45, а дают 55лет, помню, как она трудилась,
В тайге папу ранил медведь, она не отступилась,
Он остался инвалидом, не мог получить работу,
Она взяла на себя о нас заботу.

Утром было воскресенье, вся собрались дома,
Виктор выглядел плохо, он выпил рюмку рома,
Наташа мне объяснила, его беспокоит аденома,
С метастазами, и он боится, что наступит кома.

Он днем держится, но даты путает,
О чем –то постоянно и напряженно думает,
Наташа смахнула с глаз, набежавшую слезу,
Саша подумала, все несут свою беду.

Ребята заигрывали с Сашей, она им нравилась,
Ей приглянулся Дима, но она себе клялась,
Пока не окончит институт, будет свободной,
Она знала почем фунт лиха, когда была голодной.

Наташа заметила ребячьи симпатии
И им наказала держать свои чувства в апатии,
А у Сергея появилось чувство к Диме опять,
Дима ответил:» Сергей реки не текут вспять.

Что было прошло и не вернуть назад,
Мне нравится девушка Саша, ты этому не рад»,
Сергей изменился в лице,
Он оскорбил его чувства, Дима думает о себе.

Сергей ушел на дискотеку, много выпил водки,
Начал заигрывать с ребятами, делая наводки,
Они смеялись, а грузин принял его всерьез,
Посадил в машину и на квартиру повез.

Там было трое грузин, для них он забава, роль,
У него из ануса, и через рот и нос пошла кровь,
Они оттащили его на помойку у здания,
Он умер от потери крови и остановки дыхания.
 
У Наташи появились морщинки на лице
Со смертью сына, она потеряла свои силы все,
На Ваганьковском кладбище его похоронили,
Виктор, при прощании, упал, словно его убили.

Умер Виктор после похорон сына через два дня,
Утром Наташа его в постели мертвым нашла,
Рядом с сыном его хоронили,
За гробом стояли, молча, ни в чем его не винили.

После похорон сына и мужа Наташа осунулась,
Заботилась о Диме с Сашей, в работу окунулась,
Дима просил Сашу, выйти за него замуж,
Она согласилась, и порадовалась Дима мой муж.

Пошли в ЗАКС и записались,
А через месяц там же расписались,
Свадьба была скромной, в семейном кругу,
Клятву любить дали друг другу.

Все у них было тихо и без трений,
Саша забеременела, будет ребенок без сомнений,
Дима возвращался из библиотеки поздно домой,
У подъезда его остановили грабители с дубиной.

Он отдал им деньги, часы, все, что было при нем,
Они ударили дубиной по голове, нашли его днем,
Они в подвал его бросили с гематомой,
В больнице сделали операцию, нужен покой.

Он был в больнице 8 месяцев, привезли домой.
А он обездвижен, не шевелит ни рукой, ни ногой,
Саша родила дочку,
Диме требуется уход, он смотрит, молча в точку.

Заботы о сыне, внучке на плечи Наташи легли,
Саша учится в Институте, помощи от нее не жди,
Наташа выстоит, никого не попросит,
Внучку вырастит, сноху выучит, сына не бросит.

В стране сексуальной революции
На все запреты пишут резолюции,
В Европе заключают браки гомосексуалисты
И лесбиянки резервисты.

Мир меняется и нравы,
Теперь уже не те,
И секс служит для забавы
Во всем мире и в Москве.

И женщины, как игрушки
В интернете на вкус любой,
И выбирают их в подружки,
Шутя,  играя их судьбой.

И до глубинки добрались,
И там продажная любовь,
Свободы слова дождались,
И в народ пришла боль.

И прочной нет семьи,
Разводы и брошенные дети,
За что нам держиморды- судьи,
И их криминальные сети?

В России теперь капитализм,
Прощай советский социализм,
Надо средний и малый бизнес поднимать
И взятки не брать и не давать.

Праздник на крови не получился

Возить товары надо на Руси,
У кого угодно ты спроси
И все ответят в один голос,
Людям нужно все и даже конский волос.

Дальнобойщики в дороге и мудрые как Боги,
Ночуют в кемпингах, там доги,
Берегут их деньги, документы, сон,
В придачу электроника на любой фасон.

Так живут на колесах ездят,
Бывает, кому то из них в глаз зазвездят,
Не без этого, жизнь многогранна,
Бывает, выпивают из стакана.

Бузят, скандалят и дерутся,
За что, про что на утро разберутся,
Обид, друг на друга не имеют
И потому свое братство ценят.

Гриша с Пашей компьютеры везут,
Их в северную точку России они привезут,
Но там еще их нет,
Грише 28, Паше 30 лет.

В кемпинге под Москвой остановились,
Поужинали, и спать завалились,
Но, осторожный стук в дверь,
Паша ее открыл »не хотите чая теперь?»

Спросила горничная,на подносе стаканы с чаем ,
Паша посмотрел на горничную »причаливай»
Горничная чай поставила
И взгляд обаятельный на рябят направила.

Паша не то шутя, не то всерьез
Добавил " чайку попьем, останься еж,
Зачем девочек ночами воровать,
Лучше ласковыми словами уговаривать".

Рассмеялась горничная, давай знакомиться,
«Шофера Паша, Гриша», горничная « Ася»
Ася бутылку водки достает и наливает,
Ребят отвлекает и в водку, что-то подсыпает.

Первый тост произносит Паша »за любовь»
Ася в тон Паше добавляет «что волнует кровь»
Как-то быстро ребята отключились,
Ася задумалась, зрение и слух у нее обострились.

Она рябят, на кровать положила, и раздела,
Щупать пульс она умела,
Дальнобойщики отдали Богу душу,
Она позвонила по телефону и съела грушу.

Приехали два здоровых мужика,
Они упаковали трупы в 2 целлофановых мешка,
В багажник машины трупы положили,
Паспорта, документы, одежду кислотой облили.

Трупы на городскую свалку отвезли,
Компьютеры на склад увели,
Пустой рефрижератор за 200 км доставили
И в лесу его там отставили.

Главарь банды Ася гордилась своей акцией,
Была довольна проведенной операцией,
Участниками по захвату рефрижератора,
А они уважали за ум своего оператора.

Ася  собрала  банду на нежилой даче кутюрье,
Она вышла к ним в платье с декольте,
И выдала подельникам по 5000 долла'ров,
И она добавила, это без» туманов».

Однако, один из мужиков заартачился,
Смотрите, баба тащится,
Она главарь среди нас,
Да, кто она, я ее сейчас…

Он лохматой рукой ее за горло схватил
И на пол повалил,
Ася на бандаже пистолет носила,
Она нащупала его рукой и застрелила

Мужика, пуля вошла в живот, и он осел,.
От боли и слабости присел,
Его лицо становилось бледным,
Он жалел себя и умирал бедным.

Его напарник понял, наступил его час,
Друг его умрет сейчас,
А он должен Асю убить
И всю выручку захватить.

Мужик нанес удар Аси по голове,
Статуэткой тяжелой, что была у него в руке,
Ася держала перед собой пистолет
И нажала на спусковой крючок, и мужика нет.

Он, падая, схватился за стол и другие вещи,
На столе стояли зажженные свечи,
Праздник на крови не получился,
От свечей пожар случился.

Часть III,
С Украиной граница прямая
И ответственность не рядовая
Выборы намечаются,
А интересы России не замечаются.

Демагог и прозападник Ющенко
С соратницей Юлией Тимошенко-
Главари оранжевой банды-
Лизнули Буша « аж в гланды».

Буш от процедуры такой
Потерял покой
И на выборные нужды,
Понял, что им деньги нужны.

Он Евросоюз подключил
И договор с Ющенко заключил,
Выдал миллионы валюты под расписку
И взял о неразглашении тайн подписку.

Выборы оранжевые проиграли,
Вот тогда они и заорали:
Янукович виноват,
Подтасовал он лекторат.

И орать будем до победы,
Нам не страшны Украины беды,
Но, а Ющенко обмяк сразу
И подхватил где-то заразу.

Кожа в язвах и убога,
Шельма, меченая богом,
Закричал народ вокруг.
Ющенко впал в испуг.

В Киев ринулись эмиссары,
Спасать валюту от божьей кары,
Здесь судьба должна сыграть,
Кому первенство отдать.

Перевыборы второго тура,
У Ющенко губа не дура,
Провалил он деньги Буша,
Это хуже холодного душа.

И забыв про этикет,
На библии клялся мнимый президент,
Как в глаза посмотрю я Бушу,
Лучше дьяволу продам душу.

Верховный суд за «бабки»
Вводит к выборам поправки,
Правила выборов меняет,
Третий тур выборов объявляет.

Янукович больше не президент-
Таков у власти прецедент.
За Ющенко платит Америка- вот,
А за Януковича только народ.

Однополярный мир,
« Во время чумы- пир».
Америка Ющенко хочет,
Народ за Януковича ропчет.

Ющенко победы добился,
Подтасовал лекторат и не стыдился,
Юлия время не теряла
И лекторат все зазывала.

Обещала много дать,
Если есть с нее, что взять?
Премьера Януковича в отставку
Ющенко делает на Юлию ставку.

Янукович победителя не признал,
Но в отставку все же он подал.
Так рождается взаимопонимание,
А народ нуждается во внимании.

Путин недолго сомневался,
С победителем остался.
У него свои проблемы,
Пусть сами решают свои дилеммы.

У Путина с Юлией компромисс,
Она глазками смотрит вниз.
Вот и стандарты двойные,
Ибо задействованы планы иные.

Не перечесть всех потерь-
А главное теперь,
Вертикаль власти удержать,
Чтобы страной управлять.

Партия власти- медведь,
А идеологии нет ведь,
А в идеологии торгаши,
Что для народа вши.

Партию власти долго грызли
И председателем стал медведь Гризли,
Только меры были бы эффективные
И заткнулись бы все дефективные.

Зурабов экономики пленник
Повел себя как электровеник,
Здравоохранение получил
И управлять им сам решил.

С койками вышли эаморочки,
Пять дней на койке без проволочки.
Оборот койки увеличим,
А больных всех обналичим.

Высокие технологии в медицине,
Такие, что не снились и Авиценне,
Лечить будем умело,
Стандарты пустим в дело.

И раскрутим лечение так,
Что в медицине закончится бардак.
ОМС – большие »бабки»,
Это к пенсии прибавки.

Монетизацию в стране объявили,
Льготы пенсионерам отменили,
Строим всех их по ранжиру,
Чтобы не бесились с жиру.

Квартиры они получат по ипотеке,
Доверять надо кредитной картотеке,
Жить в рассрочку на года,
Привыкать всем пора.

Пенсионный фонд у нас большой,
Пользоваться им надо с головой,
Деньги вложим в ценные бумаги,
И будем жить, как маги.

Там деньги можно нарастить,
Брать, и в удовольствие свое жить,
Это будет просто сказка,
Пенсионер - турист, ласты, маска.

Вот так будем жить
И не тужить,
И здоровье будет у всех отменное,
И деньги в кошельке разменные.

А тут реформа ЖКХ
Дома надо строить на века,
Крушенниников, отец реформы
Россиянам объясняет нормы.

Миллионы людей следует изжить,
В холопов превратить,
Площади шесть метром им довольно,
А господам надо жить привольно.

В частной собственности земля,
Промышленность прихватизирована вся,
Как проблему решить
И народ сохранить?

На заводе взрывчатки голодовка,
Это бандитская уловка,
Месяцы работы без зарплаты,
А это имеют свои возвраты.

Рабочие должны питаться,
Значит, что-то должно взорваться,
За все надо платить,
Где «бабки» взять, не из глины же лепить.

Границы, как проходной двор,
Заходи любой вор,
Лес вывозят эшелоны
И не стоят на пути заслоны.

Ах ты, матушка Россия,
От тебя остались одни усилия,
Что случилось с народом,
Откуда он родом.

Отчего все хватает и продает,
Для чего он живет,
Лишь бы брюхо набить
И деньжат накопить.

Это грустный венец,
Это жизни конец
И, увы, не прогресс,
А пещерный регресс.

Народы России
В полном забвении,
А Вы на краю пропасти,
Очнитесь от своей робости.

Мы не рабы,
Рабы не мы,
Но так жить больше нельзя,
Наша Родина России - земля.