Песня о Коршуне

(памяти Буревестника и Сокола...)

Утро окрасило красным восток
И замолкают ночи небылицы.
Чу!
Разлилась по Земле как поток
Песня волшебная.
Кто это? Птицы!..

Птицы —
вольные звери дремучих лесов,
диких пустынь
и прозрачного неба...

В чистом Небе Солнце светит
И играючись лучами,
Землю нашу согревает
Между Небом и Землею,
но поближе все же к Солнцу,
реет птица,
Серый Коршун;
на кого-то он похожий.
Черный клюв, загнутый кем-то,
плотно сжат —
молчанье свято.
И в молчании великом
он парит куда-то быстро,
позабыв про все на свете.
На ногах его есть когти,
но о камни они стерлись
и загнулись они к низу.
Но и все же,
если схватят,
вдруг они чего-то где-то,
то удержат это что-то
также крепко,
как и прежде.
Так летит он в поднебесье,
крылья тонкие расправив,
одиноко горделивый
и свободный до безумства.
Светит Солнце, Землю грея,
освещая путь-дорогу
этой птице в синем небе.
Нежный ветер тихо веет,
его перья освежая.
Так летит он,
зная что-то,
на Земле ища кого-то
из своих знакомых тварей.
Но исчезли все куда-то,
разбежались торопливо.
Нет, его не испугались
просто по делам умчались,
отдохнуть надеясь в норках
от забот и тягот будней
и набраться сил побольше.
Лев и Тигр — цари природы,
эти сильные созданья,
убежали вдруг на Запад:
кто поближе, кто подальше.
Даже Рак, зверь никудышный,
задом вдруг умчался к югу.
Там погреть решил свой панцирь,
он тепло уж очень любит.
Но вернутся они скоро,
это знает птица Коршун,
но все ж ищет он кого-то.
Вдруг, внизу блеснуло что-то,
ярким пламенем зеленым,
ослепило поначалу.
Удивился птица Коршун
и решил спуститься ниже,
посмотреть на это ближе,
расспросить про все на свете,
самому сказать, что знает.
Взмах крыла и вот он ниже,
но тут пуще удивился,
увидав такое чудо.
На лугу, цветам где тесно,
независимо и гордо,
пасся маленький Барашек,
в одиночестве упрямый.
Его лик был очень странным,
изумительным как песня,
бесподобным словно Небо:
и руно то золотое,
как в заморских старых мифах,
серый взгляд в ресниц оправе —
ласково-маняще-нежный,
словно Солнце в нем проснулось.
Это все увидел Коршун,
с высоты спустясь на Землю,
синий мир покинув разом,
в мир зеленый окунувшись,
в мир столь нежных ароматов,
как нежны бывают розы.
Приземлился птица Коршун
на высокий серый камень,
что лежал возле Барашка,
тот его не испугался —
был он смелым от природы,
любопытным очень кстати.
И такой меж ними вышел
разговор иль спор о жизни:
«Я, — Барашек начал первым —
жизнь свою веду как надо,
не стремлюсь куда-то шибко,
а пасусь на своем луге
средь цветов живых и чистых.
Захочу, скачу, играясь,
или бегаю по травке,
а лесной ручей, бывает,
мне рассказывает сказки
о прелестном чуде Жизни.
Захочу, щиплю я травку,
на других лугах и знаю,
что как только захочу я,
вновь вернусь на свое поле.
Так живу я.
Ну, а ты, друг звезд небесных,
как живешь ты в той пустыне,
синева которой, право,
не имеет дна ни края?
то паришь ты вдруг лениво,
то стрелой взмываешь к Солнцу
или падаешь на Землю,
разбивая грудь о камни.
Иль, безумствуя, как ветер,
ты простреливаешь Небо
и взлетаешь к звездам первым,
позабыв про все на свете,
никого не замечая.
И молчишь, ну, хоть бы крикнул
ты от боли иль от счастья.
Ах, какой ты глупый, Коршун,
силы тратишь на безумства
и живешь ты очень часто
как сойдется, как придется,
доверяя своим чувствам,
свою жизнь вверяя сердцу.
Но признаться если честно,
то и я, смотря на небо,
сам хотел взлететь туда бы,
Ближе к Солнцу,
Ближе к Звездам.
Но боюсь, упав, разбиться.
Ведь разбившись раз о камни,
не захочешь больше биться...
Глупый, глупый Серый Коршун».
Встрепенулся птица Коршун,
и в глазах огонь зажегся.
Он услышал этот голос,
и он слушал эту песню,
наслаждаясь каждым звуком
и внимая каждой букве.
Но закончилось мгновенье
и ответил птица Коршун,
гордо голову закинув:
«Да, я знаю это Небо,
и я видел призрак счастья.
И не раз крылом я грелся
о горячий кончик Солнца
и не раз мне звезды пели
о чудесных странах песни
и не раз, бывало, падал
и, разбившись вновь, как прежде,
я, залечивая раны,
улетал в свое бездонье,
презирая боль и слабость,
чтобы вновь взлететь повыше.
Я безумствовал и падал,
ни о чем не сожалея,
никого не обвиняя,
злость свою даря лишь камням.
Только в этом видя Славу!
Только в этом видя Мудрость!
Только в этом видя Счастье!
Сотни раз взлетать и падать
и, поняв внизу всю прелесть
ощущения полета,
повторить дотошно снова
Эту радость, это диво...
Что твоих, мой друг, полетов,
верь, что скоро будет время,
и тебя, земное чудо,
ввысь поднимут Крылья Счастья...
Ты узнаешь это Небо.
Я тебе его открою...»
Долго спорили два друга —
откровенность ведь сближает —
Солнце скрылось уж куда-то,
пост отдав Луне на время.
Улетая, птица Коршун
прошептал Барашку тихо:
«Я ужасно мало видел,
я до боли мало знаю,
но мгновения с тобою
мне открыли очень много
и я понял, что я стою;
в мир зеленый я влюбился,
привязался к чудным травам,
к этим запахам цветочным
и к тебе, мой друг...
Прости же,
улетать пора настала
и зовет меня в дорогу
небо черное, ночное.
До свидания, прощай же!»
И во мраке растворяясь,
и спеша навстречу к Солнцу,
улетел он, птица Коршун,
обещая вновь вернуться...