Сны и видения. Ч. 16. Расплата

   Мы втроем стояли на белой скале, похожей на выцветший череп великана с черными дырами пещер там, где должны были бы быть зубы – пещер, где раньше проходили ритуальные служения предков нынешнего пустынного народа. Эта скала особо выделялась высотой и массивностью из горного хребта, по которому мы пришли сюда. Под нами, внизу, глубоко в долине и вдаль во всех измерениях простирался Пустынный Город, обнесенный высокой, каменной, такой же ярко-белой стеной. Далеко на горизонте город терялся в голубом мареве, которое дрожало и искажало перспективу под острыми лучами яростных светил. Ветра не было, и летящий песок не мешал рассмотреть всю картину. Желтые и белые солнца жгли пустынную, желтую землю, но картина внизу, в долине, разительно отличалась от того, что привык видеть путник в этом небогатом на краски, однообразном, желто-белом мире.
    Темно-синий туман, похожий на грозовые тучи, стремительно несся по городским улицам и переулкам. Рваные дыры в нем внезапно открывали какие-то багровые и алые сполохи на улицах и в окнах домов, и тут же, смыкаясь, туман скрывал все, будто стыдясь того, что творилось в Пустынном Городе. Туман клубился и клубился, он был похож на гигантского дракона, извивающегося в узком пространстве, стремясь выбраться оттуда. Багровые сполохи с улиц города пронзали его то в одном, то в другом месте, снопами лучей вырываясь вверх, почти достигая неба. И странно было видеть, как мрак и тьма, и сполохи огня жили своей жизнью, никак не смешиваясь с убогой палитрой пустыни. Синий туман заполнил весь город, вспухал, переливался через стену, выливался из города, но тут же таял вне его, словно Пустыня сжигала его щупальца.
   Мой отец грозно нахмурившись смотрел вниз, весь подавшись вперед, за край каменного пятачка, где мы стояли. Его руки были скрещены на груди, поверх лат, и даже под латами было видно, как он пытается глубоко вдохнуть воздух, несущий запах разложения и смерти оттуда, снизу. Заклинание подействовало именно так, как гласили старые книги. Тьма и Огонь, два демона-разрушителя пронеслись сквозь город и взяли свою дань. Все жители, чьи сердца и души были чисты и не запятнаны предательством и пороком, мирно спали в своей постели и видели сны. Все, кто плел интриги и обращался к черной магии – были взяты демонами и получили Печать Тьмы и Огня, их клеймо, по которому любой человек мог легко распознать их в каждом из миров.
   Монашек стоял рядом с нами и во все глаза глядел на то, что происходило внизу. Он тоже был очень взволнован, но его волнение было каким-то другим. Если мой отец был суров и в его взгляде читалась непреклонность справедливого судьи, то взгляд монашка, кроме своей обычной наивности и доброты, выражал странное сомнение и ожидание, словно он ждал чего-то другого, словно картина, которую он видел, не была завершена и он был готов добавить свои штрихи, обдумывая их.
   Я же смотрел вниз, стараясь запомнить каждую деталь. Вот огромные ворота города начали открываться. Несколько минут проем был пуст, выпуская языки темного тумана и огня. Но вот, туман начал растворяться в солнечном свете, таять, распадаться на клубки и всплески, и сквозь черную мглу мы увидели, как из ворот начали вперевалку выходить карлики. Они были в высоких шлемах, напоминавших полумесяц, их лица были бледны, тела закованы навечно в черную броню, словно усыпанную блестящими осколками обсидиана. Они двигались как автоматы, как заводные игрушки. Толпа карликов медленно, вразвалку потянулась в пустыню. Это и были Проклятые – теперь их будут называть только так.
   Король смотрел на них задумчиво, и я понял, что в его взгляде уже нет гнева, только печаль.
- Знаешь ли ты, мой сын, что мы сейчас сделали? – спросил он. Я покачал головой.
- Разделяя мир на зло и добро, мы начинаем между ними битву. Я создал новый народ, который не несет в себе ни капли высокого сознания, стремления к созиданию, светлой мудрости. И рано или поздно этот народ поймет, что он имеет право бороться жизнь, раз его создали, какой бы она ни была, а потом ему этого станет мало… весь этот мир уже принадлежит не мне, и не тебе, и не тем, кто остался внизу и видит мирные сны. Я знаю хозяина этого мира. И мы сами отдали ему власть. Это он!
   И мой отец, круто повернувшись всем телом, обвиняюще указал пальцем на монашка.
- Я?! – воскликнул тот испуганно – Я?! Но почему??? Нет, нет, вы ошибаетесь! Я не хочу… мне не нужно!
  Он протестующее вытянул вперед обе руки, словно защищаясь, в его глазах было видно искреннее недоумение и испуг.
- Смирись – или сражайся! – я никогда не думал, что голос моего отца настолько громкий, он всегда разговаривал тихо, не повышая голоса, но сейчас его голос прогремел яростно, как гром с неба, и раскаты упали эхом в пустыню, и раскатились далеко, как тогда, когда в битве против Солнечных Гладиаторов он звал своих воинов в бой, выкрикивая клич рода.
- Смирись – или сражайся! Но и в том, и в другом случае, все уже решено. И ты это знаешь!
   Мгновение в глазах монашка боролись два человека. Испуг и недоумение, а потом – обреченность, а затем – понимание… Его лицо словно сжалось, скулы напряглись, глаза сузились. И в них мелькнула Тьма. Я увидел его другим. Минуту назад он был просто странствующим, бесхитростным монашком. И вот - это воин, и в его взгляде что-то такое, что никак нельзя спутать с невинностью книжника - мечтателя. Ни слова не говоря, он резко повернулся и начал спускаться по петляющей тропинке со скалы. Мы долго провожали его взглядами.

(продолжение следует)