1. Развязка заказной дуэли. В. Блеклов

                Развязка заказной дуэли

                Первый раздел
                Геккерны. Свадьба Дантеса
              Хотя написано о ней, пожалуй, больше всего, пушкинисты и здесь – не объективны. Они,  вооруженные так называемыми «свидетельствами»  современников поэта, собственно и собрали – только эти «свидетельства».
              А современники поэта, которые, если не распускали сплетни о Пушкине, - а петербургский свет именно в это время «гудел» на пушкинскую тему! – то, во всех случаях, тоже воспринимали, «пушкинскую тему», только по её внешним признакам и обстоятельствам.
              Вооружились пушкинисты прошлого времени и неоднократно уже упоминаемой нами, выше, так называемой «концепцией» П. Щеголева о возникновении дантесо-пушкинской дуэли - по плохим «семейственным причинам и обстоятельствам Пушкиных-Гончаровых». И, потому, они тоже не добрались, по настоящее время, до её подспудного, или реального, хода. Кстати, заметим, что мы, в книге, называем её, в отличие от пушкинистов прошлого времени, именно как дантесо-пушкинскую, а не пушкинскую, дуэль.
              Вопрос – действительно большой (Если не самый большой во всей огромной, сейчас, пушкиниане.). Но, к сожалению, конечно, мы его способны в предлагаемом вам, сейчас, разделе – только обозначить. Да и то – почти схематично. И - по самой простейшей схеме. Начнем, пожалуй, со следующей немаловажной особенности этого периода николаевского заговора.
              Геккерны (оба!) после 23-го ноября 1836 года действительно несколько поубавили, - разумеется, по прямой, но тайной, указке царя! – тон по отношению к Пушкину и ко всем трем сестрам Гончаровым. Это – реальный факт, если проследить или, точнее, сделать анализ писем и воспоминаний современников поэта.
              Это, если выразиться, здесь, образно, как бы зловещее затишье перед бурей, имеющее, в николаевском заговоре против Пушкина, и вполне определенные задачи и цели:
            - усыпить бдительность поэта;
            - чтобы ноябрьский, - заранее фальшивый! - дуэльный инцидент, в котором выиграли, как вы уже знаете, заговорщики (Например, немалую заслугу в предотвращении дуэли приписал, себе, именно Геккерн-старший.), не слишком крепко связался, в памяти петербургского света, с будущим январским инцидентом;
            - чтобы вновь выставить Пушкина, перед петербургским светом,  в январских событиях -  именно как «бешеного ревнивца» и «неисправимого дуэлянта»; и прочее.
              Однако вновь вернемся именно к Геккернам. А они, продолжая давно спланированный и тщательно продуманный фарс, стали - как бы готовиться и к свадьбе. А как бы - потому, что действительно – как бы готовились к ней. Подпуская при этом в свет, через тихий свой «шелест», - то есть тоже через сплетни! – своё неудовольствие - именно предстоящей свадьбой. И, разумеется, самой невестой, демонстративно показывая, на балах и раутах того времени, - в то же время! – любовь Дантеса - именно к Е. Гончаровой.
              Через что петербургский свет, практически до венчания, так и не верил в свадьбу. И не верил он, разумеется, в саму любовь Дантеса к Е. Гончаровой. Но свадьба была, в заговоре, обязательной. Потому и произошла, у заговорщиков, заблаговременно. Другими словами состоялась – 10-го января 1837 года. 
              И свадьба, через которую, царь-«сценарист» воплотил в жизнь, как вы уже знаете, ещё один  сценический фрагмент. Фрагмент, уже известный, вам, по предыдущему нашему материалу: «Венчание Дантеса, и Екатерины  Гончаровой, в церкви «Святой Екатерины».
              Что означало у царя, как вы уже знаете по изложенному вам, выше, материалу, посмертное «венчание» Петра III, и Екатерины II, в придворной церкви, устроенное, - в общем-то, разгневанным на свою мать за её надругательство над Петром третьим! – воцарившемся, после смерти Екатерины II, Павлом I. Тоже «позаимствованным» Николаем I, как вы уже знаете, из тайной пушкинской «Пиковой дамы».
              Весьма характерен, кстати, и список лиц, участвовавших в свадьбе и при венчании. Это, по сути дела, чуть ли не полный список самых активных участников николаевского заговора. Среди которых царем, уже незаметно для окружающих, выдвигаются и новые лица, типа графа Г.А. Строганова, который потом и станет, у царя, - через свою добровольность! – распорядителем похорон поэта.
              Чтобы войти, - потом! - именно в опекунский совет над осиротевшей семьей Пушкина. И, именно через это,  совместно с царем не только выдать замуж, жену поэта, именно за П.П. Ланского, но и, - разумеется, тоже совместно с царем! - именно тайно чернить, жену поэта, до самой, практически, её смерти.
              И сделать всё это, разумеется, через просто стремительную, - и блестящую, к тому же! - карьеру П.П. Ланского. Карьеру, устроенную, разумеется, только царем.
              Явно намекая петербургскому свету, через только что выделенные, перед вами,  обстоятельства, - то есть именно через блестящую карьеру второго мужа Натальи Николаевны! – на тайную любовную связь,  жены поэта, именно уже с императором Николаем I.
              Граф Строганов подаст, кстати, и весьма дельный «совет», барону Геккерну (О дуэлировании, с Пушкиным, не им, а именно Дантесом.), - отмеченный, в пушкиниане, через письмо барона Геккерна к барону Верстолку от 11-го февраля 1837 года: «Однако я не хотел опереться только на мое личное мнение и посоветовался с графом Строгановым, моим другом. Так как он согласился со мною, то я показал письмо сыну, и вызов господину Пушкину был послан»! – через что и выступит, в николаевском заговоре против Пушкина, именно тайным представителем царя. Видите, как всё, здесь, точно продумано и – взаимосвязано.
              Список же лиц, присутствовавших на дантесовской свадьбе, следующий (Даем вам, его, по книги самого П. Щеголева.): «Свидетелями при бракосочетании расписались: барон Геккерн, граф Г.А. Строганов, ротмистр кавалергардского полка Бетанкур (Один из многочисленных любовников Идалии Полетики; - пояснение В.Б.), виконт д Аршиак, поручик Гусарского полка Иван Гончаров и полковник кавалергардского полка Александр Полетика».
              Муж Идалии Полетики; – пояснение В.Б.
Дантес «привязал» д Аршика к себе и этой свадьбой, кстати, для того, чтобы, - в намечаемых, заговорщиками, январских событиях! - он тоже участвовал как секундант кавалергарда. И, разумеется, как секретарь французского посольства, с которым Николай I, в то время как вы уже знаете, явно не дружил.
              Комментарий и пояснение В.Б. - Здесь уже царем выдвигается ярко обозначившийся, в заговоре, французский след, - тоже исходящий, у царя, из исторического произведения пушкинской «Пиковой дамы». И отчетливо выдвигается сама его, - и немцев! - враждебная политика по отношению именно к Франции. 
              Здесь, то есть на свадьбе, Николай I собрал «поручика» (Дантес!), «ротмистра» (Бетанкур!), «полковника» и «Александра I» (Через Александра Полетику; – пояснение В.Б.) в единый ряд, что тоже – сценично. На свадьбе же посаженными отцом и матерью были:
            - со стороны невесты: граф и графиня (Юлия Павловна!) Строгановы;
            - со стороны жениха: Геккерн и графиня М.Д. Нессельроде. Как видите уже и сами, список заговорщиков – почти полный. Однако продолжим разговор о механизме (Или ходе, что ли!) именно развязки николаевского заговора.
              А Дантес и в это время, если представлялся, разумеется, случай, - а их было, в обычную серию осенне-зимних балов, сколько угодно: например, у тех же Карамзиных, Мещерских; или, тоже, к примеру, у Вяземских на новогоднем вечере, о котором княгиня В. Вяземская поделилась воспоминаниями с замечательным пушкинистом П.И. Бартеневым:
              «Накануне Нового года у Вяземских был большой вечер. В качестве жениха Геккерн явился с невестою. Отказывать ему от дому не было уже повода. Пушкин с женою был тут же, и француз продолжал быть возле неё» (Дальше читайте воспоминание В. Вяземской – самостоятельно)! – не упускал момента хотя бы издали, но, всё же, бросать, на Н.Н. Пушкину,  «долгие и нежные взгляды».
              Изображая, тем самым, перед светом, - который только и следил, кстати, именно за этим! – не только свою "влюбленность", в жену поэта, но и, если уже учесть и предыдущие события, о которых вы уже все знаете, неоднократно выделенную нами, выше, именно «взаимную влюбленность». Через что слухи и сплетни о ней, в свете, естественно, не только не прекращались, но и – подогревались.
              Любить, как говорят, не запретишь. Здесь всё делалось, разумеется, по тайной указке царя. И, потому, ни о какой влюбленности и, тем более, «взаимной влюбленности», здесь - и речи быть не может.
              Хотя именно по только что выделенному, перед вами, поведению Дантеса, на названных  вечерах и балах, все выглядело, - со стороны петербургских кумушек! – примерно так, как нам трактовали, в прошлом, именно современники поэта. Да и пушкинисты прошлого времени. Обозначив и этот немаловажный штрих, в николаевской развязке заговора, пока, на время, оставим Дантеса.

                Второй раздел
                Другие люди
              А выделим, что на смену обоим Геккернам, после 23-го ноября 1836 года, вышли, как это было задумано заранее, - и как это бывает - именно в придворных интригах, заговорах и в заказных убийствах!  - совершенно другие лица и, разумеется, обстоятельства, исходящие из них, то есть из их интриг.
              Обстоятельства, эти, вам уже названы. Теперь через салоны Е.А. Карамзиной, Мещерских, Вяземских, грязные сплетни о Пушкине, - и всех трех сестрах Гончаровых! - и стали испускаться – именно в петербургский свет. Испускаться, разумеется, через действующих, там, персон. Особенно П. Вяземским, его женой, княгиней Верой, и старой девой и петербургской "кумушкой" С.Н. Карамзиной.
              Так что он, свет, не остался без своей пищи (злословия и сплетен!) и в этот период заговора. Продолжал он «гудеть» о Пушкине, и обо всех трех сестрах Гончаровых, по день николаевской дуэли, то есть дуэли Дантеса, с поэтом, 27-го января 1837 года.
              Это – тоже одна из наиглавнейших особенностей николаевского заговора на завершающем его этапе, этапе развязки его. Развязки, с помощью которой, собственно, уже и взводился, на боевой спуск, сам механизм событий 23-29 января 1837 года.
              А свидетельствуют нам, об этом, письма С.Н. Карамзиной к брату Андрею. Последнее письмо было написано, ею, как вы уже знаете, как раз в день дуэли! 
              Разумеется, есть и другие свидетельства. Но мы их, как и только что обозначенные, выше, письма С.Н. Карамзиной к брату, здесь - приводить не будем.
              Если желаете с ними познакомиться, берите соответствующие книги и труды по пушкиниане, и вы убедитесь, что мы и здесь – правы.
              Мы же, в качестве уже фактов, выделим, всего лишь, несколько небольших выдержек из писем современников поэта.  Выдержек, освещающих психологическое и эмоциональное состояние Пушкина в этот период времени. И выдержек, которые вы, надеюсь, дочитаете, до конца, самостоятельно.
              Письмо С.Н. Карамзиной от 29-го декабря 1836 года: «Я продолжаю сплетни и начинаю с темы Дантеса: она была бы неисчерпаемой, если бы я принялась пересказывать тебе всё, что говорят» (Далее читайте письмо – самостоятельно!).
              Письмо А.Н. Карамзина от 16-го января 1837 года: «Неделю назад сыграли мы свадьбу барона Геккерна с Гончаровой» (Далее читайте письмо – самостоятельно.).
              Письмо С.Н. Карамзиной от 27-го января 1837 года: «В воскресение (24-го января) у Катрин (Мещерской; - пояснение В.Б.) было большое собрание без танцев: Пушкины, Геккерны (которые продолжают разыгрывать свою сентиментальную комедию к удовольствию общества). Пушкин скрежет зубами и принимает свое всегдашнее выражение тигра. Натали опускает глаза и краснеет под жарким и долгим взглядом своего зятя. Это начинает становиться чем-то большим обыкновенной безнравственности. Катрин направляет на них свой ревнивый лорнет. А чтобы ни одной из них не оставаться без своей роли, в драме, Александрина по всем правилам кокетничает с Пушкиным». Далее дочитывайте письмо – самостоятельно. 
              Как видите уже и сами, именно по этому направлению, - направлению сплетен и травли! – Николаем I тайно и взводиться, постепенно, механизм январской, 27-го января 1837 года, дуэли. Это, еще раз выделим, наиглавнейшая особенность после ноябрьских событий. Через сплетни Пушкина уже «ведут» - именно к январской, 1837 года, дуэли. Названная особенность имеет, кстати, и частности (Некоторые из них мы попытаемся раскрыть, вам, чуть ниже.).

                Третий раздел
                Любовная позиция
              Здесь же выделим, что не забыл Николай I, в это время, и так называемую «любовную линию», уже обозначенную, нами, выше. Сейчас наступило время дать, вам, её настоящее значение. Это, по сути дела, даже не «линия», - хотя в заговоре она идет, у царя, именно через вполне определенные штрихи-эпизоды! – а – «позиция»! 
              Её нам выделил, в биографической «Пиковой даме», - как вы уже знаете по нашим предыдущим книгам! - А.С. Пушкин. Выделил через острейшие сатирические выпады - против Александра I. И – через выделение его, там, рогоносцем (Смотрите, об этом, выше, то есть в наших предыдущих книгах.).
              А смысл, её, примерно в следующем, если учесть, разумеется, весьма отчетливое выделение поэтом, в той же повести, своего тайного ночного любовного романа с внучкой Кутузова.
              Чета Фикельмон, где граф – рогоносец, в центре. Её окружают: с одной стороны: «влюбленный друг» Д.Ф. Фикельмон, 1823 года, император Александр I; с другой стороны: любовник, 1832 года, Д.Ф. Фикельмон, Пушкин. Это, по сути дела, тоже острейший сатирический выпад, поэта, против своего «любимейшего», как вы уже тоже знаете, императора.
              Так вот, Николай I, каким-то образом узнавший и об этом выпаде поэта, - скорее всего, из совсем не зашифрованного  поэтом, как вы уже знаете по моим предыдущим книгам, черновика пушкинской «Пиковой дамы»! - в своем заговоре и создал обозначенную, выше, «любовную линию».
              Линию, означающую у него, как вы уже тоже знаете, и личную месть, поэту, за своё поражение относительно Д.Ф. Фикельмон. Смотрите, об этом, выше. Например, в нашей первой книги.
              И создал, по сути дела, тоже «любовную позицию», «позаимствованную», им, именно из пушкинской повести. Она, любовная позиция, практически, идентична -  изложенной вам, выше, и в наших предыдущих книгах.
              Главный же смысл, её, примерно в следующем. Чета Пушкиных, где поэт – рогоносец, в центре. Её окружают, с одной стороны, «влюбленный друг» Н.Н. Пушкиной, император Николай I. А царь все четыре года заговора и, даже, - как вы уже знаете! – далее,  демонстративно выставлял, себя, именно другом Н.Н. Пушкиной. С другой стороны – любовник Н.Н. Пушкиной, 1836 года, Дантес. Вот почему Дантес именно в 1836 году стал испускать, в свет, сплетни не только о его «взаимной влюбленности» с женой поэта, но и, даже, о тайном сожительстве с ней.
              Но сплетни всё же есть – только сплетни! Поэтому еще с 1836 года, - и, особенно, сразу же после убийства, поэта, на дуэли! – в петербургском свете стали усиленно муссироваться тайные слухи и о том, что Дантес – это, всего лишь, прикрытие. А за всем этим стоит, - как наиболее мощная и влиятельная фигура! – именно император Николай I, тоже известный, всему петербургскому свету, ловелас.
              А свидетельствует нам, об этом, хотя бы граф Соллогуб, со своими устными рассказами - именно о тайной связи, жены поэта, с царем, записанными, как вы уже тоже знаете, Иваницким. Намекнул нам, на это, и сам П. Щеголев, рассматривая, в своей книге, именно только что выделенные перед вами, выше,  тайные толки петербургского света.
              Окончательно же эти толки оформил, - в сенсационную версию! - так называемый харьковский «историк» и «пушкинист», А. Зинухов, через свой «историко-пушкиноведческий» роман «Медовый месяц императора».
              Его версию мы попытаемся рассмотреть - уже в следующей нашей книге. Здесь же завершим разговор - именно о только что выделенной нами, выше, «любовной линии» и - «любовной позиции». А финал её, в николаевском заговоре против поэта, вам, в общем-то, уже известен.
              Именно царь, через княгиню Е.П. Салтыкову, как вы уже знаете из изложенного вам, выше,  материала, в самом прямом смысле поставил, Пушкина, на колени. В мастерской знаменитого художника К.П. Брюллова.
              Другими словами, он и здесь, то есть почти в самом конце своего заговора против поэта, не забыл о своих сценических фрагментах, вкрапливая их, с упорством маньяка, именно в жизнь поэта.
              А это свидетельствует нам, в свою очередь, именно о бешеной ненависти императора, к Пушкину, которая вылилась у него, -  в длительном заговоре против поэта! - именно в сценичность.
              Дав, в конце концов, не только причудливость самого николаевского заговора, но и – уникальность его. И вот, собственно, именно через сценические фрагменты и эпизоды и удалось, наконец, - то есть через 173 года! – вскрыть его.