Дневник астматика

За окном бушует уставший ветер
А в моей квартире сегодня вечер
В постель со мною ляжет печаль
И будет читать надоевшую мораль
А мне все равно и в душе свет погас
Я даже не знаю, который час
Я даже не знаю когда засну
И увижу ли завтрашнюю весну.
Увижу ли солнца лучи
Ладонь покрывают слезы свечи
Сердце так редко стучит
И разум все чаще молчит
Лишь изредка скажет слова:
Он ушел теперь навсегда.



1-й день.
Он всегда был такой… не такой как все. Не такой как те, которых я знала до него. Для меня он всегда был воплощением мечты.
Только когда я повстречала его, я поняла что живу. Только когда он спросил мое имя, я поняла, что у меня есть имя.
Я тогда стояла как завороженная, смотря на сцену. Именно его я выделила среди всех танцевавших. Его движения были так отточены, так легки, что казалось, будто он родился танцуя. Еще тогда я поняла: он живет танцами.
Он подошел ко мне после выступления и спросил мое имя. Так начинался наш роман.
Он был непостижимо загадочным. Пропадал на недели и радостным голосом сообщал что скучал, а потом снова исчезал. И может это странно, но мне это нравилось, так он казался еще загадочней и мне хотелось его разгадать. Эти исчезновения прекратились лишь, когда он, взяв меня за руку показал «как нужно двигаться под музыку». Вот такой он непостижимо загадочный. У всех все начиналось с первого поцелуя, а у нас с первого танца в парке под красивым мощным дубом. И пусть он специализировался преимущественно на спортивных танцах, «танцев для мужчин» - называл он их, он умел танцевать и вальс. И там, в парке он доказал это.
И если в первый раз в клубе я поняла, что хочу,  чтобы он был со мной, то после парка я по уши влюбилась в него.
Больше он не исчезал. Мы могли целыми днями разговаривать по телефону, а ведь это тоже самое, что находиться рядом, в одной комнате, просто не прикасаться друг к другу, будто мы еще стесняемся. Чем больше мы разговаривали, тем больше я узнавала его и тем больше понимала, что никогда не узнаю до конца. Он обожал говорить о великих людях. Да он любил не  только музыку, еще он любил историю в лицах. И если бы мне надо было узнать историю Петра 1 или Александра Македонского он бы рассказал ее не хуже историка с высшим образованием специализирующемся на этом предмете. Это доставляло ему истинное удовольствие он мог говорить часами о том, что Галилео Галилея несправедливо осудили и как Леонардо да Винчи мечтал о том, что человек когда-нибудь полетит. Его было невозможно остановить, и я часто просто, чтобы доставить ему удовольствие спрашивала о Моцарте, о Копернике или же Аристотеле. И он рассказывал, так интересно и эмоционально будто говорил о своей жизни.
У него был безумно сладкий  и безумно приятный голос. Такой тихий, спокойный и вселяющий уверенность. Бесконечно приятный голос. Когда он говорил о том, как сильно Иван 4 любил свою первую жену или как он хотел бы поскорее увидаться со мной, я легко парила в облаках, впитывая каждую нотку его голоса. Я всегда боялась, что если однажды  не услышу этот голос, то умру.
Я вся дрожала, когда на втором свидание он, пригласив меня на танец, нежно шептал на ухо, что я прекрасна. Музыка несла нас по волнам, и мы купались в них, упиваясь жизнью. Тогда он впервые поцеловал меня. Этот поцелуй я никогда не забуду, полный страсти и нежности. Он любил целовать так же, как и танцевать. А я любила, когда он целовал, любила ощущать нежность его губ, чувствовать вкус его поцелуя.
В тот вечер я, наконец, то, по настоящему ощущала, что он мой и была уверена, что всегда будет так. Но нет, я ошибалась. После двух лет отношений он нежно поцеловал меня, забрал с полки зубную щетку, которой пользовался, если оставался ночевать, дезодорант,  туалетную воду, которую я так любила ощущать на его теле, тихо закрыл за собой дверь и ушел из моей жизни. А я молча смотрела на опустевшую полку и по щеке текла слеза. Да, мы вчера ругались. Он мне опять изменил. Я уставшая от этих измен кричала, что ненавижу и не могу больше так, но имела ввиду, что все выдержу лишь бы был рядом. А он утром собрал вещи и ушел, забрав с собой мою жизнь. И у меня не было сил кричать, не было сил удержать и я беспомощно стояла и плакала. Он ушел…

2-й день без него.
Вчера перед сном  я молилась. Молилась за него, за себя, за нас обоих. Я привыкла молиться, если чего-нибудь боюсь. Когда мне приходилось сдавать экзамены или идти на собеседование я всегда молилась. Так я была не одна, со мной был Он, в такие минуты Господь разделял со мной страхи. И я всегда верила, что Он помогает. Когда мама не предупредив, что задержится на работе, поздно приходила домой я в ожидании молилась. В страхе, что что-то случилось,  я прижимала покрепче любимого медвежонка Кренделя и молила господа о скором возвращении мамы. А потом ложилась в кровать, затаив дыхание, прислушивалась, не шумит ли мама ключами в коридоре и  точно знала, что  вот-вот услышу ее шаги, ведь я Его просила, а он не может отказать.
И вчера я молилась от страха, и Он казалось, сидит рядом гладит меня по голове уверяя, что все будет хорошо. Я снова почувствовала себя маленькой девочкой ждущей домой маму, снова лежа в кровати, прислушивалась к тишине, и лишь плюшевого Кренделя не было рядом.
Больше всего я боялась, что когда проснусь, буду одна в кровати, полка в ванной по-прежнему будет пуста, а я буду продолжать жить.
И сегодня проснувшись как никогда рано, увидев пустыми кровать и полку, я никак не могу принять то, что я живу. Он впервые отказал мне. Наверное, Ему надоело, ведь я так часто молилась, когда мы ссорились, и Он всегда нас мирил.
Мы так часто ссорились по пустякам. То сразу же мирились, переводя ссору в шутку. То не разговаривали по неделям. Каждый раз я спешила к подруге сообщить о том, что мы расстались. Лила слезы в подушку, иногда напивалась и несла всякую чушь, а подруга наверняка знавшая, что мы еще помиримся смиренно терпела все мои жалобы и слезы. И я благодарна ей. Она всегда была хорошим слушателем, умела поддержать. Как-то раз после очередной ссоры я приехала к ней вся промокшая под дождем, готовая расстаться  с жизнью. Испугавшись моего вида, она быстренько сварила горячий кофе, затащила меня под горячий душ, а потом, замотав меня в мягкое полотенце обняла  как ребенка и мы вместе плакали. Я так и заснула в ее объятиях, убаюканная теплотой ее любви и нежными словами, чувствуя себя в полной безопасности. Тогда она спасла мне жизнь, подарив тепло и заботу матери. А утром мы молились вместе.
Если мы ссорились по моей вине, то переборов свою гордость я первая шла на примирение. В таких случаях я всегда знала, где его искать. Любым горем и  радостью он предпочитал делиться с танцами. Он ехал в свою студию, там включал музыку и полностью отдавался танцам. В первый раз, когда я нашла его там, он поглощенный музыкой и движениями не сразу заметил меня. Я тихо стояла в стороне, наблюдая за ним и испытывала удовольствие от открывавшегося моим глазам зрелища. Боже, как он танцевал. Каждое его движение было наполнено жизнью, каждое движение говорило за себя описывая какую-то картину из жизни. Так нельзя научиться, так можно лишь уметь танцевать с самого рождения.
Когда он заметил меня, он перемотал музыку, теперь играла «Бандэрос – Жизни не жалко», подошел ко мне, упал на колени и прижался к моим ногам. Тогда мне казалось, что я бы повторяла этот момент вечно. Раз, за разом чувствуя как он прижимается к моим коленям. Вот какой он мой любимый. На коленях перед ним должна была стоять я, но он всегда все делал не так как должно быть. И так было всегда. Мы ссорились, я приходила к нему в студию, он включал  «Бандэрос – Жизни не жалко» и мы утопали в нежности как в ванной с лепестками роз. Тогда мир для меня приобретал цвета и лишь для таких моментов стоило иногда ссориться.
Но сегодня я не пошла, плакать к подруге, и не поехала в его студию. Мое сердце тревожно подсказывает мне, что это в последний раз, и я снова молюсь.
«Господи дай силы, дай жизни, дай любви
И прости все его грехи
Прости все мои печали
Господи будь с ним в самые трудные минуты
Веди его за руку и люби также как и я!
Спасибо, что он был со  мной
Господи помилуй!»

3-й день без него.
Сегодня всю ночь гремел гром, и небо разрезала гроза. Я всегда боялась грома с грозой. В детстве бежала к родителям в комнату, вся в слезах. Мама нежно прижимала меня и с улыбкой говорила: «Глупышка, это всего лишь гроза. Она не трогает хороших и послушных девочек. Так что тебе нечего бояться!». После этих слов она укладывала меня рядом с собой в постель и я на протяжении всего ненастья усиленно вспоминала не сделала ли я сегодня чего плохого. Я искренне верила, что если плохо вела себя, то гроза придет наказать меня.
Конечно, теперь я в это не верю, но мне по прежнему жутко слышать раскаты грома и видеть, как молния рассекает небо. И мне так хочется ощутить его дыхание рядом с моим ухом и услышать тихий шепот: «Не бойся ты не одна».
Да я ужасно боялась грозы. В тот день она была особенно страшной, и гром гремел так, будто он совсем рядом. Я позвонила ему домой  и сказала, что ужасно боюсь и наврятли смогу заснуть. Он тихо засмеялся, назвав меня глупышкой, что заставило вспомнить меня детство, и сказал, что сейчас приедет. Я не успела ничего возразить он уже положил трубку. Через полчаса он был у меня, весь промокший и с такой обворожительной улыбкой. Я бросилась его обнимать и ругала, что он вздумал приехать.
- я такое пережила пока ты добирался до меня, я очень боялась за тебя. Ничего бы не произошло, если бы мы просто поговорили по телефону.
- я не мог оставить тебя одну дрожать от страха в пустой квартире. Я люблю тебя.
Гром не стихал всю ночь. Мы лежали в кровати, он крепко, крепко обнимал меня и шептал на ухо: «не бойся ты не одна. Я никому тебя не дам в обиду. Моя глупышка». От этих слов становилось тепло и уютно. В его объятиях я больше не боялась грома, я боялась больше не услышать этих слов.
По-другому и  быть не могло, ведь он всегда был романтиком. А я всегда любила романтиков. Он говорил такие слова, от которых становилось жарко, он мог убедить любую девушку даже самую некрасивую в том, что она прекрасна. В его квартире всегда можно было найти свечи, которые он зажигал, если я оставалась у него. Ужин при свечах был его коронным номером. Он дарил цветы по  поводу и без повода. А его руки так нежны и теплы, что я утопала в их ласке. Он даже целовал мне ноги.
После долгой вечеринки по поводу дня рождения моей подруги на каблуках ноги ломило ужасно. Он довез меня до дома, взяв меня на руки отнес в квартиру, положил на кровать и, сняв туфли начал целовать ступни. Я столько раз читая романы, представляла этот момент, как мне целуют ступни. И он был первым кто исполнил мою мечту. Это было божественно, только он мог так нежно и страстно целовать ноги, что они смогли забыть о ненавистных каблуках.
А однажды он пригласил меня в сауну и когда я увидела что джакузи в котором нам предстояло провести время был весь заполнен лепестками роз, я пришла в неописуемый восторг. Я была так тронута тем, что он смог придумать такое. Только он мог заполнить джакузи до краев лепестками роз. И мы утопали в это море роз, наслаждаясь минутами рядом друг с другом.
Я не могла не любить человека, который приезжал во время ливня, чтобы не было страшно, который наполнил ванну лепестками роз, пел для меня песни, посвящал мне танцы, приглашал на ужин при свечах и целовал мои ноги. Я не могла не любить его, я не могу забыть его. В моем сердце всегда будет жить боль расставания.  В моих ушах всегда будет слышен тихий шепот под раскаты грома, возвещавший, что я не одна. Я всегда буду чувствовать его поцелуи. В эту ночь я готова была отдать все, лишь бы слышать, что я не одна.

7-й день без него.
Сегодня ко мне приходила обеспокоенная подруга. Увидев, что со мной все впорядке она облегченно вздохнула. А я, наконец, за 7 мучительных дней вылила всю свою душу.
Когда полгода назад я узнала о существовании другой женщины в его сердце, в моей душе настала пустота. А он не мог объяснить, почему любя другую он мог так казалось искренне говорить мне слова любви. Мы сели рядом, и он рассказал  мне свою историю любви. Впервые мы разговаривали с ним не как любовники, а как хорошие друзья.
Они познакомились еще в школе, в том возрасте, когда парни еще отказываются верить в настоящую любовь, а девчонки сходят с ума по всем симпатичным парням. Встречались они 6 лет. По его словам, отдаваясь друг другу полностью и лишь в длительных паузах, когда расставались, могли дать слабину. Оказалось, что когда мы познакомились он только неделю как расстался с ней. Но еще безумно любил. А я оказалась утешительным призом. Он упивался мной, воплощая во мне ее.  Да такой была моя учесть. Он рассказал все как любил, как мечтал, как не мог представить свою жизнь без нее. На вопрос, почему бы ему не вернуться к ней он грустно отвечал, что та жизнь для него существует теперь только в воспоминаниях. Я безмятежно поверила ему. Но с того дня все изменилось. Теперь в самой себе я чувствовала присутствие другого человека. Ее присутствие.
Когда он меня целовал он целовал ее.  Когда обнимал, всем телом хотел почувствовать ее. Теперь я понимала все цветы, все свечи, все ночи он  посвящал ей, видя ее во мне.
Иногда мне хотелось смыть ее с себя. Тогда я вставала под душ и глотая слезы все сильнее и сильнее терла свое тело, будто отмывалась от чего-то грязного. Но она слилась со мной. 
Каждое его прикосновение сопровождалось дрожью, его губы теперь так холодно прикасались к моим, руки казались чужими. Ночью, когда он обнимал меня во сне, я прислушивалась, не шепчет ли он ее имя.
Со временем я стала привыкать. Вернулись чувства, я, наконец, снова начала чувствовать его не как постороннее тело. Я снова чувствовала его тепло. Он был так нежен.
В тот день, когда мы поссорились, он пришел  домой поздно. Я хотела прижаться к нему, чтобы почувствовать его тепло, но он лишь небрежно поцеловал меня и отправился в душ. Я поняла, что она вернулась. И  теперь она жила не во мне, а отдельно от меня, своей жизнью.
Когда он вышел из душа я кричала. Он  сказал, что я  не способна понять, что такое любовь. Лег на постель и безмятежно заснул. А я всю ночь проплакала моля, чтобы утро не настало. Я так боялась, что он уйдет.
Подруга, выслушав все, нежно прижала меня к себе и молила что бы я жила. И я пообещала жить.

13-й день без него.
Всегда когда у меня случались приступы астмы, он старался быть рядом. Его губы шептали мне на ухо, что я прекрасна, что я совершенство. И астма проходила. Он действовал на меня лучше всех успокоительных. В те дни он делал все лишь бы мне было хорошо.
А сегодня приступ астмы впервые был безумно мучительным. Меня некому было успокоить. С того дня как он ушел, приступы астмы повторялись все чаще и чаще. Надо бы сходить к врачу. Но я не могу. Депрессия достигла того уровня, когда я безумно слаба. Мне не хватает сил даже перерезать себе вены. Я слишком слаба для этого. Я слишком слаба чтобы умирать, но у меня нет сил жить.
Он любил так, как никто не сможет.
«Господи дай силы, дай жизни, дай любви
И прости все его грехи
Прости все мои печали
Господи будь с ним в самые трудные минуты
Веди его за руку и люби также как и я!
Спасибо, что он был со  мной
Господи помоги!»

Вчера разбирая ее вещи я нашла этот дневник. Я ведь просила ее жить. А она обещала. Впервые не сдержала своего обещания.
Врачи сказали, что астма перешла в 3 стадию. В этой стадии любая задержка принятия лекарства чревата. И она поплатилась. Если бы кто-то был рядом, этого можно было избежать.
Моя любимая девочка. Мой самый близкий человек. Ведь нам когда-то все завидовали, нашей дружбе. Ни у кого не было такой подруги как она. Что я теперь буду делать без нее.
Она была всегда такой жизнерадостной и открытой. Все к чему она прикасалась, расцветало.

У нее было столько планов на жизнь, которые она теперь никогда не осуществит.
Я ненавижу его. А она так любила. Когда они познакомились мне казалось вот оно ее счастье. Они так любили, а теперь выясняется, что любила она, а он просто хороший актер.
Когда он узнал что произошло, по его щеке стекла одинокая слеза. А он должен был рыдать, должен был рвать на себе волосы. Но лишь безмолвно подарил ей последнюю розу и ушел. Я не видела боли в его глазах лишь жалость. Хорошо, что она этого никогда не узнает. Иначе она бы не выдержала. Ведь она так мечтала о нем.