Requiem aeternam dona eis, Domine

               
Бьют по клавишам – пальцы белые.
Вальсом будто бы - в три руки.
Ни в четыре, ни в две умелые,
Дело делают от тоски.

Что писать, и о чем - не ведают,
Просто пишут себе  стихи,
И, за строчкою - строчка следует,
Словно белые мотыльки.

Однодневные, одноночные,
Одиночные, но толпой,
Грусть душевная,
Тьма порочная,
Растревожила их покой.

И летят они, словно бабочки,
Будто, якобы, за мечтой,
По-распялили свои лавочки,
Лишь один из них всё живой.

С опалённым однажды крылышком,
Не успеет, что всё ни как.
Над рекою заплачут ивушки,
Знал, куда ведь летел – дурак.


Но,  летел все равно со стаею,
Или как там у них – гурьбой?
Те, что первые – в прах растаяли,
И ракиты кричат – Постой!

Надоело нам вас оплакивать,
Вы - наивное дурачьё.
Доведут вас мечты до паперти,
Но, костры горят над ручьем.

И манят их теплом и ласкою,
Эти пламени языки,
И летят мотыльки с опаскою,
Даже тот летит, вопреки!

С обгоревшим когда-то крылышком,
Пожалел которого Бог,
Пожалел, и тогда не лишил его,
Но, сейчас пожалеть не смог.

Разрываясь в рыданьях, плакали,
Ивы - каплями - у реки.
Но, стараясь успеть за цаплями,
Мотылёк летел - вопреки!

Вопреки всей здоровой критике,
Вне политики,  сжечь грехи!
Перепутанный сотней нитями,
Мотылёк летел…       вопреки…